Рождение двойника. План и время в литературе Ф. Достоевского - Валерий Александрович Подорога

животности/ божественности, вины/искупления и т. п.). Именно в этой точке начинается движение тела по слепорогового, которое образуется в результате дальнейшего развития биполярного напряжения или разности потенциалов в пределах данного переходного опыта пространственности. Все эти состояния телесного опыта так или иначе влияют на формирование биполярной структуры аффекта.

(1) Каморка: лежать, сжиматься, бредить. Герой сначала обретается в одном пространстве, сжатом или сплюснутом, сновидноманиакальном, беспамятливом («комната», «каморка», «подвал», «чердак», «чулан», «гроб» и т. п.)., он действительно сжат до некой точки, и там мы ожидаем всплеск разрушительной энергии. И кажется, что от этого пространственного угнетения нельзя освободиться иначе, кроме как преступлением.

Вот некоторые из образов:

«Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру»[221].

«Он зажег свечу и осмотрел нумер подробнее. Это была клетушка, до того маленькая, что даже почти не под рост Свидригайлову, в одно окно; постель очень грязная, простой крашеный пол и стул занимали почти все пространство. Стены имели вид как бы сколоченных из досок с обшарпанными обоями, до того уже пыльными и изодранными, что цвет их (желтый) угадать еще можно было, но рисунка уже нельзя было распознать никакого. Одна часть стены и потолка была срезана накось, как обыкновенно в мансандрах, но тут над этим косяком шла лестница»[222].

«Я предчувствовал, что это такое, но все-таки не предполагал такой конуры, – стал он посередине моей светелки, с любопытством озираясь кругом. Но это гроб совершенный гроб! Действительно, было некоторое сходство с внутренностью гроба, и я даже подивился, как он верно с одного слова определил. Каморка была узкая и длинная с высоты плеча моего, не более, начинался угол стены и крыши, конец которой я мог достать ладонью»[223].

«Я прямо требовал^г^, чтоб только повернуться, и мне презрительно давали знать, что в таком случае надо идти „в углы “. Кроме того, везде множество странных жильцов, с которыми я уже по одному виду их не мог бы ужиться рядом; даже заплатил бы, чтоб не жить рядом. Какие-то господа без сюртуков, в одних жилетах, с растрепанными бородами, развязные и любопытные. В одной крошечной комнате сидело их человек десять за картами и за пивом, а рядом мне предлагали комнату»[224].

«Эти две комнаты были точь-в-точь две канареечные клетки, одна к другой приставленные, одна другой меньше, в третьем этаже и окнами на двор. Входя в квартиру, вы прямо вступали в узенький коридорчик, аршина полтора шириною, налево выше означенные две канареечные клетки, а прямо по коридорчику, в глубине, вход в крошечную кухню. Полторы кубической сажени необходимо для человека на двенадцать часов воздуху, может быть, в этих комнатках и было, но вряд ли больше»[225].

(Везде разрядка моя. – В. 17.)

Но что они значат, все эти места обитания, для чего и зачем их так упорно нужно выделять? Не для того ли, чтоб отделить от переходных («пороговых») и открытых пространств пространства обыденные, десакрализованные, где никакое событие и не может произойти? Здесь нельзя ни встать, ни как следует дышать, и персонаж может занимать лишь одно положение – горизонтальное. Герой не в силах просто жить, он «болен идеей», внешняя форма для описания его местопребывания найдена в этих комнатенках, больше похожих на канареечные клетки, гробы или футляры. Естественно, что все это непостоянные, временные места для жизни (но других-то нет!). Никакому месту обитания не отдано преимущество перед другим, да и вообще нет «места», наделяемого жизненно вещной или бытовой ценностью. Герои-кочевники, «бездомные мятущееся души», без угла, собственности и любви, куда все они движутся и по какому неведомому сигналу они вдруг устремляются к месту встречи? Движутся будто сомнамбулы, притягиваемые неведомой силой в какую-то одну и только им известную точку пути.

(2) Лестница: бежать, преследовать, скрываться. Единственно момент торможения – это лестница (узкие, заставленные, парадные лестницы с черного хода, погруженные в мрак).

«…хотя был еще весьма ранний час, но по всей лестнице уже шныряли взад и вперед кухарки, лакеи и горничные, кто с кувшином воды, кто с коробкой угольев, и на всех этажах слышались громкие голоса, веселый визгливый смех и шарканье сапожных щеток. Черная лестница играет важную роль в жизни петербургского дворового человека: на ней проводит он лучшие часы жизни своей, – часы, в которые пугливый слух его не напрягается беспрестанно: не звонит ли барин? А мысль, что барин может появиться нечаянно и схватить его за вихор прежде, чем успеет подавить веселую улыбку и придать физиономии своей угрюмо-почтительное выражение, так далека, что он даже забывает, что у него есть барин»[226].

«В то же время, когда он порывисто двинулся с места после мгновенной остановки, он находился в самом начале ворот, у самого входа под ворота с улицы. И вдруг он увидел в глубине ворот, в полутемноте, у самого входа на лестницу, одного человека. Человек этот как будто чего-то выжидал, но быстро промелькнул и исчез. Человека этого князь не мог разглядеть ясно и, конечно, и никак не мог бы сказать наверно: кто он таков? К тому же тут так много могло проходить людей; тут была гостиница, и беспрерывно проходили и пробегали в коридоры и обратно. Но он вдруг почувствовал самое полное и неотразимое убеждение, что он этого человека узнал и что этот человек непременно Рогожин. Мгновение спустя князь бросился вслед за ним на лестницу. Сердце его замерло. „Сейчас все разрешиться! “ – с странным убеждением проговорил он про себя.

Лестница, на которую князь взбежал из-под ворот, вела в коридоры первого и второго этажей, по которым и были расположены номера гостиницы. Эта лестница, как во всех давно строенных домах, была каменная, темная, узкая и вилась около толстого каменного столба. На первой забежной площадке в этом столбе оказалось углубление, вроде ниши, не более одного шага ширины и вполшага глубины. Человек, однако же, мог бы тут поместиться. Как ни было темно, но, взбежав на площадку, князь тотчас же различил, что тут, в этой нише, прячется зачем-то человек. Князю вдруг захотелось пройти мимо и не глядеть направо. Он ступил уже один шаг, но не выдержал и обернулся».

«Добежав до угла, я увидел вход на лестницу: лестница была узкая, чрезвычайно грязная и совсем неосвещенная, но слышалось, что в высоте взбегал еще по ступенькам человек, и я пустился на лестницу, рассчитывая, что покамест ему где-нибудь