Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - Виктор Александрович Зубачевский

условиях кризиса. «Санационный» режим Ю. Пилсудского опирался на помещичье-буржуазные круги, имевших экономические интересы в отошедших Польше по условиям Рижского мира украинских и белорусских землях, и, по сути, не препятствовал усилению Германии, надеясь в будущем на германо-польский поход против СССР.

Вместе с тем Польша нуждалась в экономических связях с Советским Союзом. Выражавшая интересы значительной части деловых кругов Национально-демократическая партия выступала за нормализацию отношений с СССР[955]. Эндеки считали, что ратификация германо-польских соглашений будет «лить воду на мельницу антипольской пропаганды» в Поморье. Рупор эндеков «Gazeta Warszawska» опубликовала серию статей с предложениями улучшать польско-советские отношения. «Бесцельные авантюры на Востоке», планы «раскола России» путём создания «польско-украинской федерации» с помощью Германии подвергались критике, поскольку такое «соглашение возможно только за счет западных провинций Польши». Особую тревогу эндеков вызвал вывод французских войск из Рейнской области в июне 1930 г. В июле «:Gazeta Warszawska» в статье «Оборона Поморья и мир» отмечала: «Первая линия окопов, защищающая Поморье и европейский мир, отдана без борьбы <…>. В первую очередь надо показать противникам и друзьям: Польша в вопросе Поморья никаких уступок не сделает <…>. Против попыток ревизии германо-польской границы есть только один способ: подготовка к войне на нашей западной границе»[956].

Ранее полпред СССР в Варшаве в 1924–1927 гг. П.Л. Войков, описывая частную беседу с лидером эндеков Р. Дмовским, отмечал уверенность Дмовского, что «с нами можно жить в добрососедских отношениях»[957].

В Германии проявились признаки политического кризиса, выход из которого правящие круги видели в отказе от буржуазной демократии. Формирование в марте 1930 г. кабинета Г. Брюнинга упрочило позиции сторонников политики реванша.

Эвакуация войск союзников из Рейнской области вызвала определённые надежды в Веймарской республике и Данциге, а визит в «вольный город» крейсера «Кёльн» в июне 1930 г. стал для его жителей демонстрацией «укрепления отношений между Германией и Данцигом». Власти Данцига и Гинденбург обменялись приветственными телеграммами[958]. Газета «Kölnische Zeitung» написала 15 июля: «После решения рейнской проблемы центром европейской политики станет вислинская проблема».

О сложной ситуации в Поморье сообщил полпреду в Варшаве В.А. Антонову-Овсеенко германский посланник У. Раушер: «.все, что делает Германия в отношении Данцига и Коридора, имеет целью оттянуть время, ослабить темп польского натиска для того, чтобы не дать полякам окончательно полонизировать Коридор. Вы не знаете, сколько нам стоит этот Данциг. Мы уже много денег всадили в поддержку Данцигских верфей»[959].

10 августа в связи с 10-й годовщиной плебисцита в Восточной и Западной Пруссии перед зданием рейхстага состоялась националистическая манифестация. Перед её участниками выступил с речью министр «оккупированных территорий» Г. Тревиранус. Он говорил о «расчленённом районе Вислы <…> и отчаянном положении Данцига», о том, что «из горечи разлуки с нашим Востоком растут силы» для борьбы за его освобождение[960].

Польша, желая избежать официальной дипломатической переписки, отреагировала на речь Тревирануса лишь устным протестом, но антигерманские выступления в стране достигли большого размаха. Например, на митинге в Варшаве политика Германии была названа «политикой лжи», звучали призывы к борьбе за «польский Гданьск». Польская печать писала о необходимости солидарности политических партий в противовес «единству политических партий в Германии по вопросу границ с Польшей». К началу сентября 1930 г., констатировал историк из ФРГ Х. Роос, ссылаясь на приватное мнение дипломата А. Высоцкого, Пилсудский считал, что «гданьский вопрос может быть решен только польским армейским корпусом»[961](выделение мое. – В.З.). В польском генштабе формировалась концепция интервенции против Данцига для предотвращения с его стороны саботажа, который был летом 1920 г.

