Когда поют цикады - Стивен Амидон

– Вот как?

– Вы же не захотели.

– Сомневаюсь, что я самый лучший пример для подражания.

– Ну, пока другого-то у меня и нет. – Даниэль покачала стакан, наблюдая за вихрями вязкой жидкости. – Вы говорили, будто я услышу ее голос.

Она снова потянула водку, а в следующее мгновение стакан опустел.

– Голос моей дочери – слуховая галлюцинация, Даниэль. Не столь уж редкое явление для людей в моем состоянии.

– О каком именно состоянии вы говорите? О пьянстве или мертвом ребенке? Потому что я нахожусь как раз во втором.

Патрик развел руками. Он понятия не имел.

– А что, если, когда Габи обратилась к вам в понедельник, она на самом деле хотела вам сказать, чтобы вы поехали к Бондурантам, сбили собаку, вышли из машины и увидели того, кто это сделал?

– Вы же не…

– Нет, подождите, я размышляла над этим. Что-то в этом да есть, так ведь?

– Даниэль, чего вы хотите от меня?

– Во-первых, еще одну порцию. И лайм не забудьте. А потом мне хотелось бы, чтобы вы помогли мне вычислить, кто убил моего ребенка.

Понедельник

Селия

Со статьей можно было ознакомиться и в сети. Одновременно с печатным изданием газета выкладывала материалы онлайн. Но Селии хотелось почитать в бумажном виде, чтобы в руках что-то ощущалось. Последние несколько дней окончательно убедили ее в правильности того, что она всегда подозревала, – интернет суть гнойная рана, сочащаяся ненавистью и ложью. И чем меньше времени там проводишь, тем лучше. Потому, пока муж еще спал, Селия поехала в минимаркет «Мобил». Статью она принялась изучать, только когда оказалась дома, в любимом алькове, с чашкой дымящегося кофе подле газеты. И хотя ничего нового публикация ей не открыла, женщина все равно испытала потрясение. Да еще эта фотография на первой странице – зернистый ночной снимок обнимающейся пары в седане посреди пустующей автомобильной стоянки. По завершении чтения статьи Селии захотелось принять успокоительное. И ванну.

Идея статьи принадлежала Оливеру. Он все и устроил. И знал, что нужно делать, с того самого момента, как она рассказала ему об увиденном возле Единой унитарианской церкви. Фотографии, сбор данных, интервью. Удовольствия ему это не доставляло. Эдакому Геркулесу при галстуке-бабочке пришлось чистить Эмерсоновы конюшни. Но грязная работа его не остановила. Таковая была необходима ради безопасности семьи и благополучия общества. Всему есть предел. Который он и собирался положить.

В пятницу, как только дети благополучно устроились в Бэк-Бэе, дом Пэрришей превратился в настоящий командный центр. И хотя Селия была замужем за Оливером вот уже двадцать шесть лет, ее по-прежнему поражала эффективность его действий и стремительность достижения результатов. И муж вознамерился погубить Элис всерьез. Несколько раз ее подмывало спросить, действительно ли он хочет обойтись с ней так жестко. Но затем она вспоминала, что эта женщина, эта якобы подруга, поставила перед собой цель причинить вред ее ребенку. Так что нет, никакая мера против нее не окажется излишне суровой.

Сперва Оливер за закрытыми дверями своего кабинета сделал телефонный звонок, за которым в пятницу вечером последовал визит двух типов в белом фургоне. Селию на обсуждение не позвали. К воскресенью парочка подготовила досье на Элис Энн Хилл. Подборка получилась захватывающей. Самым впечатляющим была сделанная в субботу вечером серия снимков Элис и Мишеля в страстных объятьях. Любовное свидание снова проходило в машине мужчины, но на этот раз на пустой стоянке на шоссе 9. Фотографии не оставляли никаких сомнений в их любовной связи. Строго говоря, одна из них, запечатлевшая Элис, сидящую верхом на Мишеле на пассажирском сиденье, для публикации в газете не годилась. Но в случае необходимости ее можно было выложить в сети. Селия поверить не могла, что когда-то считала эту женщину своим другом.

Также досье содержало объемистый гроссбух прегрешений Элис в прошлом. Которые вдруг стали ощущаться вовсе не обворожительными проказами, как в ее изложении на ланчах в «Папильоне». Расплывчато описанные передряги с законом на деле представляли собой арест за хранение наркотиков, за который Элис получила годовой условный срок, жалобу на опасное посягательство, оставшуюся без рассмотрения лишь по причине отказа жертвы от обвинений, и вождение в нетрезвом состоянии, стоившее Элис нескольких дней тюрьмы. Что изобличало ее гораздо серьезнее, так это захватывающая история Леандра и Джилл Куаде из Санта-Фе – история о молодой женщине-змее, заползшей в их брак и вызвавшей едва ли не смертельный хаос. Перипетия началась с их знакомства в галерее Джилл, затем переместилась в домик у бассейна, где поселилась Элис. Она стала любовницей жены, потом мужа, потом обоих вместе. Все закончилось слезами. Помимо непосредственных финансовых потерь, потребовалась смена замков и помощь брачного консультанта.

– Она вовсе не та, за кого вы ее принимаете, – заявил Леандр.

– Она – искусный манипулятор, – добавила Джилл.

Воскресным утром у Селии состоялся телефонный разговор с двумя репортерами из «Геральд», которым передали информацию, собранную типами из белого фургона. (Оливер объяснил, что публикация в «Глоуб» выглядела бы более весомой, однако он опасался, что те не обнародуют самые недвусмысленные снимки.) По большей части им лишь хотелось, чтобы Селия подтвердила факт своей дружбы с Элис и выразила мнение, что ее бывшая подруга и является автором анонимных твитов, направленных против ее сына. Лишь в самом конце они поинтересовались ее личными чувствами.

– У нее прекрасно получается изображать дружбу, но теперь-то я вижу, что она всегда преследовала лишь собственные интересы. Она очень несчастна и психически неуравновешенна, и таким в нашем сообществе не место.

Поначалу Селия испытывала некоторые сомнения насчет необходимости подобной статьи, однако к вечеру воскресенья она уже и дождаться не могла выхода газеты с разоблачениями. Минувшие выходные для Пэрришей выдались не особо приятными. После появления постов в «Твиттере» общественное мнение касательно преступления претерпело тектонический сдвиг. Если Кристофер первоначально стал жертвой невежественных предрассудков определенной части населения, то Джек задел за живое тех, кто вынашивал более прогрессивную паранойю. Пользователи «Твиттера» и «Фейсбука» вдруг разглядели в нем олицетворение бесшабашного представителя привилегированного класса. Кто-то даже осмелился прибегнуть к термину «аффлюэнца», или «потреблудие». На свет божий вытащили и другие происшествия из прошлого Джека – очевидно, одноклассники и так называемые друзья, предпочитавшие делиться воспоминаниями анонимно. «Всем известно» звучало назойливым припевом. Как раздували инцидент с Лекси – и вовсе не лезло ни в какие ворота. И всплыли фотографии – совершенно естественные для подростков, но теперь приобретшие зловещий оттенок. Время для тайных сомнений, что Селия позволяла себе насчет