Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

поддержку у взрослых. Перенимая спокойствие и уверенность своих родителей, со временем он научится успокаиваться самостоятельно. В то же время родителям, которые сами постоянно на взводе, гораздо труднее успокаивать своих детей. Вследствие этого их дети с большей долей вероятности будут реагировать на затруднения злостью и переживаниями, что разрушительно сказывается на способности сосредотачиваться. По словам Алана, стрессу подвержены не только малоимущие, но и семьи среднего класса: «В наше время многие родители настолько перегружены разного рода жизненными проблемами, что не могут обеспечить своим детям спокойную и дружелюбную обстановку». Не надо винить в этом родителей: это создает дополнительные проблемы и не соответствует действительности. «Такие родители делают все, что могут. Я уверен, что они любят своих детей». Воспитание происходит в определенной среде, и если среда угнетает родителей, то это неизбежно сказывается и на детях.

После нескольких десятилетий исследований Алан пришел к выводу, что все его изначальные предположения оказались неверными [188]: «Подавляющее большинство детишек, у которых впоследствии диагностировали СДВГ, не имели врожденной предрасположенности к этому. Это была реакция на их жизненные обстоятельства».

Алан считает, что родителям решить их проблемы помогает внешняя поддержка. Семьи, которые участвовали в исследовании, порой пользовались поддержкой окружающих. Обычно они имели друзей и знакомых, готовых помочь. Ученые установили, что при наличии такой поддержки дети менее склонны испытывать трудности на следующих этапах развития: «Родители становятся более чуткими к своим детям, а дети чувствуют себя более защищенными. Важнейшим предиктором позитивных изменений было расширение базы социальной поддержки родителей». Именно социальную поддержку оказывает Сами родителям детей, у которых проявляется снижение внимания.

Однако не все так однозначно. Не вызывает сомнений, что внимание ребенка, получающего стимулирующий препарат, существенно улучшается [189]. Все специалисты, с которыми я разговаривал, согласны с этим, причем вне зависимости от своей позиции в общей дискуссии. Я убедился в этом лично. Моему знакомому мальчику, который никак не мог усидеть на месте, постоянно шумел и стоял на ушах, дали «Риталин». Впервые в жизни он смог вести себя спокойно и сосредоточенно смотреть людям в глаза. Наука однозначно подтверждает, что эти препараты действуют именно так. У меня полно знакомых, которые пользуются стимулирующими препаратами, когда им нужно сделать срочную работу. В 2019 году я встретился в Лос-Анджелесе с моей приятельницей, британской писательницей Лори Пенни, которая занималась там созданием сценариев для сериалов. Она сказала, что пользуется рецептурными психостимуляторами при необходимости сконцентрироваться на масштабной творческой задаче.

Но врачи всего мира (за исключением США и Израиля) с большой осторожностью подходят к назначению стимулирующих препаратов детям, и тому есть обоснования. Мое смутное беспокойство по этому поводу стало приобретать конкретные очертания, когда я встретился в Сиднее с Надин Эзард, директором практики лечения алкоголизма и наркомании больницы Святого Винсента. Мы познакомились с ней в 2015 году, когда в Австралии происходил резкий рост метамфетаминовой наркомании. Некоторое время врачи не понимали, как с этим бороться. Если при героиновой зависимости они могли назначать наркоманам «Метадон», то заместительной терапии на случай метамфетаминовой, казалось бы, не было. Правительство разрешило группе врачей, в составе которой была Надин, принципиально важный эксперимент [190]. Метамфетаминовые наркоманы начали получать психостимулятор «Декседрин», который в США ежегодно назначают миллионам детишек с СДВГ. На момент нашего разговора это было опробовано на 50 пациентах, а результаты более масштабного эксперимента будут опубликованы уже после выхода моей книги в свет. Надин сказала, что метамфетаминовые наркоманы, принимающие этот психостимулятор, испытывали меньшую тягу, поскольку он действует примерно так же: «Они говорят, что с началом приема впервые за долгое время чувствуют, что не сфокусированы исключительно на наркотике. Что внезапно наступила свобода от него». Она вспомнила одного из пациентов: «Он думал о новой дозе постоянно. В супермаркете или где-то еще его решения всегда определялись одним: останутся ли у него деньги на покупку вещества. А “Декседрин” избавил его от этого». Надин провела аналогию с никотиновым пластырем для курильщиков. Элементы сходства между метамфетамином и другими веществами класса амфетаминов, которые в США назначают детям, усматривает не только она. Позднее я встречался с профессором психологии Колумбийского университета Карлом Хартом, который проводил опыты с назначением психостимуляторов метамфетаминовым наркоманам [191]. Их реакции на метамфетамин и психостимуляторы были практически идентичными.

Надин и ее коллеги предлагают гуманный способ лечения наркомании. Но узнав, что лекарства, которые назначают детям, успешно заменяют собой метамфетамин, я был сбит с толку. «Если вдуматься, это выглядит довольно странно: мы вполне легально прописываем те же вещества, которые считаются крайне опасными при незаконном употреблении. Они схожи по химическому составу. Они схожи по своему действию. Они действуют на одни и те же нейромедиаторы», – сказал мне Сами. Но Надин отметила, что в то же время есть некоторые важные различия. Избавляющимся от метамфетаминовой зависимости назначают более высокие дозы, чем детям с СДВГ. В качестве лечения эти вещества получают в виде таблеток, которые усваиваются организмом медленнее, чем при курении или инъекциях. В запрещенных наркотиках содержатся всякого рода вредные примеси, которых нет в аптечных лекарствах. Тем не менее я решил несколько глубже изучить тему массового назначения таких препаратов детям.

* * *

Многие годы родителям говорили, что есть очень простой способ определить, есть у ребенка СДВГ или нет. Врачи убеждали, что если дать стимулирующий препарат здоровому ребенку, он станет гиперактивным и перевозбужденным, тогда как ребенок с СДВГ, напротив, – спокойным и сосредоточенным. Но когда ученые проверили эти утверждения на практике, они оказались ошибочными. Все дети (и, разумеется, взрослые), получившие «Риталин», некоторое время были более внимательными и сосредоточенными [192]. То, что препарат действует, не означает, что у человека есть какие-либо проблемы физиологического характера, а всего лишь доказывает, что он принял стимулирующее средство. Именно поэтому во время Второй мировой войны операторам армейских РЛС выдавали психостимуляторы: с их помощью было проще сосредоточиться на очень скучной задаче слежения за экраном, на котором большую часть времени ничего не происходит.

Есть научные доказательства того, что назначение стимулирующих препаратов детям связано с рядом рисков. Так, это риск физиологического характера: имеются данные о том, что прием психостимуляторов замедляет развитие ребенка [193]. За трехлетний период дети, принимающие стандартные дозы, прибавляли в росте примерно на 3 сантиметра меньше, чем обычно [194]. Некоторые ученые предупреждают о возникновении развития у ребенка смертельно опасных сердечно-сосудистых заболеваний [195]. Разумеется, дети редко страдают сосудистыми заболеваниями, но на фоне миллионов назначений этих лекарств даже незначительная вероятность – это существенный рост смертности.

Но наибольшую тревогу у меня вызвали слова старшего преподавателя психологии Висконсинского университета Джеймса Ли: «Мы