Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хакан-бек неспроста решился на эту подлость. И не ради одной добычи. Он убедился, как сильна становится русь, объединившая силы Киева и Хольмгарда. Он пытался уничтожить ее, но уничтожил себя. Он еще этого не понял. Он еще мнит себя победителем и надеется восстановить потери. Одних обмануть, других запугать, третьих перекупить. Сил у него еще много. Но противника своего он угадал верно, а оценил ошибочно.
Никто не торопил его с ответом.
– Вот что, – наконец Свенельд нарушил тишину. – Завтра меряне привозят мне всю положенную дань. Вместе с нею я заберу вас и отвезу к Олаву. Вы ему сами все расскажете – кто вас послал и зачем. Иначе никакого разговора не будет.
– Ты пожалеешь. – Самуил покачал головой. – Ведь может случиться и так, что никто из вас не вернется к Олаву. Ужас мой пошлю перед тобой, говорил господь, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придешь, и буду обращать к тебе тылы всех врагов твоих.
– Идущий на войну уже мертв. Я не в первый раз в таком положении. Если вы сдадитесь добровольно, я обещаю живыми отвезти вас к Олаву. Но взяв с бою, жалеть уже не буду.
– Подумай до утра. На рассвете мы пришлем к тебе человека.
– И вы подумайте. Если мне придется покорять мерю силой, вас я повешу на ближайшем дереве. А деваться вам здесь некуда, отсюда до ваших путей за три месяца не доскачешь. Хравн, уходи от них, – обратился Свенельд к кузнецу. – Пока можно.
– Я приду к вам утром, – пообещал Хравн, и было видно, что тяжесть положения он осознает.
– Ступайте. – Свенельд кивнул в темноту и показал пустые руки, давая понять, что сейчас его можно не опасаться.
– К Могильной Матери! – вполголоса напутствовал Арнор.
И лишь когда шаги по снегу уже были не слышны и факелы едва мерцали вдали, Свенельд развернулся и со спутниками пошел через тьму назад к погосту.
– У меня, конечно, дыра в башке… – начал Арнор через пару десятков шагов, когда уже можно было не прислушиваться, не свистнет ли стрела. – Ма эй саа ару… я не понял. Он правда предлагал тебе серебра на твой вес с конем?
– И еще с оружием, не забудь. Я сам вешу, как две юных девы, а если со щитом, шлемом, бронью, кольчугой и всем прочим, это потянет уже на три девы…
– Нам бы сейчас две-три юных девы! – хмыкнул Логи. – Под бочок.
– Но ты понимаешь, Арни… за этакую груду серебра продать своего вождя и кровь своего брата или за ношеные стариковы исподние портки – велика ли разница?
– Многие сказали бы, что велика!
– Эти гниды привыкли иметь дело с серебром и товаром. Для них и человек – товар. Только один подешевле, другой подороже. Они думают, что все на свете имеет цену в серебре. Что меня можно купить, как светловолосую деву… На вес…
Свенельд ничего не добавил. Арнор тоже промолчал. Перед его мысленным взором встали серебряные глаза светловолосой Снефрид, и ни о каких иных сокровищах он мечтать был не способен.
* * *
– Ё-отунова кочерыжка! – почти восхищенно протянул Арнор, глядя от ворот погоста. – Откуда он их набрал столько? Весь его кумуж!
– Видать, заранее собирал, – сказал Свенельд. – Знал, что уговаривать меня уйти ни с чем будет пустым делом.
В полдень от озера донесся призывный рев рога. От погоста ответили, и дружина двинулась на лед. В паре перестрелов от берега уже ждало мерянское войско. Свенельд поставил такое условие – битва должна состояться на озере, достаточно далеко от берега, чтобы исключить внезапный обстрел из засады. Хравн, которого Аталык и Самуил прислали еще в темноте, легко принял это условие, и Свенельд сделал справедливый вывод, что сажать в засаду Аталыку просто некого. У него ведь не было времени на сбор настоящего войска. Надо думать, он разослал гонцов еще до прихода русов к Синему камню, но мог созвать только ближайшие болы и дворы. Может, вопрошал богов и получил ответ, что склонить русов принять условия не получится, а значит, сражение неизбежно. А может, сам догадался.
