Холод и яд - Виктория Грач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первое мгновение Артём подумал, что это Варя: у её отца была вся власть города, Олег Николаевич вполне мог устроить им встречу. Но Варя никогда не носила длинных ногтей. «Кто тогда?» – Артём нахмурился.
– Ну… Ты меня не узнаёшь? – кто-то скуксился за спиной, и щёлкнул выключатель.
Длинные голубоватые лампы с характерным глухим потрескиванием вспыхнули под потолком, больно резанув лучами по глазам, уже привыкшим к полумраку. Пока Артём привыкал к свету, его затянули в собственнический поцелуй. Эти губы, суховатые, горчащие мятой, целующие взасос, он знал отлично.
– Лерка? – разорвал он поцелуй, плавно отодвигая девушку от себя и выпрямляясь.
Лерка была полтора метра ростом, худенькая, светловолосая, с широко распахнутыми изумрудно-зелёными глазами, обрамлёнными кукольными ресницами. И сейчас она смотрела на него, задрав голову и недовольно скрестив руки на груди.
– Ты не соскучился, да.
Артём крякнул. Пожалуй, тоска по девушке, которая не особенно стремилась к встречам, – это последнее чувство, посещавшее его тут. Артём улыбнулся и мотнул головой:
– Да нет. Чего ты. Просто не ожидал, что ты любишь театральные эффекты и экстремальные места для свиданий.
Лерка осклабилась, теребя аккуратный локон боб-каре. Артём скользнул взглядом по допросной: такая же серая, как камера, с желтоватыми разводами на потолке, очевидно, после потопа. Модное зеркальное стекло, за которым, наверняка, ведётся запись; камера в правом углу и над его головой. Стол и пара стульев, все ввинченные в голый бетон. «Весёленький интерьерчик», – Артём помассировал затёкшие запястья и засунул руки в карманы трико. Взгляд вернулся к Лерке в жёлтом пуховике с белым мехом, в бирюзовом свитере и заснеженных сапожках.
Артём, наверное, должен был обрадоваться, что к нему пришла девушка, в которую он когда-то влюбился. Но ощутил лишь слабо дрогнувшее ликование: о нём не забыли.
– Артём, – Лерка, очевидно, устав ждать от него телодвижений, прильнула к его груди. – Я так испугалась. Мне когда Витька написал, что тебя арестовали, я прям та-ак испугалась. Я так и знала, что тебя этот придурок Шаховской втянет во что-нибудь. Он такой же, как его отец. Только о себе и думает, тех, кто ему помогает, не ценит. Артём, что случилось? С тобой всё хорошо?
Она выдала эти фразы пулемётной очередью, и половина из этого осталась в сознании одними лишь ощущениями, притом не самыми приятными. Артём качнул головой, отгоняя сомнения и царапающуюся в подсознании теорию заговора, и осторожно погладил Лерку по голове. Волосы, блестящие, мягкие, пересыпались под его пальцами благородной платиной, она шумно сопела, твердя что-то ещё, а Артём отстранённо улыбался, разглядывая своё размытое отражение в бронированном стекле.
Выглядел он непредставительно. В коричневой футболке с пумой, чёрных спортивных штанах, взъерошенный, замученный и с этой глупой улыбкой не то блаженного, не то юродивого. «Н-да уж… А это один день!» – Артём озадаченно взъерошил волосы на затылке. Лерка стукнула его кулачком в грудь:
– Ты меня не слушаешь! Тёма!
– Я Артём, – исправление вырвалось на автомате.
«Тёмой» Артём себя ощущал только с двумя людьми: мамой, для которой он всегда останется маленьким сыночком Тёмочкой, Тёмушкой и Тёмой, и Варькой, которую считал почти что сестрой.
– Да ты достал уже с этим. Мэрская подружка твоя, значит, может тебя звать «Тёма», а девушка – нет?
Лерка вырвалась из его объятий и, сердито скинула пуховик на спинку стула. Артём озадаченно проследил за ней. Лерка, как туго сжатая пружина, двигалась нервно и дёргано, отстукивая толстыми каблуками ботильонов прямо по слуху Артёма.
– Ты сейчас серьёзно?
– Абсолютно, – Лерка крутанулась на каблуках и передёрнула плечами. – К тебе пришла любимая девушка поддержать тебя, а ты при ней вспоминаешь свою мэрскую подружку, которая, упс, почему-то о тебе даже не подумала! А её папа ведь мэ-эр…
Артём рвано вздохнул и скривился, словно не в силах вздохнуть. Слова Лерки больно царапнули душу. Он так много думал сегодня о друзьях, а думали ли о нём они? Или Фил наконец признался Варьке в чувствах по его совету, и они счастливо целовались где-нибудь под фонарём, совершенно забыв о том, что Артём в тюрьме.
– А ты как тут оказалась? – Артём широкими шагами дошёл до стула и бухнулся за него, задумчиво перебирая пальцами по столу, как по клавишам пианино. Из головы всё не шла эта дурацкая музыка родом из детства.
– Просто иногда надо очень-очень-очень хорошо попросить, – Лерка подошла со спины, Артём с трудом скинул напряжение, сковывающее ледяными обручами и поднял голову.
Пальцы продолжали настукивать назойливый ритм, а Лера поглаживала его по голове, нахваливая не то себя и своё желание увидеться с ним, не то папочку, который всё так здорово и ловко провернул и даже денег не пожалел на свидание с Артёмом. На слове «деньги» в сознании вдруг на максимум включилась мелодийка, совершенно не подходящая ни по темпу, ни по настроению под этот день, но настойчиво соскальзывавшая с пальцев.
«Парарарурам-парарарурам-парара-рару-рару-рару-рару-рам… – пальцы остановились. – И как же там дальше, а?»
Артём пошёл с начала. Тарабанил и тарабанил, вновь и вновь, каждый раз врезаясь в это пискляво звенящее «рам». На четвёртый раз несчастное «рам» обратилось в грохот. Лера взгромоздилась на стол, видимо, считая, что так Артём её точно услышит. Решительный хлопок холодной ладони обжёг кожу, и постукивание прекратилось. Артём поднял глаза, улыбнулся и на всякий случай кивнул.
– Почему ты меня не слушаешь? – ногти больно впились в ещё не зажившую ладонь, кажется, с какой-то костяшки даже содрали корочку.
Кожа под ногтями девушки запульсировала. Артём с силой сцепил зубы – аж в ушах загудело. Плавно вытащить руку из плена не получилось: Лера держала крепко и яростно. Артём постарался расслабиться и устало взглянул на девушку.
– Лер, я спал здесь. Вот просто на секундочку. Я спал среди зимы в этом помещении, где батареи еле-еле работают, матрасы – это две тряпочки. А ещё на меня повесили обвинение. Я должен сейчас активно слушать про твоего отца?
«Особенно когда мой даже слушать меня не стал!»
Лера замолчала, отводя взгляд за стекло и нерешительно дёргая мочку уха. Артём приподнял бровь и оглядел её. Обычно мало кто мог с первого раза угадать в Зиминых родных брата и сестру. Они были совершенно не похожи. Виктор был крепко сложенным (хотя и не Аполлоном, конечно), консервативным, каким-то квадратным, но при этом удивительно гибким и хитровымудренным. Лерка была низкой, всего-то полтора метра, худенькой и крайне ветреной. Раз в полгода она стабильно меняла цвет волос. За год, что она
