Муля, не нервируй… Книга 4 - А. Фонд

«золотце» не разделял, но сейчас было не время выяснять это. Поэтому я завёл разговор о том, ради чего, собственно, пришёл:

— Что случилось у вас, Фаина Георгиевна?

— Ничего не случилось, — величественно отрезала она и закурила, демонстрируя, что говорить нам не о чём и разговор закончен.

Но я в такие игры играть тоже умею. Поэтому я спросил прямо, без реверансов:

— Вас что, опять из театра выгнали?

— Кто-о-о-о? Глориозов? Меня? — фыркнула Фаина Георгиевна, — ещё чего!

— Нет, Завадский, — тихо сказал я.

— Завадский! Завадский! Никогда, Муля, ты слышишь? Никогда! Не произноси! При мне! Это! Имя!

— Таки с ним поругались? — удручённо покачал головой я. — Он вам не заплатил за работу?

— Я о нём вообще не желаю больше говорить! Он великий человек, он один вместил в себя сразу Ноздрева, Собакевича, Коробочку, Плюшкина — терпеть его не могу! — взорвалась Фаина Георгиевна, а потом вдруг миролюбиво добавила, — дело вообще совершенно в другом.

Она замялась, а потом решительно произнесла:

— Завадский, конечно, гад ещё тот! Но он честный гад. И деньги он выплачивает всегда. Мало, но выплачивает.

— Тогда где деньги?

— А чего ты вообще прицепился? — с подозрением посмотрела на меня Злая Фуфа, а потом не удержалась и добавила, — откуда ты вообще про деньги это взял? Тоже претендуешь на наследство?

А злобный пёсик Букет высунул голову из-под кресла и мрачно на меня гавкнул.

Тут в коридоре послышались шаги и в комнату без стука вплыла Нюра. В руках она держала поднос, на котором были Дусины оладушки, творог, котлеты и прочая еда.

— Вот, — сурово сказала Нюра, — вам поесть надобно.

И поставила поднос на журнальный столик, прямо рядом с пепельницей.

— А ты почему не стучишься, когда заходишь? — проворчала Фаина Георгиевна, но это было беззлобно, больше для порядка.

Нюра также беззлобно отреагировала:

— Ой, да какая прям разница!

Видно было что эти разговоры у них ведутся постоянно и все к ним давно уже привыкли и воспринимают как некую игру.

— Теперь ты, Муля, как порядочный мужчина, должен на мне жениться, — печально молвила Фаина Георгиевна, выпустила струю дыма и вдруг трубно расхохоталась.

— Вижу вам уже полегче, — огрызнулась Нюра.

— Я не хочу есть! — гордо заявила Фаина Георгиевна, но при этом её живот предательски заурчал.

— Дуся обидится, если вы не попробуете её оладушек и котлет, — как честный человек предупредил я. — Я ей обязательно наябедничаю.

Злая Фуфа и Нюра захихикали. Чтобы не смущать её, я сказал:

— Пока вы кушаете, я Букета выгуляю. Давно хотел обойти вокруг вашего дома.

Я посмотрел на пса и сказал:

— Букет, гулять!

Но вредная псина не отреагировала. Тогда я спросил:

— А где поводок?

Поводка в доме не оказалось.

— Он не любит с поводком, — заявила Злая Фуфа и аккуратно взяла котлету в одну руку, а оладушек — в другую.

Я попросил у Нюры верёвочку и вот так, за верёвочку вытащил упирающегося пса из дома. По дороге тварь пыталась меня опять цапнуть. Я уже раздумывал — дать ли ей поджопник или лучше сразу два, как дверь из подъезда открылась и Букет увидел свободу. Он сразу же сообразил, что гулять — это хорошо, подскочил к клумбе и активно занялся мелиоративными работами, а если точнее — удобрением и поливом почвы.

Я деликатно подождал, протащил-таки пса вокруг дома (правда по укороченному маршруту, так как животное стремилось обратно, в свой ареал обитания, а конкретно, в квартиру Фаины Георгиевны).

Когда я депортировал пса обратно в квартиру, Фаина Георгиевна уже закончила ужинать и сейчас пила чай с довольным видом.

— Чай будешь? — спросила она умиротворённым голосом.

В ответ я спросил:

— Так кто отобрал у вас деньги, Фаина Георгиевна?

* * *

* автор в курсе, что Букет — это собака, которая была у Ф. Г. в детстве. Но Мальчик появился аж в 1978 году. А до этого у неё в разное время жили эрдельтерьер Блэк, черно-белая длинноухая спаниель Мушка, кот Кузя, какие-то канарейки и прочие птички, а также кошки. Но по сюжету больше подходит Букет, так что слегка изменим действительность ради художественного вымысла.

Друзья!

Хочу сказать огромное спасибо за вашу активность, вежливость, поддержку и обратную связь. Первым делом каждое утро я смотрю ваши комментарии под этой книжкой. И они меня заряжают такой энергией, что я сажусь писать очередную проду.

Мне очень приятно, что мы с вами мыслим одинаково, и что вам нравится эта история, над которой я практически ежедневно тружусь третий месяц подряд (если не считать эту неделю).

Значит, не зря тружусь…

Глава 25

В комнате повисло молчание. Фаина Георгиевна не отвечала, а я ждал.

Наконец, когда тишина стала густой, словно кисель, и тянуть паузу дальше было невежливо, она тяжко вздохнула и сказала печальным голосом:

— А ведь всё так хорошо начиналось…

И укоризненно посмотрела на меня.

— А всё-таки? — не дал спрыгнуть с темы я.

— Никто не отбирал, — проворчала Злая Фуфа. — Я сама отдала.

Я на какой-то момент аж завис.

— В смысле «сама отдала»? — отмер я. — Как я понимаю, там речь шла о довольно-таки крупной сумме денег. Насколько, кстати, сумма крупная?

— Две шубы купить можно, Муля. И ещё на сервелат с зернистой икрой останется, — вздохнула Фаина Георгиевна и отвернулась. — Я премию как раз получила. За вклад в искусство.

— Ничего себе, — покачал головой я, — а как это так получилось? У человека этого было несчастье? Или на лечение ему срочно надо было? В чём дело?

Фаина Георгиевна потянулась за новой сигаретой. Подкурила. С третьей попытки. Пальцы её чуть подрагивали.

— Понимаешь, Мулечка, — тихо сказала она, — если бы ты только знал, как я одинока…* Вся жизнь моя — только работа. Совсем юной я осталась в Советском Союзе одна, без семьи, по двум причинам — не представляла жизни без театра, а лучше нашего, русского театра, в мире нет. Но и это не главное… Я ведь работаю трудно, меня преследует одиночество… Прихожу домой, после шума спектакля, после аплодисментов зрителей, а дома — тишина…

Она вздохнула, затянулась и продолжила:

— И только мой любимый Букет меня