Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

лайнера. И Морган, поглядев вниз, на трап, ведущий на палубу D, уперся взглядом прямо в лицо мистера Чарльза Вудкока.

Кто-то ругнулся, после чего наступила тишина.

Мистер Вудкок медленно и с болезненным усилием поднимался по ступенькам. Если не считать помятой одежды, он почти не пострадал, только движениям мешали обрывки простыни, свисавшие с рук и ног. Копна волос развевалась на морском ветру. Он сгорбил плечи, хрустнув костяшками пальцев, и на его худом лице, когда он поднял голову и увидел, кто стоит наверху, появилось выражение…

Морган пришел в замешательство, заметив это выражение. Он ожидал от невезучего распространителя тараканьей отравы какой угодно реакции: торжества, угрозы, оскорбленного достоинства, требующие отмщения, злорадства, и при любом раскладе – враждебности. Однако выражение лица Вудкока озадачило его. Вудкок оцепенел. Ветер подхватил его галстук и бросил в лицо, хлопнув по носу, отчего Клопомор испугался так, словно летучая мышь коснулась его крылом в темноте. Его костистая рука дернулась. Стояла тишина, если не считать шума волн…

– Значит, снова вы, – протянул Уоррен, стукнув себя саблей по ноге.

Вудкок узнал голос. Он перевел взгляд с Уоррена на Моргана.

– Послушайте! – произнес он, кашлянув. – Выслушайте меня! Только не кипятитесь. Я хочу, чтобы вы кое-что п-поняли…

Непостижимо, но он, похоже, сдавался. Потрясенный встречей с Вудкоком не меньше, чем Вудкок – встречей с ними, Морган все же успел вмешаться раньше, чем Уоррен снова раскрыл рот.

– Так что же? – требовательно спросил он, интуитивно добавив в голос угрожающие нотки. – Итак?

Тень улыбки затрепетала на губах Вудкока.

– Я в-вот что хочу п-прояснить, старина, – начал он, снова сгорбив плечи и торопливо выговаривая слова, – я не виноват в том, что вы угодили в карцер, даже если вы в этом уверены; говорю как на духу, это не я. Послушайте, я на вас не злюсь, хотя вы ударили меня так, что, наверное, придется обратиться к врачу. Да-да, именно, но вы же видите, что я не держу на вас зла, старина? Наверное, с вашей точки зрения, было справедливо мне врезать – в том смысле, что вы же подумали обо мне нехорошо. Я знаю, как это бывает, когда выходишь из себя. Человек не в силах сдержаться. Но когда я вам говорил – вы же помните, о чем я вам говорил, – это было точно из лучших побуждений…

Выглядел он до крайности подозрительно, словно в чем-то провинился, и даже Кошмар Бермондси, который точно понятия не имел, что тут происходит, выдвинулся на шаг вперед.

– Эгей! – сказал он. – Чё за тип?

– Поднимайтесь сюда, мистер Вудкок, – негромко позвал Морган. Он ткнул Уоррена локтем под ребра, чтобы тот молчал. – Вы хотите сказать, что на самом деле все-таки не видели, как из каюты Кёрта Моргана украли кинопленку?

– Я видел! Клянусь, видел, старина!

– Попытка шантажа, так? – уточнил мавританский воин, вытаращив глаза и поигрывая саблей.

– Нет! Нет! Говорю вам, это была ошибка, и я могу это доказать. Я имею в виду, может показаться, что человека, которого я видел, вовсе нет на борту, однако же он есть! Должен быть. Скорее всего, он каким-то образом загримировался или что-то в этом роде…

Смутное подозрение, что паркам наконец наскучило путать пряжу для их компании и они переключились на кого-то другого, охватило Моргана, вселяя надежду.

– Давайте выслушаем вашу часть истории, – предложил он, пользуясь моментом. – А потом уже решим. Что вы хотите сказать по этому поводу?

Вудкок поднялся на палубу. Могучий Вальвик и еще более могучий Бермондси, и без того стоявшие с мрачными лицами, отчего-то набычились сильнее. Вудкок это заметил и уклонился от них, сделав поворот фордевинд, словно сторожевой корабль.

Кашлянув, чтобы прочистить горло, он заговорил дружелюбно:

– Значит, слушайте, старина. Я действительно видел того человека, слово чести. Но, поговорив с вами сегодня днем, я сказал себе: «Чарли, этот молодой Уоррен человек порядочный, и он пообещал тебе рекламную кампанию. И ты человек слова, Чарли», – так я сказал. – Он понизил голос. – А значит, надо узнать имя этого человека, чтобы сообщить…

– Вы хотите сказать, что не знаете, кто это был?

– А разве я говорил, что знаю его имя? – с горячностью воскликнул Вудкок. – Вспомните, как я сказал! Подумайте! Я же сказал, что узнаю его, если увижу еще раз. Да какого черта! Он же должен быть на борту, так? Я и решил, пройдусь по лайнеру и выясню, кто это такой. Так вот, сегодня за ужином были все до единого, и я смотрел внимательно, только его там не оказалось! И я подумал: «Что за чертовщина?» Я испугался, – он с трудом сглотнул комок в горле, – поэтому пошел к старшему стюарду и описал ему этого человека, с которым якобы хочу встретиться. Я не мог его упустить, я запомнил все детали, в том числе и странной формы ухо, и розовое родимое пятно на щеке. Но старший стюард сказал: «Чарли, – так сказал он, – на борту нет никого похожего». И тогда меня осенило: грим! Но этого типа точно не было среди тех, кого я уже успел увидеть, потому что я узнал бы его, в гриме или без него, – форма лица, никаких бакенбард и другие особенности. – Речь Вудкока становилась все более сбивчивой, однако он продолжал: – А потом до меня дошли слухи, что вас посадили под замок, потому что капитан обвинил вас вроде бы в клевете. И я подумал: «Боже, Чарли, это же ты виноват, он не поверит, что ты действительно все видел». Когда я получил вашу записку с просьбой прийти вниз, я решил, что вы все же не станете меня винить, однако после того удара… Слушайте, я все объясню. Я не жулик, клянусь…

Старые добрые парки! Моргана захлестнула волна признательности за то, что с них снята хотя бы такая мелочь, как обвинение в нападении и причинении телесных повреждений, или что там еще могло бы прийти в голову мистеру Вудкоку, рассуждай он более хладнокровно.

– Кёрт, ты слышал, что сказал мистер Вудкок? – спросил Морган.

– Слышал, – ответил Уоррен каким-то странным тоном. Он пригладил свои бакенбарды и задумчиво окинул взглядом саблю.

– И ты готов признать свою ошибку, – гнул свое Морган, – и не ворошить прошлое, если на это согласится мистер Вудкок? Отлично! Разумеется, мистер Вудкок, как человек деловой, понимает, что больше не вправе рассчитывать на какую-либо рекламную кампанию…

– Хэнк, старина, – заговорил мистер Вудкок с величайшей искренностью, – вот, что я скажу: к черту эту рекламу! И весь этот бизнес с паразитами. Не мое это дело, и я могу откровенно это признать.