Во власти ночи - Терра

— Так сделал бы любой здравомыслящий человек, пекущийся о благе корабля и своей команды. К чему им беглый раб и проблемы, которые он мог бы с собой принести? К тому же, чем меньше команда знала о вознаграждении, обещанном капитану, тем безопаснее было для него самого.

Внезапно я почувствовала холодок. Ветра не было, стояла жара, но дрожь била меня изнутри. Я услышала мелодию, которая больше не была чарующей. Звук постепенно набирал силу, становясь мрачным, зловещим и грозным. Я видела, почти видела наяву как невысокий, но крепкий загорелый, бородатый человек, схватив довольно высокого, но худого темнокожего мужчину, с силой его встряхнул и несколько раз ударил головой о деревянный, мерно раскачивающийся под ударами волн пол. В его руках блеснул длинный чуть кривой нож и в ту же секунду раздался пронзительный крик жертвы. Глаза застилала темнота, когда я услышала плеск волн о борт корабля и звук сбрасываемого в воду тела.

— Не сомневаюсь, что капитан сделал все, для безопасности корабля, — с горечью произнесла я. Впрочем, я была уверена, что это была не первая и далеко не последняя смерть, связанная со Странником.

Буйная растительность затрудняла передвижение, полностью лишая ориентации. Чтобы переместиться на небольшое расстояние, нужно было прорубать себе дорогу мачете. За все время, что оба мужчины провели в джунглях, они останавливались лишь несколько раз, чтобы наскоро перекусить и отдохнуть на сооруженных ими постелях из мелких ветвей, покрыв их листьями пальмы.

Они двигались вдоль реки Гуапоре[6] на запад. Когда-то этим же путем шли три человека, движимых одной нереальной мечтой: отыскать камень, про который слагали легенды.

В моменты краткого отдыха Алекс с головой уходил в прошлое. Он вчитывался в каждую строчку пожелтевших от времени тетрадок, боясь пропустить важную для них информацию. Разумеется, эту давнюю историю он знал неплохо, изучив досье и отчеты агентов. Но здесь было нечто другое. Голос из прошлого. Мысли и чувства человека, которого давно не было в живых. Обладавшего силой убеждать, влиять на сознания людей. Эта способность не помогла ему сохранить жизнь. Но он оставил после себя нечто бесценное — этот дневник. Блуждая по его страницам. Алекс все больше убеждался в том, что похитив камень и вывезя его из Бразилии, Пахомов и его группа выпустили джина из бутылки.

«…15 июня 1980 года…

Мы нашли нового владельца камня. Им оказался мужчина средних лет, еще крепкий с виду по имени Анжелу Доминго. Я чувствую в нем какой-то надлом. Возможно, что он неизлечимо болен. Судя по всему, он собирается подарить камень своему сыну на свадьбу. Неужели он не понимает, что обрекает тем самым его на беды? Я достаточно изучил историю пришельца, чтобы с уверенностью сказать: Дух ночи, как здесь называют Странника, несет смерть…»

— А вот это интересно, — Алекс на мгновение прервался, — Марк, послушай, что пишет Пахомов в своем дневнике:

«…30 июня 1980 года…

Камень у нас! Боже, спаси нас грешных. Никогда не верил в его карающую длань, и все же… Теперь я знаю, что возмездие не просто красивое и жесткое слово. Оно существует. Как и расплата за грехи. Анжелу Доминго мертв. Убит со зверской жестокостью в собственном доме. И камень сейчас у нас. Как я могу пояснить самому себе, что цена, которую нам пришлось заплатить ничто для людей, которые нас сюда отправили. Контора не остановится ни перед чем, иначе с нами никогда бы не послали Михея. Я видел пламя, вспыхнувшее в его глазах, когда он посмотрел на бриллиант. Возможно, то была лишь игра света… Я все еще пытаюсь себя в этом убедить. Но я заметил, что у него были окровавлены руки. Откуда кровь? Я не могу закрыть глаза на то, что происходит. Мы все трое словно одержимы. Одержимы бездушным камнем. Или я ошибаюсь и у него все-таки есть душа?…»

— Это лишний раз доказывает, что камень небезопасен, — Марк сделал глоток из фляги, — к тому же меня беспокоит некий Михей, о котором упоминается в дневнике. Если он был готов убивать и убил ради Странника, причем убил жестко. Известно ли, что с ним произошло? Жив ли он до сих пор?

— Контора потеряла его след еще в Бразилии. Мы думали, что между троицей произошел конфликт, и Пахомов с Ильиным убили его.

— А если нет? И он до сих пор где-то там, скрывается и ищет камень, который свел его с ума?

