Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

Проект МДА особенно отмечал нетвердую постановку церковно-практического отделения, не имеющего внутреннего единства по составу наук, и предлагал упразднить это отделение[709].

КазДА видела главный недостаток введенного порядка специализации в самом принципе разъединения богословских наук: это ведет к неполноте богословского образования, особенно актуальной при разрешении принимать в академии выпускников классических гимназий. Защищая научные диссертации на специальную богословскую тему, кандидаты, магистры и доктора богословия не имеют полного богословского образования. Указывая набор богословских наук, необходимых для полноты богословского ведения, проект включал в него практически все науки богословские (кроме патрологии, истории проповедничества, истории русского раскола и церковной археологии) и философские (кроме логики и психологии). Остальные предметы делились на два отдела: словесно-философский и исторический[710].

Епископ Михаил также видел главный порок Устава 1869 г. в понижении уровня научного богословского образования, в сравнении со старым Уставом 1814 г. Упор на специализацию заставляет студентов вообще не обращать внимания на общеобразовательные науки. Предложение епископа Михаила в целом повторяло вариант учебного плана 1810 г.: общеобязательной становилась большая часть наук, выбору предоставлялись второстепенные предметы[711].

Высказывались замечания по общему составу наук, входящих в духовные академии. СПбДА и КДА считали необходимым введение естественно-научной апологетики, епископ Михаил – физики и математики. МДА вновь сочла излишними кафедры педагогики и патристики[712], епископ Михаил – библейской археологии, церковной археологии и литургики, педагогики славянских наречий с русским языком и даже учения о русском расколе. СПбДА, исходя из своего опыта последних лет, предлагала разъединить педагогику с нравственным богословием[713]. Интересно, что все проекты, затрагивая вопрос о древних языках, признавали введенное в 1879 г. обязательное изучение двух древних языков мало оправданным: это ущемляло богословие[714].

Второй этап специализации – на выпускном курсе – все проекты находили нецелесообразным в предложенной Уставом постановке, но понимали под этим разное[715]. В проекте СПбДА отмечалась лишь не оправдавшая себя система оценок («удовлетворительно» и «неудовлетворительно») и слабые требования магистерских экзаменов. При этом предлагалось ввести для выпускного курса специальные лекции, направляющие занятия студентов; дополнить группы специализации науками, которых нет в семинарии; оценивать магистерский экзамен по 5-балльной системе, давая право на кандидатство и преподавание в семинариях за успехи не ниже 4-х баллов[716].

МДА высказывалась более резко: § 133 Устава, регулирующий занятия студентов на 4-м курсе, должен быть радикально изменен. Но порочна не сама идея особых занятий на выпускном курсе, а попытка совмещения в этих занятиях подготовки научной и педагогической.

Проект КДА, не возражая против особого положения 4-го курса, также считал неверной идею его организации, совмещающую три разных дела. О неудобстве этого свидетельствовало малое количество магистерских диссертаций, представляемых к концу выпускного курса и небольшое число вообще магистерских работ. Кроме того, для большинства студентов 4-й курс пропадает даром[717].

Проект КазДА само отделение последнего курса, при имеющейся четырехлетней системе высшего духовного образования, называл вредным: «…три года – мало для приготовления кандидата богословия». Это приводит к умалению значимости кандидатской степени, и, так как магистрами выходили немногие, – к общему падению уровня и статуса выпускника духовной академии.

Епископ Михаил также являлся сторонником полного упразднения особого выпускного курса: три года мало для полного богословского образования. Но он был недоволен организацией студенческих занятий в целом, как и организацией контроля над этими занятиями. Устав 1869 г. сделал слишком сильный акцент на устные переводные экзамены, а это результат часто случайный, «…произведенный студентом эффект», – и умалил значение традиционных сочинений. Репетиции, при их необязательности, бесполезны[718].

Неудобства были замечены в системе формирования преподавательской корпорации: увольнение после 35 лет службы отнимает у академий надежду на становление научных школ, существующая система баллотировки не отвечает целям высшей школы и т. д.[719]

Следует отметить, что для преподавательских корпораций при критике Устава 1869 г., как и при его составлении, административно-организационные вопросы стояли на втором месте: они были важны, но имели отношение к форме, а не к содержанию. Главной проблемой являлось адекватное построение учебно-научного процесса, административное управление и корпоративная организация должны были представлять наиболее удобную и жизнеспособную форму поддержания этого процесса[720].

К проектам, составленным Советами академий, необходимо добавить еще одно частное мнение по поводу желаемых изменений в Уставе духовных академий, принадлежащее председателю учрежденного Комитета – архиепископу Сергию (Ляпидевскому). Оно касалось лишь отдельных вопросов деятельности духовных академий, причем в основном организационно-дисциплинарных, а не учебно-научных. Но и они проясняют взгляды архиепископа Сергия, особенно важные для исследования. Мнение епископа-председателя, при малочисленном составе Комитета и ограниченном числе лиц священного сана, имело большой авторитет.

К учебно-научным вопросам относилось одно замечание архиепископа Сергия: о «курсовом» – выпускном – сочинении[721]. Преосвященный отрицал полезность любой учебной специализации, даже в виде выпускного сочинения. Кандидатское курсовое сочинение архиепископ Сергий предлагает отменить, давая кандидатскую степень за лучшее из написанных студентом семестровых сочинений. Магистерскую же диссертацию, с сохранением предъявляемых к ней высоких требований, писать по окончании курса.

Таким образом, как и при подготовке реформы 1869 г., к разработке нового Устава духовных академий на начальном этапе были привлечены преподавательские корпорации, в лице своих ректоров. Обращение к ректорам, а не Советам ставило характерный для эпохи акцент – на личной ответственности. Тем не менее в случае несогласия большей части преподавательской корпорации с ректором (проявившегося в КДА), проект корпорации был принят во внимание и учитывался как равноценный. Следовательно, мнение о чисто бюрократической разработке реформы 1884 г. не находит подтверждения.

По свидетельству корпораций духовных академий, наиболее проблемной частью Устава духовных академий 1869 г. оказалась построенная двухэтапная система специализации образования. Хотя принципиального отрицания специализации не заявил ни один проект, конкретные предложения по ее изменению разрушали идею Устава 1869 г. специального изучения основных богословских наук. Все предлагаемые в проектах отделения и выделяемые для выбора студентов группы предметов, при всем разнообразии вариантов, объединяло одно: они не давали направления богословской специализации, но лишь пытались разрешить проблему многопредметности. Даже два отделения, предложенные в проекте СПбДА, сохраняя в целом богословский состав предметов, были лишены богословской направленности: выведение из их состава структурообразующих наук – догматического богословия, церковной истории – превратило отделения просто в наборы «дополнительных» предметов.

Это противоречие показывает, что введенное реформой 1869 г. понятие специализации по основным богословским направлениям, противопоставляющее эту специализацию фундаментальному богословскому образованию, сохранялось и в 1881 г. В результате перенесение главных богословских предметов в общеобязательный курс лишало отделения системообразующих наук и самого значения богословской специализации. Напротив, сохранение главных богословских наук в составе отделений делало ущербным общее богословское образование. Противопоставление предметов фундаментального богословского образования и предметов специализации было столь устойчивым, что идея проекта КДА –