Битва стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Усатый, как ему показалось, упал, но дым мешал убедиться в этом, и в следующий момент французы устремились вперед.

– Штыки! – скомандовал капитан.

Один красномундирник отступил назад, но Шарп сильным толчком в поясницу вернул его в шеренгу. Потом Шарп повесил винтовку на плечо и снова вынул палаш. Французская атака выдохлась, натолкнувшись на непоколебимые шеренги, ощетинившиеся сталью клинков, но капитан знал, что враг превосходит в огневой силе и численности.

– Отходим! – приказал он. – Спокойно и ровно! У кого мушкеты заряжены, стреляйте.

На дюжину британских мушкетов французы ответили по меньшей мере двумя дюжинами своих, и по шеренгам капитана, казалось, прошла дрожь. Исполняя теперь обязанности сержанта и поддерживая порядок в строю, Шарп успевал поглядывать назад, где с улицы в спешном порядке уходили красномундирники и стрелки. Это беспорядочное отступление означало, что французы зашли им в тыл и через минуту-другую обескровленная рота капитана может быть отрезана.

– Капитан! – окликнул он и, когда тот обернулся, махнул палашом, привлекая его внимание к происходящему в тылу.

– Назад, парни, назад! – Капитан оценил опасность с одного взгляда.

Его люди повернулись и побежали по улице. Некоторые помогали товарищам, другие задали стрекача, надеясь найти безопасное место, но большинство держалось вместе, чтобы соединиться с более крупным отрядом на мощеной площади в центре деревни. В резерве у Уильямса было три роты, и теперь они стянулись к главной улице, где им предстояло остановить наступающего противника.

Французы вырвались из переулка в тот самый момент, когда рота проходила мимо. Один красномундирник упал, получив удар штыком, и тут же капитан рубанул саблей наотмашь и рассек французу лицо. Подоспевший вражеский сержант попытался ударить капитана прикладом, но Шарп ткнул ему в лицо острием палаша. Удар получился недостаточно сильным и ловким, поскольку наносился из неудобного положения, но сержанта он отвлек, и капитан успел отступить. Француз попытался ударить Шарпа штыком, но стрелок блокировал выпад и сразу же вонзил палаш и провернул клинок, чтобы тот не застрял в человеческой плоти. Вырвав палаш из живота француза, Шарп побежал вверх по улице, настороженно поглядывая по сторонам, но чья-то рука схватила его и втянула в спешно перестроенные британские шеренги на открытом месте.

– Огонь! – крикнул кто-то, и в ушах у Шарпа зазвенело от дружного залпа мушкетов.

– Очистить переулок! – раздался голос полковника Уильямса. – Давайте, Уэнтуорт! Ведите своих людей. Не стойте на месте!

Группа красномундирников бросилась в переулок. Французские мушкеты били из окон, и часть солдат устремилась к дверям, чтобы выгнать лягушатников из укрытий. Тем временем куда бо́льшие силы неприятеля надвигались по главной улице. Французы прибывали мелкими группами, останавливались, чтобы дать залп, и бежали к площади, где развернулся отчаянный бой. Небольшой отряд красномундирников был смят наступательным порывом вырвавшихся из переулка французов: штыки взлетали и опускались, предсмертные крики и стоны быстро смолкли. Какой-то юнец чудом избежал резни и припустил по мостовой.

– Где твой мушкет, Сандерс? – заорал на него сержант.

Мальчишка выругался, обернулся, чтобы подобрать упавшее оружие, и получил пулю прямо в открытый рот.

Ободренные успехом французы атаковали группу, защищавшую выход из переулка. Их встретили штыками. Лязг стали о сталь и стук стали о дерево звучал даже громче мушкетной стрельбы, потому что в ближнем бою времени на перезарядку нет и вместо пуль люди убивают друг друга саблями, штыками и прикладами.

Стороны стояли в нескольких футах одна от другой. Время от времени группа солдат, набравшись храбрости, бросалась в атаку на вражеский строй. И тогда снова раздавались хриплые крики, снова гремела сталь.

Один такой натиск возглавил высокий французский офицер с непокрытой головой. Рубя направо и налево, он отогнал двух красномундирников и бросился на британского офицера, который замешкался с пистолетом. Залитый кровью офицер отшатнулся, и перед французом оказался Шарп. Француз сделал ложный выпад влево, парировал удар Шарпа, сменил движение клинка и уже стиснул зубы, готовясь нанести смертельный укол. Но Шарп сражался не по правилам, придуманным каким-то парижским мастером фехтования. Врезав противнику ногой в пах, он обрушил на его голову тяжелую рукоятку палаша, оттолкнул француза в сторону и, не останавливаясь, рубанул вражеского солдата, пытавшегося выбить штык из руки красномундирника. Плохо заточенный палаш служил Шарпу скорее дубиной, но француз отшатнулся, схватившись за голову.

– Вперед! – прозвучала команда, и построенная наспех британская шеренга двинулась по улице под уклон.

Противник отступил перед резервом Уильямса, угрожавшим теперь отбить всю нижнюю часть деревни, но тут налетевший ветер разогнал облако пыли и порохового дыма, и Шарп увидел новую волну французов на восточном берегу ручья.

– Шарп! – крикнул полковник Уильямс. – На пару слов!

Шарп пробился сквозь плотный строй красномундирников:

– Сэр?

– Я был бы чертовски признателен, если бы вы нашли Спенсера наверху и сказали, что нам не помешает небольшое подкрепление.

– Уже иду, сэр!

– Видите ли, я лишился пары адъютантов и… – начал было объяснять Уильямс, но Шарп уже убежал.

– Молодец! – пробормотал полковник ему вслед и снова включился в бой, распавшийся на отдельные кровавые стычки в тесных огородах и узких переулках.

И этот бой не сулил Уильямсу ничего хорошего – французы пустили в дело свои резервы, деревню заливал новый поток пехоты в синих мундирах.

* * *

Шарп бежал мимо тянущихся в гору раненых. Деревню заволокло пылью и дымом; в одном месте он повернул не туда и оказался в глухом переулке между каменных стен. Шарп вернулся, нашел нужную улицу и выбрался на склон над деревней, где скопились в ожидании помощи раненые. Подняться наверх недоставало сил, и некоторые, когда Шарп спешил мимо, окликали его.

Он не обращал внимания. Отыскав тянувшуюся мимо кладбища козью тропу, взобрался на гору. Несколько явно встревоженных офицеров стояли возле церкви, и Шарп, не подходя ближе, спросил, где генерал Спенсер.

– У меня донесение! – добавил он.

– Что там? – спросил один из офицеров. – Я его адъютант.

– Уильямс просит подкрепление. Там слишком много лягушатников!

Адъютант повернулся и побежал к ожидавшей за гребнем бригаде, Шарп же остановился, чтобы отдышаться. В руке он держал палаш с липким от крови клинком. Он вытер сталь полой кителя и вздрогнул от неожиданности – рядом о каменную стену расплющилась пуля. Шарп повернулся, увидел струйку мушкетного дыма между сломанными балками дома на краю деревни и понял, что французы проникли туда и теперь пытаются отрезать оставшихся внизу защитников Фуэнтес-де-Оньоро. Стрелки на кладбище открыли огонь, сражая каждого, кто имел глупость показаться в окне или задержаться у двери.

Шарп сунул в ножны палаш, перескочил через изгородь и притаился за гранитной плитой с грубо высеченным крестом. Зарядив винтовку, навел ее на сломанную