Сломленный бог - Гарет Ханрахан

Открылась дверь, и его швырнули на пол. Лампа на деревянном столе освещала комнату, которая, по представлению Бастона, не значится на планах Последней Обители. На стене старые ржавые кандалы. На полу пятна того же ржавого цвета.

Даттин проковыляла мимо него и уселась за стол. Она поджимала правую руку, на пальцах поблескивали капельки крови. Дышала она тяжело и, пока успокаивала одышку, махнула двум мужчинам начинать.

Одного из этих двоих Бастон опознал сразу. Синтер. Священник, как и перед этим, был при оружии и на сей раз осмотрительно держался на расстоянии – кружил по комнате, притираясь к стене. Второй мужчина внешне бы не запомнился, когда бы Бастон не видал внизу его портрета. Это сам Алик Нимон, министр государственной безопасности. Нимон приободрил Бастона легкой улыбочкой, а потом Синтер запустил в его сторону стулом.

– Неделя, говнючина ты мелкий! Ты должен был отчитаться через неделю!

Бастон встал, подумывая, не бросить ли стул обратно в жреца, только пожестче. Вместо этого поправил сиденье и сел.

– Я не мог смотаться, ясно? Гхирданцы меня все время пасли.

– Обманывать меня неразумно, – дал добрый совет Нимон, точно обронил замечание о погоде. – Мы знаем, что вы вернулись в Мойку вечером после визита к «Крэддоку и сыновьям».

– Подсказкой стала, – добавил Синтер, – осадная мина, которую ты расхерачил посреди Мойки.

Бастон хранил молчание. Что тут им скажешь?

– Говори, говно мелкое. Объясняй.

– Кто послал сальника? Того, что хотел убить Раска?

– У Гхирданы много врагов, – произнес Нимон с прохладцей.

– Это не ответ.

Даттин мазала ободранные кончики пальцев снадобьем.

– В нашу первую встречу, господин Хедансон, я объяснила, что мой интерес в одном – хранить Перемирие от посягательств. Оказалось, ваши собственные действия подвергают его серьезной опасности.

– Меня самого чуть не убили, – пробормотал Бастон.

– Жертвенность не оправдывает легкомыслия, – сказала Даттин, морщась, пока наносила лекарство.

– Идиот. Если хочешь сдохнуть, то это можно устроить и без масштабных сопутствующих потерь.

– Позвольте полюбопытствовать, а как вы спаслись от взрыва? – спросил Нимон.

«Они знают про Раска? Про Шпата, сотворившего туннель?» Хейнрейл велел ему молчать, не открывать ничего. Не на это ли он намекал? Но откуда об их раскладах знать Хейнрейлу, запертому в тюремной камере?

– Упырий ход. Выбрался по подвалам. – Только отчасти ложь.

– Преступную деятельность Раска, при всем отвращении, можно было пока что терпеть – во имя сохранения мира, – сказала Даттин. – Я была осведомлена о повадках драконьих семейств, когда позвала их сюда. Однако нападения на Маревые Подворья недопустимы. Алхимической промышленности Гвердона требуются беспрепятственные поставки илиастра, и их нельзя отдавать на откуп одной зарубежной силе. Посягательствам Гхирданы пора дать укорот.

Видя перед собой этих трех сволочуг, Бастон начал закипать, в висках застучала кровь. Они – воплощение наихудших гвердонских мерзостей, неправедный суд и жестокость в людском обличье. От Даттин несло деньгами и алхимией; Нимон – продажная власть парламента, а Синтер – ханжа от Хранителей. Он вполне мог представить, как эти трое договаривались напластать город на дольки и отдать Мойку на расправу безумным богам.

Продолжил Нимон:

– Скажете ему, что повидались с Хейнрейлом. Что встреча оказалась бесплодной, мол, Хейнрейл сказал, что все пути к «Манделю и Компании» перекрыты. Поумерьте его пыл. Ничего ему не выдавайте. – Министр внимательно смотрел на Бастона, его пронзительные глаза не сочетались с рыхлым, непримечательным лицом. По хребту Бастона поползла какая-то мошка. – Вы меня понимаете?