Так или иначе, мерян набралось десятков семь-восемь. Приближаясь во главе строя, Свенельд видел лица и зрелые, и седобородые, и даже совсем юные – в задних рядах толпились отроки лет тринадцати-четырнадцати, вооруженные луками. Видно, Аталык потребовал всех, кто уже может натянуть лук и не считается ребенком. Или еще может…
Дружина русов численностью уступала почти вдвое, но Свенельда это не смущало. Кроме луков, меряне были вооружены копьями, с которыми ходили на лов, и топорами, спешно пересаженными на более длинные рукояти. Щитов они не имели – хоть какой щит на один раз можно собрать даже из прутьев, обтянув бычьей кожей и снабдив умбоном, вырезанным из березового гриба (Свенельду приходилось такие видеть), но для этого тоже нужно время. То, что он столь спешно повел дружину на юг, не добрав дань с Арки-Варежа, оправдало себя – лишнее время пошло бы на пользу противнику. А самому Свенельду здесь негде было бы взять подкрепления – Тойсара едва ли удалось бы склонить к войне с Аталыком, пока ему самому ничего не угрожает.
Боги, глядевшие с небес на ледяное поле битвы, ясно видели – здесь столкнулись два мира. Меряне, многочисленные, в овчинных и меховых кожухах, в меховых шапках – и русы, в чьих рядах все имели щиты, секиры, более половины облачились в шлемы или кольчуги, а старшие хирдманы – в то и другое. Сыновья Альмунда, сыновья Дага, Тьяльвар, Халльтор были в пластинчатых хазарских доспехах. Издали отряд из четырех десятков человек выглядел железным кулаком, нацеленным в слабо защищенное брюхо мягкого мерянского строя. Аталык мог рассчитывать только на численное преимущество и на меткость своих ловцов.
– Видишь кого-нибудь из них? – Следуя за красным «Вороном» Хольмгарда, Свенельд на ходу покосился на Виги.
Он имел в виду хазар.
– Пока нет. Едва ли они сами в драку полезут. Их оружие у нас в Силверволле осталось.
– Неужели твой несостоявшийся зять отсидится с женщинами? Вы говорили, он хороший боец, Гудбранда одолел.
– Хороший. Но тогда мы ему шлем, щит и секиру дали.
– Хравна вроде тоже нет…
– Он же не сумасшедший. Сам сказал.
«А ты что же – будешь драться против нас?» – спросил Свенельд у кузнеца, когда тот приходил договариваться о сражении.
«Я что, сумасшедший? – Хравн даже удивился. – И у меня в Арки-Вареже дочь осталась. Нет уж, я подожду на берегу».
Русы приближались уже готовым строем – впереди щитники, во втором ряду лучники. Когда до строя мерян осталось шагов сорок, те подняли луки.
– Щиты!
Первый ряд поднял щиты.
– Луки!
Во втором ряду лучники наложили стрелы.
– Шаг! Шаг!
Русы ускорили шаг.
– О-о-ди-ин! – заревел Свенельд, и голос его мало уступал боевому рогу.
– Р-р-ру-усь! – ответили ему сорок глоток.
Непривычные к этому грозному зрелищу – к виду стремительно катящейся на них железной, ревущей волны – меряне пустили стрелы первыми. И поторопились – на это и рассчитывал Свенельд, пытаясь их напугать и заставить дать слабину, поспешить. Лишь половина стрел достигла русского строя, из них большая часть на излете засела в щитах. Послышался треск – железные наконечники впивались в сосновое и кленовое дерево. Во втором ряду раздалось несколько возгласов – появились раненые.
Меряне продолжали вразнобой пускать срелы, им отвечали из второго ряда, и кто-то остался лежать на льду позади. Но вот они уже близко – вытаращенные глаза людей, непривычных к бою, судорожно зажатые в руках топоры. Не имея опыта, трудно было сохранять хладнокровие, видя перед собой воинов с железными головами, с полумасками и круговыми бармицами, закрывающими лица и оставляющими на виду только глаза – сосредоточенные и безжалостные. Слаженность, уверенность движений этой стены щитов внушала жуть – вот-вот навалятся, опрокинут и втопчут в снег….
– Бей! – крикнул Свенельд и первым врубился в мерянский строй.
Его окружали четыре телохранителя, прикрывавшие вождя, а он, держа на левой руке щит, не оглядываясь, безостановочно работал Стражем Валькирии. С мечами-«корлягами» меряне были знакомы мало, их ужасало это длинное стальное жало, не имеющее применения в работе или лове, созданное только для войны и убийства. Тело клинка было покрыто серыми пятнами и разводами, будто шкура змея, а золоченая рукоять и перекрестье блестели,