В темном, сумеречном лесу неожиданно стало тихо. Как будто нечто неизвестное напугало тысячи птиц и зверьков. Возможно, к ним слишком близко подобрался хищный зверь, привлеченный запахом еды? Марк осторожно огляделся, и, не увидев ничего опасного для их жизни, снова повернулся к Алексу.

— Тогда у нас у всех большие проблемы.

Я смотрела на воду, опираясь на потемневшие от старости перила лодки. Из-за огромного количества ила, переносимого рекой вода выглядела очень мутной, непрозрачной и казалась светлой, почти белой. Мою спину сверлил чей-то недобрый взгляд и мне приходилось прилагать усилия, чтобы не повернуться. Оба моих недоброжелателя — Ростовские сидели неподалеку. Старший что-то тихо обсуждал с капитаном, младший пил и курил крэк. Если он продолжит губить свое здоровья такими же темпами, то вскоре нам с Тимуром предстоит убегать только от одного Ростовского.

Не сумев сдержаться, я обернулась, чтобы наткнуться на хмурый, ненавидящий взгляд Родригу. Не понимаю, что он имеет против меня? Поняв, что раскрыт, индеец подошел ко мне практически вплотную, прислонив своим крупным телом к перилам:

— Кайпора! — со злостью, сквозь зубы прорычал он, и, сплюнув на палубу, скрылся с глаз.

Было ли это угрозой или каким-то обидным словом? Я не понимала его языка, но тон и ненависть, с которой мне было брошено слово, немного напрягали.

— Что такое кайпора? — спросила я у капитана ближе к вечеру. Взгляд Родригу не давал мне покоя. Неужели двух врагов на этом крохотном суденышке для меня недостаточно?

— Лесной демон, — на ломаном английском пояснил мне капитан.

— Вот те раз, — мне было бы смешно, если бы не было так обидно, — затащили в самую глушь, еще и демоном называют.

Или этот Родригу способен что-то чувствовать? Быть может, он догадался о том, что утром у меня было видение? Я сидела отрешенно, почти в трансе, с открытыми глазами и видела сон наяву. На всякий случай нужно держаться подальше от этого мордоворота, неприятностей в моей жизни и так хватает.

В ту ночь меня оставили спать на лодке. Тимур снова был заперт в трюме. Возможно, Ростовские серьезно опасались, что в отчаянии я смогу попытаться сбежать. Отчаяние было, но присутствовала еще и толика разума. Не сейчас. Возможно, чуть позже, когда мы будем немного ближе… К чему? Этого я не могла пояснить даже самой себе. Но в какой-то момент поняла: я плыву с Ростовскими лишь потому, что это соответствует какому-то плану, еще не до конца сформировавшемуся у меня в голове.

Тревожный сон, перемежавшийся печальной, тягучей мелодией, прервался внезапной пронзительной тишиной и вспышкой света, больно ударившей по глазам. Я проснулась, и в то же время была все еще дезориентирована, когда на моем горле сомкнулись чьи-то грубые руки. Мне удалось сжать запястья нападавшего, и попытаться оторвать их от своей шеи. Но безуспешно. Открыв глаза, я встретила бешеный взгляд Родригу. Его покрасневшие, скорее всего от выпитого спиртного глаза были широко распахнуты, словно он действовал под гипнозом. Где-то вдалеке, а может быть, внутри меня раздавались звуки тамтама, ритмичные, быстрые, беспощадные. Казалось, эти звуки направляли душащую меня руку. Я не могла вскрикнуть или вдохнуть воздух. Я теряла сознания и понимала, что меня никто не спасет.

XXXVI

Мне не нужен был воздух там, за чертой. Я не испугалась, когда рядом с собой снова увидела промелькнувшую тень. Посреди неизвестно чего, зная, что там, в реальности, тело, скорее всего, уже мертво, здесь мне было спокойно. Теперь уже ничего не имело значения. Ведь у меня осталась нежная мелодия, которая сменила звуки тамтамов. Все отошло на задний план. Значит, я умерла…

Тень замерла в нескольких шагах от меня. Она вдруг засияла странным призрачным светом, и мне снова стало не хватать воздуха, потому что на какое-то мгновение я почувствовала, как меня захлестнуло… водой? Я тону? Не знаю, просто я задыхалась снова и снова, пыталась сделать вздох, но безуспешно. Злость на собственное бессилие и слабость не давали смириться и позволить себя убить. Надоело! Надоело просто подчиняться тем, кто пытается меня использовать. Я хочу жить и буду бороться до конца! А потом тишину по ту сторону разорвал хриплый, полный ужаса крик. Он все еще звучал в моей голове, когда я вернулась в сознание в один миг, тут же схватившись за шею. Она болела, горло горело огнем. Я все еще была на палубе, стояла ночь, и, не смотря на то, что только что пришлось пережить, меня окружала тишина, изредка нарушаемая голосами птиц.