Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

и что, – слегка надулся последователь Шехерезады. – Моя старшекурсница вообще не о том думала, если хотите знать. Я и этого-то от нее добился еле-еле.

– А о чем же она думала, о свет моих очей? – поинтересовалась его сестра. – О твоих несравненных достоинствах?

– Ну тебя, – отмахнулся Адриано. – У нее там дома тяжело. Фуся… вообще она Стефания, но зовут почему-то Фуся… она из Полонии, отец в прошлом году умер, а теперь еще написали, что мать с братом угнать куда-то хотят. Она за сестренку боится, та совсем мелкая, говорит, надо вернуться, а то мало ли. Может, даже школу не закончит.

– Это как? – нахмурилась Белла.

– Как-как… Она из простых, и если действительно матери с братом не станет – за мелкой присмотреть будет некому. Летом, говорит, была дома, все было хорошо, а как в школу приехала, с сентября такое началось, что и представить нельзя. Уеду, говорит, не могу больше на иголках от письма до письма сидеть.

– Что началось-то? – выдохнула иберийка.

Ксандер тоже придвинулся поближе. Последние новости из большого мира и до него долетели летом, мать писала – а переписку вела в основном она, отец и остальные домашние разве что приписки делали с пожеланиями – о доме и деревне, и иногда об Амстердаме, а не о дальних странах. Где находилась Полония, он и представлял себе довольно смутно: где-то на востоке за тевтонскими землями, да и только.

Одиль и Адриано переглянулись.

– Полонию заняли немцы, – сказала Одиль просто и в лоб по своему обычаю. «Немцы», не «тевтоны» – значит, вилланы, понял Ксандер. – Немецкие армии. Как Остмарк до того.

Ксандер вспомнил Клауса, и неизвестная Стефания тоже в его воображении приняла похожий образ худенькой, словно бы немного пришибленной и печальной.

– Это что же, война? – спросил он.

– Если и война, то недолгая. Они сопротивлялись, конечно, но враг им попался серьезный. Так отец писал, – добавила она после небольшой паузы.

Отец Одили и Адриано, судя по рассказам парочки, был едва ли не всеведущ. Как-то Ксандер спросил об этом приятеля, но Адриано сделал большие глаза и шепотом сообщил, что Одальрик де Нордгау-Мочениго – в Совете Десяти, а чего не знает Совет Десяти Венеции, того никто на свете не знает. Адриано в этом веры было мало, но как выяснилось, и Одиль, несмотря на свой вечный скепсис, относилась к отцу с безоговорочным уважением, и волей-неволей этот источник сведений пришлось принять как достоверный.

– Почему они сдаются так легко? – вспылила Белла и даже на ноги вскочила – аккурат в тот момент, когда Одиль, единственная из всех стоявшая, села на груду листьев. – Да, я понимаю, эти самолеты твои, Адриано, и пушки, и вот это все… но это вилланы! Просто вилланы!

– Им и противостоят в основном вилланы, – невозмутимо возразила Одиль, устраиваясь поудобнее. – К тому же, полагаю, у немцев тоже есть союзники из наших, это было бы логично.

– Но Остмарк, Богемия, а теперь эта, как ее, Полония!

Одиль чуть прищурилась – Белла стояла для нее против солнца.

– Иберия, – мягко заметила она. – Которую, кстати, тоже сдали. Безо всяких, добавлю, армий.

Белла, которая уже сделала вдох, чтобы продолжить свою тираду, резко закрыла рот – так, что чуть зубы лязгнули. И села.

– И потом, – проговорила Одиль, уже не глядя на Беллу, а задумчиво изучая подобранный лист, – если я правильно поняла ту хронику, завоевать страну не так уж сложно, если быть одним из нас, конечно. Для этого надо получить ее артефакт, ну, или чтобы артефакта не было вовсе. Пока у тебя нет законного права на артефакт, нет и права на власть над защищенной им землей, и сколько ни завоевывай, удержать ее ты не сможешь.

– А получить как? – не выдержала Белла. – Если выкрасть, то я тебе скажу, это далеко не так просто, не знаю уж, что там на этот счет твоя хроника…

– Нидермюнстерская хроника, – отозвалась Одиль с той терпеливостью, что у нее была верным признаком кончающегося терпения, – говорит, что красть действительно бессмысленно. Хранящий землю артефакт можно только отдать, только по доброй воле хранителя, если у земли он, конечно, есть, причем такой, что имеет право передать власть над землей и артефакт.

– А бывает, что хранителя нет? – поднял голову Адриано.

– Бывает, что нет, – согласилась его сестра. – Многие вот любят Орифламму в пример приводить. Или голову короля Брана в Британии – попробуй ее откопай. Или отдать-то можно, но не каждому, есть еще условия.

– Это какие? – вставил Ксандер.

Одиль обожала читать лекции, но смущалась этого как своей слабости и постоянно проверяла, не утомилась ли аудитория.

– Куча их, – с готовностью отозвалась венецианка. – У одной нации, например, артефакт принадлежит тому, кого их народ изберет лидером – судьей или царем, это как пойдет, – но он должен быть их веры и, думаю, их крови. Если нет, они могут сколько угодно хотеть сдаться, но взять артефакт он не сможет.

– И что тогда?

– Этих завоевать нельзя никак, можно только уничтожить.

Ксандера передернуло, словно под порывом влажного холодного ветра.

– А если артефакт есть, хранитель есть, а отдать не согласен? – спросил он.

– Сделай так, чтобы согласился, – пожала плечами Одиль, – или чтобы хранителем стал тот, кто согласится. Как люди в плен сдаются, как города сдают? Артефакт не воскрешает мертвых и не поднимает сожженные дома.

– А если артефакта нет вообще? – подхватил Адриано, которому явно тоже стало несколько не по себе. – Ты сказала, что и так бывает.

– Бывает, – подтвердила Одиль. – Тогда и завоевать гораздо проще, земля беззащитна.

Она не смотрела на Ксандера, и Адриано не смотрел тоже, а Белла глянула и тут же отвела глаза. Тому, что Нидерланды давно утеряли свой артефакт, его род – и не только он – и были обязаны Клятвой, принятой под гнетом Кровавого судилища.

– Говорят, – все так же задумчиво продолжила Одиль, пальцем чертя по прожилкам подобранного листа, – что за теми, кто сейчас берет власть над Европой, стоят те, кто знает и про артефакты. И их собирает.

Белла зябко дернула плечом.

– Интересно, много ли собрал.

– Можно только предполагать, – снова чуть прищурилась Одиль. – Остмарк, Богемия, Полония?

– Знать бы еще, кто это, – пробормотал Адриано, пнув кучку листьев. Как на грех, ему под ногу попался корень, и пинок получился неудачным. – А то слухи слухами, а получается, что какие-то сильномогучие силы, то ли заговор, то ли организация, смотря кого слушать…

– А об этом, – прервала его Одиль, – мы можем только догадываться. Даже отец пишет далеко не все, а иные взрослые, – она опять бросила на Беллу