Антипольская кампания лета 1930 г. повлияла на итоги сентябрьских выборов в рейхстаг. Успех нацистской партии (НСДАП получила в 8 раз больше голосов, чем на выборах в рейхстаг 1928 г.) сказался на настроениях немцев, проживавших на территориях, отошедших от Германии по Версальскому миру. Немецкий национально-социалистический союз в Польше, созданный в 1921 г. в Верхней Силезии, численность которого до 1930 г. составляла не более 300 человек, был переименован в Младогерманскую партию в Польше. Она начала деятельность и за пределами Верхней Силезии[962].

Нацисты маскировали внешнеполитические планы заявлениями, что их внимание поглощено вопросами внутренней политики. Польские правящие круги недооценивали угрозу, которую для Польши создаст приход к власти нацистов. Отражавшая официальную позицию правящего лагеря «Gazeta Polska» опубликовала на своих страницах 9 сентября 1930 г. статью «От Штреземана к Гитлеру», в которой, в частности, говорилось: «Ревизия восточных границ является только одним из многих пунктов программы немецких национальных социалистов <…>. В победном марше Гитлера проблема восточных границ представляется сравнительно малозначащим вопросом в сравнении с обращённым против бывших союзников боевым фронтом. Гитлер – это скорее “Дранг нах Вестен, чем Дранг нах Остен”»[963].

Экономический кризис и успех фашистов на выборах в рейхстаг позволили НСДАП на выборах в фолькстаг (парламент) Данцига в ноябре 1930 г. получить 16,7 % голосов избирателей (в 1927 г. -1,7 %). Выросла численность нацистской организации Данцига, отрядов СА и СС. В феврале 1931 г. у нацистов в Данциге появился свой печатный орган – газета «Der Vorposten», девизом которой стал лозунг: «Назад в рейх». После выборов лидер данцигских националистов Э. Цим провёл переговоры с руководителем фракции нацистов в рейхстаге Г. Герингом о формировании правительства Данцига с участием нацистов. В январе 1931 г. правоцентристское правительство (сенат) Данцига было сформировано, благодаря поддержке НСДАП. Президентом сената стал Э. Цим[964].

Таким образом, на рубеже 1930–1931 гг. оформилось реваншистское антипольское направление германской политики. А. Высоцкий, назначенный польским посланником в январе 1931 г. в Берлин, констатировал реваншистские настроения в правящих кругах Германии[965]. На реваншистские позиции перешёл даже В. Рейнбабен, бывший помощник министра иностранных дел Г. Штреземана. В статье «Германия и Польша. 12 тезисов для политики ревизии», опубликованной журналом «Europäische Gespräche» («Европейские беседы»), он заявил, что Польше надо сказать: «Вы должны нам возвратить Коридор и все остальное». Рейнбабен обвинил Варшаву в «полонизации» Коридора и Данцига, потребовал «пересмотра восточных границ <…> в рамках новой международной акции»[966]. Правда, официально лозунг реванша Германия не выдвигала; её министр Г. Тревиранус пропагандировал реваншистские идеи, а глава МИДа Ю. Курциус выступал за переговоры о пересмотре границ.

Германия стремилась обеспечить поддержку зарубежного общественного мнения требованиям о «мирной» ревизии своей восточной границы, выдвигая проекты компенсации польских интересов. Курциус в письме от 17 марта 1931 г. германскому послу в Лондоне К. Нейрату детализировал германские предложения о ревизии границ. Обосновывая необходимость возвращения Коридора рейху его «историческими правами», он предложил решить проблему, предоставив Польше «привилегированный транзит» к морю, порт в данцигской бухте и «вольные гавани» в германских портах[967].

Прогерманской позиции западных держав способствовал геополитический аспект германской пропаганды. Немецкий геополитик К. Хаусхофер писал: «Данциг, Мемель (Клайпеда), Верхняя Силезия уже стали, замаскированными кондоминиумами. Как возникают