АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник

подвигал ее к тому, что ей присуще, и мерилом благочестия полагая речения великого Григория; чтобы мы узнали, что воспринятая природа остается невредимой (διασώζεται) благодаря сохранению ее составляющего сущностного движения, без которого логос домостроительства вообще не может быть истинным, ибо он лишен подтверждения [реальности] нашей природы во Христе, удостоверяемой посредством ее сущностного движения; поскольку отрицание [движения] означает упразднение сущности, которой оно принадлежит.

3. И это ясно показывает сонм безумствующих, я имею в виду, Симон, Валентин и Мани, Арий и Аполлинарий, Евтихий, Диоскор, Тимофей и Севир, во зло, на гибель многих наделенный именем христианина: [они все], отвергая воспринятую природу, одновременно привносят и отрицание ее движения, и потому утверждают, что Господь был явлен как пустой и призрачный образ плоти, а не наделен сущностью умственно одушевленной плоти поистине и без превращения, чтобы, постановив, что у Христа единая природа и единая энергия, при этом Божественная, показать, что либо Божественная сущность обманывает [нас] видимыми [образами], притворно приписывая Себе наши [свойства], либо она претерпела превращение и стала подвержена нашим [страстям] вопреки природе. Ведь это они [говорят] об одной природе и одном движении у Христа; это они – о Божестве, обманывающем видимыми образами плоти и вопреки природе подверженном плотским [страстям]; это они – о явлении противоположностей по одной и той же энергии Христа, по обладанию силой природно творящего чудеса, а по лишению ее вопреки природе подверженного страданиям; это они определяют, что один и тот же Христос, по одной и той же природе и силе – и бесстрастный, и подверженный страстям, и ничего не считают достойнее смешанной (συγκεχυμένης) веры; это они отвергают у Христа...

<...>[751]

4. ...Из слов великого Давида мы узнали, что «истина – начало слов»[752] Божиих, а от Ездры твердо усвоили, что истина способна победить все, ибо только она крепка.[753] Ибо она есть осуществление сущих, нерушимая основа [господствующих] над ними божественных логосов бытия; постигающим [ее] она непогрешимо являет всякое слово [754] и дело, как оно есть.

Если же слово, насколько мне было по силам, передало истину, то нет ничего более необходимого, чем истина. Все, что всецело истинно – безусловно, необходимо. Поэтому, если мы веруем, что Христос по сущности и по природе есть всецело истинный Бог, и Он же по сущности и по природе есть всецело истинный человек, то нет ничего более необходимого, чем мыслить и говорить, что один и тот же есть оба, и посредством числа, указывающего на количество, удостоверять лишь сущностное различие тех, из каковых, в каковых и каковые Он есть; [это необходимо всегда], но особенно когда слово и время искажают правое учение, когда должно вставать на защиту истины и объявлять о своей приверженности ей, чтобы нам не только «стать праведными», благочестиво «веруя сердцем», но «спастись», повсюду и пред всеми православно «устами исповедуя»...[755]

<...>

...Теперь же, моя честная глава, более, чем прежде, стань для меня человеколюбивейшим судией написанного – настолько, насколько я стал ниже себя по причине убывания добродетели и пагубой страстей пронзил умственную силу души – чтобы, величием своей добродетели облегчив бремя облекающего меня греха, утешить меня, «ставшего, как мех в дыму»,[756] обожженного хладом греха и подавленного воспоминанием о вечной каре, и, совлекши ветхости,[757] соделать новым [человеком], воспринимающим лишь таинственное учение о Христе, с которым у тебя непостижимо соединилось «кипение духа», подвигающее и словно разгорячающее душу к одной лишь любви к Сотворившему. Ему слава и сила во веки. Аминь.

Преподобный Максим Исповедник. О трудностях у Григория Богослова к Иоанну, архиепископу Кизическому

Иоанну, архиепископу Кизическому, Максим – в Господе радоваться!

Пролог

<1061A> Все восхваляют за любознательность – и, наверное, [восхваляют] по справедливости – преданнейших любителей прекрасного (τῶν καλῶν)[758] и науки (ἐπιστήμης) о нем усерднейших ревнителей, приходящих к лучшим наставникам лучшего, ибо посредством вопрошания они, безупречно воспринимая знание (γνῶσιν) и науку (ἐπιστήμην)[759] о [прежде им] неведомом, освобождают себя от неведения, <1064A> неопытности и сопряженного с ними позора.

Вас же какое слово восхвалит по достоинству? Кто из людей окажется способен хотя бы разумением (διανοίᾳ) объять величие Вашей добродетели? Ибо Вы,[760] опытные пастыри словесных овец, умеющие звуками духовной свирели возводить (ἀνάγειν) и возвращать (ἐπανάγειν)[761] [их] в горний загон – ведь Вы восприняли и овладели таинственным ведением Божественного (τῶν θείων μυστικῆς γνώσεως), недоступным для других, по причине какового [ведения] Вам по достоинству вверены бразды Церкви Христовой, и Вы искусно (τρόπον ἐπιστημόνως)[762] направляете ее, наподобие корабля, нагруженного верою и благолепием жития по Богу, в гавань Божественной воли,[763] никак не смущаемую искушениями, [бушующими] в житейском море [764] – [и при всем этом] Вы не считаете недостойным вопрошать о ведомых Вам [вещах], <1064B> наставниками в которых Вас поставил Бог, [и вопрошать] не только более мудрых, если вообще существует кто-либо, превосходящий Вас в ведении, но и вовсе недостойных и не искушенных ни в каком учении, надеясь, по Вашему обыкновению, и у неприметных обрести нечто примечательное.

Потому, получив Ваше честное письмо, повелевающее [мне] по поводу каждой затруднившей (ἀπορηθέντων) нас [765] главы из Слов Григория Богослова, над которыми мы трудились (ἐφιλοπονοῦμεν), когда были вместе,[766] записать и прислать Вам изложенное тогда [на словах] разъяснение, я, разумеется, восславил Вас за добродетель и воспел всесветлость и высоту Вашей [сопряженной] с [добродетелью] христоугодной нищеты, а скорее, [воспел] Господа, всяческим образом чрез Вас и в Вас прославляемого, <1064C> который сотворил Вас и являет дарованную Вам силу стать достойными Его, явственно украшенную Его свойствами (ἰδιώμασι), чрез сами дела и истину – [являет ее] вплоть до меня, ничтожного, совершенно недостойного, лишенного какой-либо добродетели и ведения.

Видя, какое смирение Вы в этом проявили, я принудил себя исполнить Ваше повеление, [насколько мне] по силам, ради Вас нисколько не заботясь о том, что многим покажусь опрометчивым; но и Вы, поскольку я ожидаю воспринять желанное и вожделенное воздаяние за послушание, по обычаю одарите меня Вашими прилежными [767] молитвами, дабы Христос Бог, с готовностью помогающий боящимся Его, явился мне в слове союзником или, скорее, [будучи] Словом (ὡς Λόγος), всецело даровал мне разумную способность говорить благочестиво (τὸν τοῦ λέγειν ὅλον εὐσεβῶς... λόγον).[768] <1064D>

Когда же Вы будете читать, я прошу не ожидать от меня