Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Молодец! Племянник в тетку пошел. Прославит Утылву в науке. Молодая смена ученых для КорИСа. Мой отец был бы искренне рад.
– Чего?.. Люди у нас не простые – как и везде. Мэр Щапов Владимир Игнатьевич. Он сам – кортубинский, но корни в Утылве. Биография у него стоящая – потянет на должности повыше. Не дед Берендей и даже не дед Мобутя. Начинал в молодости у вас на КМК, выдвинулся молодежным лидером, затем учился в Москве на экономиста, работал в ЦК комсомола и в Кортубинском обкоме. У него СССРовская академия за плечами – не помню, какая, но точно академия… Был в группе советников в Афганистане, там ранен. Стал первым секретарем Тылвинского горкома. Серьезный, порядочный мужик. Да в прежние времена он бы такую карьеру сделал! Не усмехайся!
– Как? Щапов? Знавал я Щаповых – соседей в Коммуздяках. Но и у вашего местного Щапова тоже все солидно. Хотя нет прежних времен – канули в Лету. И вроде в Утылве сейчас мэром другой человек?
– А! Сережка Колесников. Шут гороховый. Своих же тылков кинул.
– Не шут, а член Правого Блока. Мой однопартиец. Победил на местных выборах.
– Пролез в начальники. Он Утылву и похоронит – у нас так говорят. ТыМЗ встанет, и пустыня настанет. По улицам стадо коров ходить будет.
– Вот. И мы в Правом Блоке говорим – нужна свежая кровь, новые кадры. Не из совковой академии. Нужны рыночные реформы. Всколыхнуть застойное царство до самых глухих уголков. Потому наш Блок идет на выборы. У нас целая программа!
– Куда уж ясней. Мы как узнали, что Сережка займет место Владимира Игнатьевича, так за голову схватились. Учудили! Какая, хрен, разница – Тылва или Утылва?!
– Разница не в форме, не в букве, а в сути.
– Эта буква «У» тылков погубила.
– Глупости тылки говорят. Сами же оказали доверие. По закону, согласно демократической процедуре. Но я не буду спорить; в конце концов, он – ваш мэр. Вот к кому мне нужно попасть – к господину Колесникову. Да, да, к нему.
– К Сережке? Ты ведь вроде к бабе Лиде ехал, не забыл еще?
– Но она же умерла. У нее не спросишь.
– Не постигаю, чем тебе Сережка окажется полезным. Как он сможет ответить на вопросы вместо бабы Лиды. Бред! Ты же ему не племянник и вообще не родня. Ты никто и звать тебя никак.
– Не ответит? Гм, не хотелось бы афишировать свой вопрос, он касается меня лично… Тогда кто? Проблема…
– Ума не приложу, да и к чему прикладывать? Темнишь ты, скрываешь… Поступай, как хочешь. Мы уже приехали.
– Ага. Деревенская улица. Здесь совхоз, да? Вполне приличные домики. У нас, в Коммуздяках, первые постройки были тоже сплошь из самана. Глина и солома – просто, удобно, недорого… Нормально. Даже новый шифер на крышах попадается. Не покосившиеся хибары. Жители не бедствуют… Огородились. Заборы, заборы – прячут богатство куркули… У каждого гараж, баня, ворота металлические.
– Не у каждого. Старые домишки окнами в землю вросли. Но это в Оторванке.
– А вон и коттеджи по единому типу. С лоджиями.
– Коттеджи совхоз строил. Они на две семьи… Это Малыхань. Частная застройка.
– Милое местечко. Веет патриархальным бытом – а еще крякает, хрюкает, кудахчет… Нет, серьезно, мне нравится. Но ты вроде упоминала не Малыхань, а этот… этот… как его?
– Кашкук? Мы туда едем.
– А что там? в Кашкуке?
– Мне туда надо. Я в Кашкуке живу. А ты, Максим, где, вообще, намерен остановиться? у нового мэра?
– Не знаю, а что? Приютишь меня?
– Этого мне не хватало для полного счастья! Что тылки скажут? перемоют мои косточки? Не было ее здесь – меня, то есть – несколько месяцев, а приехала не одна, еще и с хахалем. Конечно, репутация моя не ахти – не благонравная девица – но чтобы сразу так наглеть! Притащить домой, в постель… Ты меня на дороге выручил, чтобы сейчас погубить?
– Понял, понял, не оправдывайся…
– Потом, я не одна живу в хоромах в Кашкуке. С Лариской удар случится!.. Что тебе делать – не знаю… Хотя придумала! Удачная мысль. Познакомлю тебя с Дюшей.
– С кем? С мужчиной или женщиной? Или с тем самым – рыжим, ушастым и ужасным?
– Женщина, и еще какая! Две умнейшие женщины в Утылве – Дюша и Агния Кулыйкина. Они по части мозгов переплюнут большинство тылков мужского пола.
– Даже боязно связываться.
– Правильно боишься. Но Агния–то – упертая коммунистка, у нее взгляды и мозги в прошлом закостенели. Пожилая она уже и больная – конечно, не старше бабы Лиды. А Дюша в полном порядке. Нынешняя жизнь ее устраивает – и прошлая тоже. Да она везде сумела бы приспособиться. В Утылве, у вас в Кортубине или на Северном полюсе. Шутка ли – одной сыновей вырастить – двое старших уже в областном центре живут, свои семьи завели, все равно с матери деньги тянуть продолжают – не стыдно им…
– Чего тянут, если ты жалуешься, что тылки обеднели?
– Только не Дюша! Она не пропадет нигде. Очень здравая, цепкая, сметливая. Капиталистка. Магазин у нее.
– И такие люди в Утылве есть? Чудеса…
– У нас всякие. Езжай прямо. Кашкук после Малыхани. Покатим по улице Коммунальной. Не доезжая до Проспекта космонавтов.
– Проспект кого?
– Предвижу твое стебание. Космонавты у нас тоже имеются – ну, не космонавты, так летуны – сказочные корыльбуны…
****
– Наконец-то я дома! Ура!
Выбравшись из машины во дворе по улице Коммунальной, как раз возле дома №6, Ирэн походила, разминая затекшие ноги. Максим смотрел, как соблазнительно колыхалась на ее бедрах красная юбочка. Движения были расслаблены, так потягивается кошка. Выбрав место посредине двора, возле фантазийной – в форме стрекозы – клумбы из раскрашенных пластиковых бутылок – Ирэн запрокинула головку, расправила голые руки в стороны, зажмурилась, подставив лицо падающему красному свету:
– О-ой! е-го-ой! Хорошо-то как…
Ненадолго застыла, словно впитывая всем крепким, стройным, молодым телом уютную атмосферу
