Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа

куда деть глаза. Точно так же неловко чувствовали себя Аманда и Нэнси. Заметив это, Сабрина подозвала их всех поближе.

– Смотрите, сколько курицы осталось, – предложила она. – Попробуйте. А то цыплят друг друга так никогда и не отведаете.

Аманда, конечно, сейчас попятится – неужели ей удалось до сих пор скрывать, что она курятины в рот не берет? Нэнси, как гость на детском празднике, который, подавая пример ребятне, первым берет себе кусок ненавистного торта, вежливо взяла ножку с подноса «Мими», держала ее за косточку, но не ела.

Мэй шагнула к подносу. Цыплята «Фрэнни» всегда оставались для нее «запретным плодом». А попробовать ой как хотелось. Она кивнула Энди, вместе с ним взяла кусочек и, держа курицу над салфеткой, откусила.

Вкусно! Может, корочка не такая хрустящая, как в «Мими». И вкус, конечно же, не такой богатый. В конце концов, они подают свою курицу с лепешками из мороженых полуфабрикатов. Откуда богатому вкусу быть, если что попало в тарелки кидают, лишь бы быстрее. Но, в общем-то, ничего. Она бы вполне целую порцию съела. Мэй смотрела, как судьи склонялись над тарелками, как ассистенты несли им карандаши и бумагу. Сабрина махнула оператору подойти поближе, снимать все крупным планом. Пока ведущая совещалась о чем-то с Риду и со своим помощником, Кэри Кэтлин вертела кусок курицы на подносе «Мими», а ее муж, скучая, бессмысленно глядел в пространство.

Энди откусил от крылышка, и глаза у него расширились. Откусил еще раз, бросил остаток в салфетку и схватил Мэй за руку.

– Послушай! – Он явно недоумевал. – Послушай! Ты все хорошо распробовала?

Мэй стряхнула его жирную пятерню со своего рукава и зашипела:

– Сдался тебе их цыпленок! Молчи. Они нас снимают.

– Но все это очень странно. Вкус? Ты что, вкуса не чувствуешь?

– Потом обсудим. Когда выйдем отсюда.

Сабрина подошла к ним поближе, за ней на них надвинулась камера.

– Представителей соревнующихся ресторанов просим покинуть зал. Судьи готовы приступить к обсуждению. – Ведущая повелительным жестом указала на дверь. – И прошу из-за дверей не подслушивать.

Мэй сурово посмотрела на Энди, пошла к выходу и, отвернувшись от камеры, втихаря положила в рот последний кусочек цыпленка. Ничего странного она в его вкусе не находила.

Но Энди был не в себе. Не обращая внимания ни на камеры, ни на яростные взгляды Мэй, он шагнул вперед, прямо к столу кулинарных мэтров. Взял еще два куска курицы с блюда «Фрэнни» и завернул в салфетку. Сабрину одолело любопытство: она начала было пристально за ним наблюдать, но ее отвлек ассистент.

Энди открыл плечом дверь на улицу, и их обдала волна не по сезону жаркого воздуха. Аманда и Нэнси сразу пошли к машине, а Энди, снова схватив Мэй за руку, остановил ее на тротуаре.

– Ты хорошо распробовала их курицу?

– Обыкновенная жареная курица. Ничего особенного. Похуже, чем у нас, но в целом ничего. Сабрина, между прочим, заметила, что ты из цыпленка готов слона сделать.

– Значит, говоришь, похуже, чем у нас? Да она в точности как наша. Ее на вкус от нашей не отличишь. Как ты можешь этого не чувствовать? Они ее по-другому жарят: мы в масле на глубокой сковородке, а они в чан с кипящим маслом опускают. Но в остальном никакой разницы. На вкус один в один.

До Мэй наконец дошло, и, несмотря на жаркое солнце, ее бросило в холод.

– Не отличишь? Как так? Быть не может! Энди, это невозможно!

– Я тебе говорю, что их курица, что наша – одна малина. Мэй, я когда к твоей матери на работу поступал, я всю курицу в Канзасе перепробовал и потом сам разными способами готовил. Масло делал разной температуры, жиры разные смешивал. Все, кроме специй для маринада. И с каждым поваром разговаривал, расспрашивал, что и как они делают. Ты думаешь, тебе все про жареных цыплят известно? Но ты, Мэй, только про приготовленных в «Мими» знаешь. А я знаю про жареную курицу вообще. Про любую. Так что то, что ты там с их подноса попробовала, – это наши цыплята, из «Мими».

– Но как это могло случиться? Может, ты случайно с нашей тарелки взял? Может, они их переложили?

– Да нет же. Это их цыпленок. Видно же, что его жарили по-другому. а маринад тот же. Тот же состав специй. А главное знаешь что? Главное, Мэй, в том, что курица у них теперь другая. Я, пока еще у Барбары не работал, я во «Фрэнни» ел. Несколько раз. И тогда вкус у их курицы был другой! Клянусь тебе, один день вкус один, а на следующий день – ничего общего. Как-то раз даже укроп почувствовал. Я имею в виду, жарили всегда одинаково, а специи все время разные клали.

Асфальт тротуара жег Мэй ноги даже сквозь подметки туфель. Они оба стояли перед входом в кофейню, тупо уставившись на куриную ножку в руке Энди. Постепенно кусочки пазла начали складываться в голове Мэй в одно целое. И одновременно росла волна гнева и возмущения.

– Она списала рецепт! – выдохнула она. – Или его сфотографировала. Когда Аманда к тебе в кухню явилась, рамка с рецептом на разделочном прилавке стояла. Я помню, ты на следующий день его снова на стенку повесил и даже сказал что-то про Мими, которая от тебя все прячет.

Энди яростно затряс головой:

– Не может быть!

– А я говорю – может! Она до этого последний раз приходила в «Мими» на следующий день после похорон Фрэнка. Тогда ей было не до рецептов – это я точно знаю. Да и с чего бы им сразу не начать рецептом этим пользоваться? С какой стати ждать столько лет? Мы тебе говорили: мать Аманду в «Мими» не пускает. Ты это прекрасно знал и помнил. Пока у тебя мозги от похоти не помутились.

Энди сделался красным, как помидор.

– Это не похоть…

Мэй была в ярости. В первую очередь на Аманду. Но если бы не Энди, ничего бы этого не случилось. Энди стоял перед ней, и не сорвать на нем зло было невозможно.

– А что еще? Разврат и распутство? Я тебе вот что скажу: эта ушлая тетка мужика-идиота в своих целях использовала.

«Ушлая тетка» не то выражение, которое само напрашивалось Мэй на язык, когда она говорила про сестру. Аманда, казалось, всегда плыла по воле волн без руля и без ветрил. Куда занесет, туда и ладно. Казаться-то оно казалось, но оказалось, ее маленькая сестричка на Энди с самого начала свои виды имела.

– Откуда она могла