Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

Я умею продавать – ни на одном европейском маршруте не найдете трепача лучше меня, пусть я сам это говорю, – но что до крупного бизнеса, то тут глухо. Пусто. Мимо. Однако я очень хочу помочь всем, чем смогу, дружище. Знаете, я долго бился о переборку всем телом, лежа там в карцере, пока матрос не заметил, и в конце концов мне удалось вытолкнуть кляп изо рта. Так вот, он меня выпустил, а сам отправился искать капитана. И я должен предупредить, что…

Где-то на другой стороне палубы послышался крик. Дверь выдохнула и захлопнулась, совсем близко застучали дробные шаги.

– Вот он! – воскликнул чей-то голос, и его тут же перекрыло оглушительное улюлюканье капитана Уистлера.

– Не бежать! – прохрипел Вальвик. – Не бежать, йа сказал, а то натыкайт на него. Вниз по трапу, вот сюда! Все. Внимание! Может, они не замечайт…

Пока далекий шум погони приближался, Вальвик успел спихнуть вниз по ступенькам мавританского воина, а следом за ним и Кошмара Бермондси. Клопомор, преисполненный новыми страхами, скатился вниз первым. Скорчившись на железной лесенке позади Вальвика, Морган вскинул голову, чтобы взглянуть на палубу С. И ему открылось весьма впечатляющее зрелище. Он увидел дядюшку Жюля.

Далеко впереди, слабо различимый, но прекрасно узнаваемый даже в тусклом свете, дядюшка Жюль показался из-за угла и величественно двинулся в их сторону. Морской ветер раздувал его волосы, создавая из них подобие нимба. Шагал он решительно, целеустремленно и даже как будто горделиво, однако была в его движениях некоторая настороженность человека, подозревающего, что его преследуют. Его внимание привлек освещенный иллюминатор. Он двинулся к нему, и его раскрасневшееся пьяное лицо, растянутое в ухмылке, оказалось в пятне света. Он сунул голову в каюту.

– Тсс! – прошипел дядюшка Жюль, прижимая палец к губам.

– А-а-а! – заголосила женщина внутри. – А-А-А!

На лице дядюшки Жюля отразилось легкое раздражение.

– Тсс! – шикнул он. Настороженно оглядевшись по сторонам, он пошарил в узле с вещами, который тащил с собой, выбрал, судя по виду, золотые часы и осторожно забросил их в приоткрытый иллюминатор. – Onze![46] – прошептал он.

Они услышали, как часы стукнулись о пол каюты. Дядюшка Жюль с непроницаемым лицом двинулся к леерному ограждению. Старательно выбрал в своем узле пару бальных туфель из лакированной кожи и вышвырнул их за борт.

– Douze! – сосчитал дядюшка Жюль. – Treize, quatorze…[47]

– А-а-а! – продолжал вопить в каюте женский голос, пока за борт улетали все новые предметы. Похоже, дядюшку Жюля раздражало, что его отвлекают. Впрочем, он был готов проявить снисхождение к причудам слабого пола.

– Vous n’aimez-pas cette montre, hein? – поинтересовался он учтиво. – Est-ce-que vous aimez l’argent?[48]

Погоня с грохотом и треском вывернула из-за угла, возглавляемая капитаном Уистлером и старшим помощником Болдуином. Они замерли, пораженные. Появились они как раз вовремя, чтобы увидеть, как дядюшка Жюль опустошает бумажник капитана Уистлера, вытряхивая его содержимое в иллюминатор. Затем, мгновенно сделав непроницаемое лицо, он кинулся к лееру. За борт отправились прекрасно различимые в лунном свете часы капитана Уистлера, запонки капитана Уистлера, булавка капитана Уистлера – и изумрудный слон.

– Dix-sept, dix-huit, dix-neuf, VINGT![49]– торжествующим шепотом провозгласил дядюшка Жюль. Затем он развернулся, увидел преследователей и зашипел: – Тсс!

Бывают моменты, когда действовать бессмысленно. Морган уперся подбородком в холодную железную перекладину, обмякнув всем телом, и простонал так громко, что в обычных обстоятельствах его обязательно услышали бы подручные капитана.

Но они его не услышали. И у них были все причины не выполнить просьбу дядюшки Жюля. Шум, который поднялся, когда участники погони взяли дядюшку Жюля в кольцо, разбудил чаек, разразившихся криками и закруживших над водой. Шумели они чудовищно. Однако, когда Морган с Уорреном уже хотели подняться обратно на палубу, смысл одного замечания заставил их замереть.

– Так, значит, – ужасающе проревел капитан Уистлер, которого душила ярость, – так, значит, это и есть тот, кто ворвался… и совершил вероломное нападение на нас…

– Наверняка, сэр, – отозвался примерно таким же тоном старший помощник Болдуин. – Посмотрите на него! Посмотрите на эти ручищи, на эти плечи! Кому еще хватило бы силы так бить, если не человеку, который привык изо дня в день ворочать своих марионеток. На борту нет никого, кто смог бы сделать такое…

– Ого? – удивился Кошмар Бермондси, нервно дернувшись.

– Тсс! – прошипел капитан Вальвик.

– …Нет, сэр, – продолжал Болдуин, – он не известный жулик. Однако он известный пьяница. Я все о нем знаю. Пьяница, и то, что он делает…

– Pardonnez-moi, messieurs, – пророкотал вежливый, пусть и придушенный голос из-под, как казалось издалека, кучи тел. – Est-ce-que vous pouvez me donner du gin?[50]

– Он… он выбросил этот… этот изу… – Уистлер сглотнул комок в горле, давясь словами. – Ну а как же… эти… молодой Морган… акулья наживка… эти…

Кто-то щелкнул каблуками. Новый голос произнес:

– Разрешите мне высказать предположение, сэр? Я Спаркс, сэр. Я кое-что видел из каюты моего кузена. Если позволите сказать, сэр, тот молодой человек со шведом не пытались украсть… понимаете. Они пытались вернуть вещи. Я их видел. Они близкие друзья мисс Гленн, племянницы этого человека, и, я так понял, они старались замять скандал, когда старый пьянчуга украл…

– Из каюты доктора Кайла? Да о чем вы, черт побери, толкуете? Они же…

– Сэр, выслушайте меня! – проорал Болдуин. – Спаркс прав. Неужели вы не видите, что происходит? Этот пьянчуга с замашками клептомана и есть тот, кто украл изумруд накануне ночью! Кто еще смог бы ударить вас с такой силой? И разве он действовал прошлой ночью не так же, как действовал сейчас, сэр? Послушайте меня: вы стояли примерно на этом же месте. И что он сделал? Он сделал точно то, что мы наблюдали минуту назад: он забросил украденный изумруд в ближайший иллюминатор, за которым оказалась каюта доктора Кайла, и тот упал за сундук… Он пьян, сэр, и потому не отдает себя отчета, но все было именно так…

Повисло благоговейное молчание.

– Боже мой! – проговорил капитан Уистлер. – Бог мой!.. Но подождите! Изумруд же вернули лорду Стертону…

– Сэр, – устало сказал Болдуин, – неужели вы не понимаете, что племянница этого пьянчуги и вся их компания пыталась покрывать его с самого начала? Кто-то из них вернул изумруд, вот и все, и я даже в некотором роде восхищаюсь тем, кто это сделал. Старый клептоман украл его снова, и потому они решили, что вернут его в каюту доктора, раз уж у него навязчивая идея, что камень должен быть там, а после намекнут кому-нибудь, где его искать. Только мы не дали им возможности объясниться, сэр.