Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

— Мы не поедем, а вам придется! — усмехнулась Марья Петровна. — Как в песне поется — пора в путь-дорогу! Так как вас звать-то?

— Дядей Аванесом меня зовут... — Он еще по дороге загадал, что, если отыщется нужный адрес и хозяйка будет дома, значит, все у него пройдет — комар носу не подточит! И вдруг — снова куда-то ехать! А вечер уже такой черный и тихий, как сама ночь... И в незнакомом городе куда-то ехать? Да еще с таким грузом!

Хозяйка словно подслушала его мысли.

— Свой груз можете здесь оставить... Да и портфель тоже, если до утра дело терпит. Пройдем в дом, дядя Аванес, там и поговорим! Только извините, на кухне придется разговаривать: в комнатах ремонт, полы перестилаем... Вот сюда, сюда, — тянула она старика за руку. — Лампочка в коридоре перегорела, а заменить нечем! И куда только они подевались? Днем с огнем не сыщешь!

На кухне вкусно пахло жареным, возле газовой плиты на белой тумбочке стоял электрический самовар, и дядя Аванес только теперь со всей силой почувствовал, насколько он устал, собираясь в дальнюю дорогу, просидев несколько часов в самолете и с тревогой добираясь сюда, «по верному адресу», как сказали дома. И вот, когда «верный адрес» найден, когда только бы отдохнуть за чашечкой крепкого чая, опять куда-то ехать... Может, все-таки можно хоть до утра здесь остаться?

Последние слова он, наверное, произнес вслух, потому что хозяйка покачала головой.

— Нет, нельзя здесь... Только вчера участковый по домам проходил, предупреждал, чтобы посторонних в домах не было... Сказал, что штрафовать будет беспощадно за нарушение паспортного режима, — подчеркнуто выговорила она, видимо, повторяя сказанное участковым. — Давайте посидим с вами, дядя Аванес, чайку выпьем, если хотите, поговорим и разъедемся... А утром, бог даст, снова свидимся...

Дядя Аванес устало опустился на выкрашенную голубой краской табуретку.

— Только куда же я поеду?

— Другого адреса нет? В гостиницу не хотите или с документами не в порядке?

— Паспорт в полном порядке... Да разве там места бывают?

Марья Петровна тем временем хлопотала около самовара, недобро гремя пиалушками.

— А вы случайно моего племянника или внука не знаете? — с надеждой посмотрел он на хозяйку.

Та, не скрывая усмешки, подбоченилась.

— Откуда? Город большой, людей без малого два миллиона... Тут соседей-то толком не знаешь, хоть годами живем бок о бок...

— Пивник он... В баре пиво качает. Акопом его звать. Не знаете?

Марья Петровна покачала головой.

— Так не знаю... А увижу — может, и узнаю... Ну, дядя Аванес, раз чаю не хотите, тогда пойдемте, провожу вас.

— А машину мы найдем сейчас? — еле слышно спросил гость.

Так не хотелось уходить в темноту незнакомого города!

Марья Петровна даже присвистнула.

— Этого добра круглые сутки навалом! Такси не найдем, так левака схватим... Только на большую дорогу выйти! Это тут, рядом.

Марья Петровна оказалась права, и гость немного повеселел, когда, завернув за угол, они увидели зеленый глазок машины.

— Слушай, молодой человек! — пригнулась женщина к шоферу. — Отвези старика по адресу — он скажет! Только смотри! — погрозила Марья Петровна пальцем. — Чтобы все в порядке было! Я твои номера запишу, никуда не денешься!

— Мой номер, мамаша, вы не запишете, потому что его у меня нет! А номер машины — пожалуйста, могу сам назвать... И что с вашим стариком случится? Посадили бы девушку помоложе да покрасивше, тогда еще можно было бы подумать! — прихлопнул в ладоши веселый водитель, и дядя Аванес совсем успокоился: такой довезет...

Проходя мимо привезенного стариком тюка, Марья Петровна погладила его ладонью, а потом несколько раз пнула ногой. «Что-то мягкое... — запирая дверь, подумала она. — Пусть полежит... Утром посмотрим, что там такое... — чувствуя приятный холодок под ложечкой, облизала губы хозяйка. — Жаль только, что Лайка сдохла... Не иначе, кто-то отравил собаку! Кому-то помешала божья тварь... С охраной-то спокойней было одной в доме».

В кухне она посмотрела на стол, заставленный чайной посудой, и, широко зевнув, махнула рукой. «Завтра приберусь, не в большом доме живу, тараканов нету... Пойду спать. Завтра, похоже, работа предстоит... Дай бог, чтоб веселая...»

Не зажигая света, она постелила на диване, кровать почему-то не хотелось разбирать, и будто провалилась куда-то, не успев даже додумать, с чем же пожаловал к ней далекий гость и что ей достанется от старого Аванеса...

Звонок разбудил ее — долгий, настойчивый. Неужели старик вернулся? Неймется седому дураку! Пока с таким кашу сваришь, десять инфарктов наживешь! Ведь говорила ему, что здесь оставаться нельзя! А он поездил-поездил и вернулся, старый осел! «Вот все равно не пущу ночевать! Пусть на вокзал едет или в свой аэропорт!» — никак не могла нащупать ногами шлепанцы и, оттого еще более сердясь, давилась Марья Петровна словами, адресованными нежданному гостю. Наконец, шлепанцы оказались на ногах; набросив на плечи висящее в коридоре пальто, сильнее, чем обычно, волоча ноги и по-прежнему кляня не вовремя вернувшегося гостя, она пошла к калитке.

— Кто там? — спросила хриплым ото сна голосом, хотя была уверена, что звонит не кто иной, как противный старик Аванес.

— Милиция! — раздался из-за ворот негромкий, но властный голос. — Быстро открывайте!

— Какая милиция? Зачем? Почему ночью? — почувствовав, что сразу стало холодно, забормотала Марья Петровна. — Я женщина одинокая... Защитить некому... Приходите утром! Сейчас не открою — и все!

«И не догадалась проклятый мешок подальше запрятать!» — со злостью ущипнула она себя за щеку. От боли почему-то стало спокойней.

— Утром приходите, как дорогих гостей приму! — послышались в ее голосе игривые нотки. — А сейчас не обессудьте, не открою! — И пошла к дому.

— Мы что? Приехали в игрушки играть? — послышался за воротами уже другой, басовитый, голос. — Немедленно открыть! Лейтенант! Лезьте через забор! Пока она весь город на ноги не подняла.

Услышав, как заскрипели, затрещали доски под чьим-то тяжелым телом, хозяйка бессильно опустилась на ступеньки.

— Гостей сегодня встречали? Где они?

— Один старик только и приехал... — с трудом шевеля непослушным языком, ответила хозяйка.

— Где он? — спросил второй из вошедших.

— Нету его! Уехал. Я чужим людям не разрешаю у себя оставаться. Участковый строго-настрого приказал...

— Это хорошо, что вы свое начальство слушаете... А где вещи,