Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
В таком же ключе может рассматриваться стихотворение «Препинаний и букв чародей…» (1975), формальное посвященное Андрею Вознесенскому, но в еще большей степени относящееся к самому Высоцкому.
Например, характеристику «.лиходей непечатного слова» вряд ли можно отнести к Вознесенскому в полной мере, поскольку у него регулярно выходили поэтические сборники (хотя иногда и возникали проблемы с цензурой), а вот «слово» Высоцкого как раз и было «непечатным».
Следующие строки — «Трал украл для волшебного лова / Рифм и наоборотных идей» — также в полной мере применимы именно к Высоцкому, поскольку такой виртуозности в плане рифм не было ни у одного из поэтов (кроме, пожалуй, Галича). Это признавал и Иосиф Бродский: «Рифмы его абсолютно феноменальны. <…> В нем было абсолютно подлинное чутье языковое. И рифмы совершенно замечательные»[2851] [2852] [2853]; «Я говорю именно о его способности, о том, что он делал с языком, о его рифмах. <…> Он пользовался совершенно феноменальными составными рифмами…»2?1.
Да и «наоборотные идеи» также встречаются в ряде произведений Высоцкого, объединенных образом лирического героя, который при этом выступает в разных масках: «Побудьте день вы в милицейской шкуре — / Вам жизнь покажется наоборот» («День рождения лейтенанта милиции в ресторане “Берлин”», 1965), «Я первый смерил жизнь обратным счетом» («Первый космонавт», 1972). Кроме того, по воспоминаниям С. Говорухина, Высоцкий однажды признался: «У меня всё наоборот — если утону, ищите вверх по течению»272.
А характеристику чародей («препинаний и букв чародей») уже применяли к себе герои «Гимна шахтеров» (1970): «Любой из нас — ну чем не чародей?!».
Следующая строфа — «Автогонщик, бурлак и ковбой, / Презирающий гладь плоскогорий, / В мир реальнейших фантасмагорий / Первым в связке ведешь за собой» — вновь содержит множество автобиографических деталей.
Образ автогонщика — одна из самых распространенных авторских масок: «Сам, впрочем, занимаюсь авторалли я, / Гоняю “Иж” — и бел, и сер, и беж» /5; 60/), да и сам Высоцкий, как известно, любил «гонять» автомобили на предельной скорости.
Постоянно встречается в его стихах и образ бурлака, то есть человека, тянущего лямку с огромным грузом: «Да, я осилить мог бы тонны груза! / Но, видимо, не стоило таскать…» («Напрасно я лицо свое разбил…», 1976), «Так много сил, что всё перетаскаю, — / Таскал в России — грыжа подтвердит» («Осторожно! Гризли!», 1978), «Не люблю порожняком — только с полным грузом!» («Я груз растряс и растерял…», 1975). Вспомним заодно посвящение «Енгибарову — от зрителей»: «Слишком много он взвалил на плечи…», — и черновик песни «Запомню, оставлю в душе этот вечер»: «Не надо про тяжесть мою на плечах!» /2; 523/.
Ну и, наконец, в образе ковбоя через год после стихотворения «Препинаний и букв чародей…» поэт выведет себя в «Живучем парне»: «Он, если нападут на след, / Коня по гриве треплет нежно: / “Погоня, брат. Законов нет — / И только на тебя надежда!”». Похожий образ встречается в песне «Погоня» (1974): «Выносите, друзья, выносите, враги!».
Далее. Строка «Презирающий гладь плоскогорий» выражает отношение Высоцкого к советской власти, которая «сглаживала» все острые углы. Отсюда — сожаление в стихотворении «Я не успел»: «Все мои скалы ветры гладко выбрили — / Я опоздал ломать себя на них» (этот мотив был разобран в главе «Тема пыток», с. 746 — 748).
Что же касается «мира реальнейших фантасмагорий», то в него Высоцкий «поведет» нас два года спустя: «Реальней сновидения и бреда, / Чуднее старой сказки для детей — / Красивая восточная легенда / Про озеро на сопке и про омут в сто локтей» (вариант: «На уровне фантастики и бреда…»). Да и в «Балладе о маленьком человеке» (1973) лирический герой говорил: «Сказку, миф, фантасмагорию / Пропою вам с хором ли, один ли».
То же самое относится к словосочетанию «первый в связке», которое характеризует, в первую очередь, самого Высоцкого, который всегда стремился к лидерству (отсюда — мотив доминирования его лирического героя).
***
За год до посвящения Вознесенскому была написана песня «Памяти Шукшина» (1974), которая опять же имеет отношение не только и не столько к Василию Шукшину, сколько к самому Высоцкому. Причем там снова упоминается характеристика чародей: «Был прост и сложен чародей / Изображения и слова» /4; 467/.
Приведем еще один черновой вариант: «Мы спим, работаем, едим, — / А мир стоит на этих Васях… / Да, он в трех лицах был един — / Раб сам себе и господин, / И гражданин — в трех ипостасях».
Похожим образом Высоцкий характеризовал двух других своих друзей — сценаристов Валерия Фрида и Юлия Дунского: «Опроверженьем Ветхого завета / Един в двух лицах ваш совместный бог. / И ваш дуэт понятен, как лубок, / И хорошо от этого дуэта» («У вас всё вместе — и долги, и мненье…», 1970).
Очевидно, что поэт втайне завидует своим друзьям, поскольку с его собственным вторым «я» дело обстоит далеко не столь благополучно, доказательством чему могут служить песни «ЯК-истребитель» и «Про второе “я”».
Кроме того, строка «А мир стоит на этих Васях» предвосхищает черновой вариант «Аэрофлота», где лирический герой скажет о своем друге: «Такие поматросят да не бросят, / Мир — на таких ребятах, и не зря» (АР-7-128).
А прием, использованный в строках «Да, он в трех лицах был един» и «Един в двух лицах ваш совместный бог», впервые встретился в посвящении артисту Таганки Всеволоду Соболеву (1969): «Палитра красок, приемов лента / У Севы: от солдат до президента. / Ты, Всеволод, един во многих лицах. / А Ваша притча стала — во языцах».
Что же касается строк «Раб сам себе и господин, / И гражданин — в трех ипостасях», то они в еще большей степени, чем к Шукшину, применимы к самому Высоцкому. Например, строка «Раб сам себе и господин» вызывает в памяти песню «Грусть моя, тоска моя» (1980): «Сам себе судья, хозяин-барин». А уж гражданином он был самым настоящим — собственно, этому и посвящена данная книга.
Кроме того, сравнение Шукшина с христианским Богом: «Да, он в трех лицах был един <…> в трех ипостасях», — отсылает к воспоминаниям Михаила Златковско-го: «Володя обиделся, когда увидел рисунок,