Кивок. Пора включать дурака, притвориться выпоротой псиной.

– Я скажу, что внутрь проникнуть нельзя. – Бастон сжевал и проглотил гнев, пусть он и горький, и колол в глотке.

Нимон выпрямился:

– Я ухожу. Надо пообщаться с гильдией алхимиков – немного приструнить нового гильдмастера.

– Хорошо. Мы с Синтером здесь закончим.

Нимон немного поразглядывал Бастона.

– Благословляю тебя, – сказал он и ушел, скрывшись за боковой дверью.

– Пусть бы эти уроды сваливали в Ульбиш, – пробурчал Синтер. – Городу было б спокойней жить.

Даттин протерла глаза.

– Нам никуда без алхимиков, как никуда без драконов и Хранимых Богов. Других инструментов нет, будем работать этими, пусть не особо надежными. Господин Хедансон, верю, что вы уйдете отсюда с миром в душе и мне больше не придется на вас тратить силы.

– Кто послал сальника? – снова спросил он. – Это были вы?

Синтер ухмыльнулся – сломанные зубы торчали во рту, как надгробные камни.

– Было время, – с сожалением произнес он, – когда на такие задания я посылал Алину Хамбер или Хольгера Карлсона, а не убогих свечек. Следи, чтобы твой босс сидел по свою сторону границы, иначе нагрянет кое-что и похуже.

– Наша предыдущая договоренность в силе. Шлите донесения по аэрографу в лавке портного. Как только Гхирдана перестанет быть угрозой, мы вас вознаградим соразмерно службе, – сказала Даттин. – Да, и последний вопрос. У меня имеются сведения… – Она покачала головой и перефразировала вопрос: – Вы не видели или, может, слышали о каких-либо намеках на то, что вернулась Карильон Тай?

– Нет, – ответил Бастон, и это было единственное честное слово, сказанное обеими сторонами за всю беседу.

Бастон нашел Раска в доме на Фонарной – возлежал на кушетке, одетый в шелковый халат. С закрытыми глазами, однако не спал. Грезил наяву, предположил Бастон, блуждал умом по Новому городу.

– Ты едва разминулся с сестрой, – задумчиво сообщил Раск, не размыкая век. Затем ухмыльнулся в ответ на замечание, которое слышал лишь сам. – Шпат желает знать, какие вести ты принес от бывшего мастера. Хейнрейл говорил о нем?

– Вообще-то нет. – От будничной манеры вопроса сделалось неуютно. Мысль о том, что дух или призрак друга поселился в Новом городе, еще укладывалась в голове Бастона, тем более он сам пожил в оккупационной зоне и повидал, как сверхъестественное проникает в материальный мир. Но духам полагалось быть отстраненными от людского, говорить загадками и пророчествовать, а не общаться так запросто. Он нервно забегал взглядом по комнате, не понимая, на что должен смотреть.

«Держись ближе к делу». Так будет надежнее, но и в дело теперь замешаны Эладора Даттин, священник и их темные делишки. В горле бурлило желание признаться. Даттин с ее головорезом он ничем не обязан – вот только неизвестно, как Раск воспримет его откровенность.

Он бы мог принять пепел. Если принести присягу Гхирдане, тогда от гнева Раска у него будет некоторая защита. Он полностью перейдет на эту сторону, и не сказать, что останется одинок. Половину старого Братства он приволок в Новый город, и ребята уже отмечены пеплом. Только одна упрямая гордость мешает ему дать клятву. Глаза Раска по-прежнему были закрыты, но Бастон откуда-то знал, что тот пристально, очень пристально за ним наблюдает. Здесь есть глаза у каждой стены.

– Босс, тут вот какое дело. Тебе об этом следует знать. – Язык не поворачивался, точно превратился в камень. Бастон спотыкался об слова, не уверенный в лежащем впереди пути.

Его прервало возвращение Карлы. Сестра вошла, промакивая мокрые