Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

отец Майкла переехал в другой город и практически перестал общаться со своим сыном. Именно после этого у Майкла начались проблемы в школе. Сами задался вопросом, нет ли у мальчика чувства отверженности: «В детском возрасте человек недостаточно интеллектуально развит, чтобы отстраниться и посмотреть на ситуацию рационально и объективно… Когда отец говорит, что будет тебя навещать, но ни разу этого не делает, ты думаешь, что, видимо, с тобой что-то не так. Поэтому-то тебя и не хотят видеть. С тобой не слишком приятно общаться. Ты создаешь проблемы».

В общем, в один день Сами решил позвонить отцу Майкла. Тот согласился приехать на прием и обсудить сложившуюся ситуацию. Устыдившись, отец твердо решил вернуться в жизнь своего сына и видеться с ним на регулярной основе. Сами пригласил Майкла и объяснил мальчику, что с ним все в порядке. Он не виноват в том, что отец отдалился. Его подвели, и его вины в этом нет. Теперь все изменится. Майкл возобновил общение с отцом, а параллельно на протяжении нескольких месяцев мальчика отучали от приема психостимуляторов. Сами делал это постепенно, поскольку эффект отмены бывает достаточно серьезным. Со временем в ситуации Майкла произошли изменения. Теперь у него был мужской пример для подражания. Он знал, что не сделал ничего дурного, что могло бы оттолкнуть отца. Он прекратил скандалить в школе и снова взялся за учебу. Психиатр считал, что получилось выявить основную проблему, снять ее, и в результате внимание ребенка постепенно восстановилось.

Другим пациентом Сами был девятилетний Эйден, который хорошо вел себя дома и откровенно плохо в школе. Его учительница говорила, что своей гиперактивностью Эйден постоянно отвлекает других учеников, и настоятельно просила назначить ему стимулирующие препараты. Cами посетил эту школу и ужаснулся увиденному там. Учительница постоянно кричала на своих учеников и раздавала бессмысленные наказания Эйдену и еще нескольким ребятам, которых явно невзлюбила. В классе царил бардак, а виноватым назначили Эйдена. Сначала Сами пытался помочь учительнице изменить ее мнение об Эйдене, но она не желала ничего слышать. Тогда он помог родителям Эйдена перевести его в другую, менее запущенную школу. Освоившись там, мальчик начал делать успехи, а от его проблем с вниманием не осталось и следа.

Сейчас Сами время от времени все же назначает детям стимулирующие препараты, но лишь изредка, краткосрочно и только испробовав все другие варианты. Он сказал, что в подавляющем большинстве ему удается покончить с рассеянностью ребенка, оказав практическую помощь в изменении окружающей его обстановки.

Сами убежден, что, услышав о диагнозе СДВГ у ребенка, люди обычно думают, что это примерно как с пневмонией: врач выявил главный патоген и сейчас сделает назначения, которые помогут справиться с этой физиологической проблемой. Но в случае СДВГ в распоряжении врача нет каких-либо анализов, на результаты которых можно было бы опереться. Специалист может только поговорить с ребенком и окружающими его людьми и проверить, соответствует ли такое поведение контрольному листу, который разработали психиатры. Вот и все. «СДВГ – не диагноз. Это просто описание некоторых моделей поведения, которые иногда накладываются друг на друга. И не более того», – сказал Сами. СДВГ говорит только об одном: ребенку трудно сосредотачиваться. «О причинах он не сообщает ровным счетом ничего. Например, вам сказали, что у ребенка кашель, вы послушали, как он кашляет, и решаете: действительно, у этого ребенка кашель. Установить, что у ребенка проблемы с вниманием, – первый шаг врача, а никак не последний».

Истории из опыта Сами тронули меня, но мне стало интересно, существуют ли другие подтверждения эффективности такого подхода. Я глубоко погрузился в эту тему. Оказалось, что есть огромное количество исследований о том, что происходит, когда ребенку назначают стимулирующие препараты (к их результатам я обращусь ниже). Так, имеется информация об эффективности обучения родителей способам обозначения границ, установления последовательной обратной связи и т. п. (их данные неоднозначны, но обычно определенные улучшения очевидны). Но меня волновало другое: есть ли хоть какие-то исследования эффективности подходов, которые использует Сами?

Как показали мои изыскания, похоже, что в целом мире есть единственная группа ученых, которая занимается похожей тематикой. В том числе они провели одно незаурядное лонгитюдное исследование в Миннеаполисе, и я отправился туда, чтобы встретиться с этими людьми.

В 1973 году психолог из Университета Миннесоты Алан Срауф и его коллеги приступили к реализации масштабного проекта, призванного ответить на очень важный вопрос: какие факторы формируют человека на самом деле? Мы встретились в кафе при садовом центре в городском предместье. Алан – типичный ученый с мягкими манерами и ровным голосом. После нашей встречи он поехал забирать внуков из школы. Более 40 лет Алан и его коллеги изучали жизнь 200 выходцев из семей небольшого достатка [186]. Ученые наблюдали их с самого рождения и вплоть до достижения среднего возраста. Оценивался и анализировался широкий спектр аспектов: от состояния здоровья и условий жизни до особенностей характера и отношений с родителями. В числе многого другого исследователи хотели выяснить, какие факторы жизни могут способствовать появлению проблем с вниманием [187].

Поначалу Алан был практически уверен в том, к чему они придут в итоге. Как и большинство ученых того времени, он считал СДВГ результатом определенных физиологических проблем мозга, поэтому думал, что важнейшим показателем будет неврологический статус ребенка при рождении. Кроме того, ученые анализировали темперамент младенца в первые месяцы жизни, а со временем и многое другое, например уровень стресса их родителей и объем социальных пособий, получаемых семьей. Но главным образом Алана интересовали неврологические показатели.

После достижения детьми возраста 3,5 года ученые начали прогнозировать вероятность развития СДВГ у каждого из них. Исследователям хотелось понять, какие факторы способствуют этому в наибольшей степени. Когда дети подросли и у некоторых из них действительно диагностировали проблемы с вниманием, Алан был поражен. Оказалось, что неврологический статус при рождении ни в коей мере не предсказывает появления серьезных проблем в этой сфере. Тогда какие факторы определяют это? Как сказал Алан, «решающая роль принадлежит окружающей обстановке, а важнейшая – степени хаоса вокруг ребенка». У ребенка, растущего в условиях с большим количеством стрессогенных факторов, появляется значительно больше шансов получить в дальнейшем диагноз СДВГ. Как правило, первостепенное значение имеет повышенный стресс у родителей. «Это очень заметно», – сказал Алан.

* * *

И все же, почему эта проблема чаще возникает у детей, растущих в напряженной обстановке? Я сразу же вспомнил все, что узнал от Надин Бёрк Харрис. Объяснение Алана в целом согласуется с выводами Надин. Он сказал, что огорченный или обиженный ребенок ищет утешение и