Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

Как и следовало ожидать, серьезное обсуждение вызвал вопрос о своекоштных студентах и вольнослушателях[754]. Наиболее категоричную позицию заняли архиепископ Сергий и И.А. Ненарокомов, выражающий мнение обер-прокурора К.П. Победоносцева[755]. Комитет предлагал ходатайствовать пред министром народного просвещения, чтобы доступ к университетскому образованию был вновь открыт на прежних основаниях для семинаристов, но лишь окончивших полный шестилетний курс обучения.

Было особо отмечено, что высшим назначением академий является приготовление духовно просвещенных пастырей Церкви, о чем иногда забывалось при реализации Устава 1869 г. В проект было внесено предложение: освобождать выпускников академий, желающих принять священный сан, от обязательной духовно-учебной службы и уплаты долга за обучение[756].

Встал вопрос о связи между академиями и семинариями. Желательность восстановления связи признали все члены Комитета, но конкретные меры вызвали споры. Было предложено предоставить академиям право проводить ревизии в семинариях и назначать окончивших курс студентов на наставнические должности в семинарии и училища, распределив их по духовно-учебным округам. Практически это было воспроизведение положений Устава 1814 г.

Следует отметить, что корпорации духовных академий не имели практически никаких сведений о работе Комитета, кроме отдельных замечаний в личных письмах «своих» членов Комитета. Говорили даже, что члены Комитета «чуть что не подписку дали о неразглашении». Ближе к концу работы, в конце марта, профессор КДА В.Ф. Певницкий сообщил «из-под покрова тайны» основные положения уже почти готового проекта[757].

В конце апреля 1882 г. Комитет по пересмотру Устава духовных академии закончил основную работу, иногородние члены разъехались, а председатель и столичные члены занялись редакцией проекта[758]. Работа шла медленно – такого обилия частных мнений по положениям Устава не давал ни один из предшествующих духовно-учебных комитетов, – и продолжалась около года[759].

В духовно-учебной жизни столицы в течение этого года царила неопределенность: не были подобраны достойные кандидатуры ни на вакантное место председателя Учебного комитета, ни на место ректора СПбДА. Выбор обер-прокурора остановился на протоиерее П.А. Смирнове, бывшем профессоре МДА, но члены Святейшего Синода надеялись на замещение обеих должностей монашествующими[760]. Планы Синода не реализовались, и после годовых обсуждений, 12 января 1883 г. председателем Учебного комитета был назначен протоиерей А.И. Парвов[761]. На этом же заседании был решен вопрос о смене ректора КДА: им стал архимандрит Сильвестр (Малеванский).

Корпорации духовных академий, не имевшие точных сведений о судьбе проекта, пытались узнать у своих столичных коллег или знакомых членов Учебного комитета: каких изменений и как скоро следует ожидать[762]. Наконец 13 марта 1883 г. проект нового Устава, с объяснительной запиской, был подан в Святейший Синод[763], но, после годовой обработки, проекту суждено было еще годовое пребывание в синодальной Канцелярии. Надежды на то, что проект будет напечатан для всеобщего обсуждения, как в 1868 г., не оправдались: в печати проект так и не появился. Время было тревожное, и решено было, не возбуждая широких дискуссий и не давая лишней пищи газетам и журналам, предоставить проект для прочтения лишь лицам надежным и сведущим.

Планировали рассмотреть проект на Светлой седмице 1883 г. в Москве, при совершении затянувшейся коронации императора[764]. В апреле 1883 г. К.П. Победоносцев разослал избранным архиереям проект Устава, с просьбой «выразить Святейшему Синоду свое мнение об означенном проекте»[765]. Замечания были составлены, и большая часть из них говорила о том, что проект нового Устава лучше действующего, но «не достает в нем того, чем отличался Устав 1814 г.», «нет души, религиозный элемент ослаблен»: недостаточно твердая постановка власти архиерея, мало внимания уделено пастырской задаче академий[766].

Обсуждения в Москве не получилось по множеству дел, но и архиереи не торопили события: смущал слишком узкий круг обсуждения для такого серьезного изменения[767].

Но проект не публиковали, дело не двигалось. К.П. Победоносцеву промедление казалось угрожающим, ведущим к катастрофе; необходимость изолировать академии от нарастающих расцерковления, неповиновения, беспорядков, охвативших общество и, в первую очередь – студенческую среду[768]. Наиболее действенную меру он видел в срочном ограничении своекоштных студентов в выборе места проживания: никаких «вольных» квартир, только общежитие академии, под надзором инспекции и преподавателей[769]. Надежды К.П. Победоносцева «в течение лета… убедить их [членов Святейшего Синода – С.Н.] провести дело к концу» не оправдались, и новый прием в академии шел по правилам Устава 1869 г.

Тем не менее обер-прокурору и за эти два года – обсуждения проекта – удалось провести некоторые изменения по основным проблемам жизни академий, волнующим его. В 1883 г. было запрещено проживание своекоштных студентов на «вольных» квартирах – вне зданий академии было разрешено жить лишь у родителей; был ограничен и прием вольнослушателей, которые, «приходя от всех сторон света, составляют главный элемент беспорядка и распущенности»[770]. Первое применение нового постановления было сделано уже в августе того же 1883 года, при образовании новых курсов.

Тем же летом 1883 г. еще одно событие побудило обер-прокурора обратить внимание на «направление» преподавания в академиях и инициировать принятие нового Устава в них. Гражданская цензура не пропустила сочинение профессора русской гражданской истории КДА Ф.А. Терновского, обвинив автора в протестантских тенденциях. Главное управление прессой заметило духовному ведомству о недопустимости преподавания церковной истории в таком духе будущим пастырям Православной Церкви. Святейшим Синодом было предпринято расследование, Терновский был вынужден уйти из академии и ограничиться преподаванием в университете[771].

К.П. Победоносцев, усматривая недостаток академий в их расцерковлении, искал среди профессоров академий надежных лиц «правильного духа», которые могли оказывать церковное влияние на студентов и сделать духовные академии настоящими центрами церковной науки и духовного просвещения. Он поддерживал Братство святого Гурия в Казани и переводческую Комиссию при нем, в которых преподаватели, выпускники, студенты КазДА сумели поставить богословскую науку на пользу миссионерскому делу[772]. Но этих успехов, по мнению обер-прокурора, было чрезвычайно мало. Без живого церковного чувства богословская наука становится самодостаточной, и это церковное дело, требующее особого понимания и методов, делалось «профессорами по-профессорски»[773]. «Новые либеральные педагоги испортили у нас весь ход духовного образования… Новый Устав Академий, который уже готов, не может пройти, и главное препятствие – равнодушие и косность, которую встречаю в глазах Синода, хотя все они и сознают недостатки и язвы в нашем устройстве», – со скорбью писал обер-прокурор С.А. Рачинскому 23 сентября 1883 г.[774]

За два года обсуждения проекта Устава ушли с ключевых постов основные деятели Устава 1869 г. и его апологеты. 9 июня 1882 г. почил митрополит Московский Макарий (Булгаков). 6 ноября 1883 г. умер на покое в Донском монастыре бывший член Учебного комитета первого состава епископ Хрисанф (Ретивцев).

Осенью 1883 г. был решен вопрос об уходе из СПбДА протоиерея И.Л.