Балаустион - Сергей Конарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот как? О чем говорил?
— Начал с общих рассуждений о готовящемся договоре с ахейцами, продолжил восхвалением истинных лакедемонских добродетелей, а закончил, как обычно, заявлением о незаконности изгнания отца. И как говорил! Треть собрания провожала его до дома, представляешь?
— А что Агиады?
— Леотихид чуть от злости не лопнул. Эвдамид на вид оставался спокойным, даже произнес похвалу Пирру, довольно путаную, типа: именно такой должна быть верность сыновей родителям, пусть даже недостойным, однако верность государству должна быть превыше всего. Впрочем, говорил царь не слишком красноречиво и такого внимания, как наш царевич, и близко не добился.
Леонтиск удовлетворенно кивнул и, вспомнив, что ему нужно торопиться, произнес:
— Ладно, бывай, Галиарт. Поболтал бы с тобой еще, но командир ждет. Еще увидимся. Приглядывай за илотами, не поворачивайся спиной!
— Пока! — вскинул руку Галиарт. И уже вдогонку прокричал:
— Ты сам-то как? Как Афины?
— Замечательно! — от прыжка в седло ребро отозвалось резкой болью, и Леонтиск с трудом скрыл гримасу натянутой улыбкой. — Повеселился на славу!
Подковы вновь застучали по каменному ложу дороги.
К полудню слева горизонт закрыла громада горы Менелая, прикрывающей Спарту от восточных ветров. Леонтиску был известен здесь каждый куст, каждая ложбина в массивном теле горы, каждая трещина в цоколе старого, с трех сторон окруженного лесом, святилища легендарного спартанского царя. Он возвращался в город, ставший ему родным!
Миновав одноэтажное убожество Терапны — предместья, населенного беднейшими из мастеровых, путники подъехали к серо-стальной ленте Эврота. За рекой храмом Ликурга начинались кривые улочки Лимн, одного из трех районов, или, как здесь говорили, поселков, составлявших собственно Спарту. Никакой обводной стены вокруг города не было — спартанцы говорили, что их город защищают люди, а не стены. Городскими воротами с северо-восточной стороны, откуда приближались афиняне и их провожатый, Спарте служил древний мост, именуемый Бабикой. Въезд в город обозначался стоящими по разные стороны моста харчевней и одноэтажной караулкой. Из ее двери торопливо вышел навстречу десятник стражи, седой воин с цепким взглядом.
— Откуда вы, чужеземцы, и с какой целью прибыли в славный город Спарту? — это была ритуальная формула, но использовалась она только в отношении прибывающих в город иноземцев. Леонтиск, проживший большую часть жизни в Спарте, и которого после подвигов на Олимпиаде все знали в лицо, с раздражением глянул на десятника с высоты седла….
— Открой глаза пошире, командир: на последних состязаниях в кулачном бою я хорошенько надрал задницу старшему из твоих сыновей. Вспомнил, старый?
— Афиненок, — скривился, словно брезгуя, караульный.
— Вообще-то меня зовут Леонтиск, я «спутник» царевича Пирра….
— Какого там царевича! Выродка изгнанника, ты хотел сказать! — зло усмехнулся солдат.
«О-о, да мы приверженцы Агиадов!» — подумал про себя Леонтиск, а вслух сказал:
— Говори, как тебе хочется, декадарх, но когда царь Павсаний вернется в город, я найду тебя и попрошу повторить эти слова перед ним.
Старый служака усмехнулся, но почел за лучшее сбавить тон и переменить тему.
— Это кто с тобой? — спросил он, подозрительно уставившись на терпеливо державшегося позади Эвполида.
— Мой товарищ из Афин, — кусая губы от бешенства, ответил Леонтиск. Ему хотелось открутить стражнику голову на месте. — Прибыл в Спарту с важной миссией.
— Это с какой же? — хитро блеснул глазками солдат.
— Не твоего ума дело, — поспешил разочаровать его молодой воин. — Клянусь Меднодомной, в первый раз встречаю такого любопытного караульного.
— Ты сперва сопли подбери, а потом будешь мне указывать, — ощетинился служивый. Роясь в складках одежды, он пробормотал:
— Проклятые афиняне! Наводнили город, да еще дружков с собой тащат!
Леонтиск сдержался, призвав на помощь все свои силы.
— Какое имя носит иноземец? — сделав официальный вид, вопросил десятник, отбормотавшись и найдя наконец дощечку для письма.
— Пилон, сын Дидима, — выпалил Леонтиск, мгновенно смекнув, что истинное имя своего спутника раскрывать не стоит. Мало ли кто потом читает эти дощечки! Любой из соглядатаев «альянса» может донести в Афины, и Терамену будет нелегко ответить на вопрос, почему это его сын сбежал в Спарту. — Мы можем, наконец, войти?
— Можете, — нехотя уронил стражник, пряча дощечку и стилос обратно под кожаный панцирь. — Проходите, и да пребудет с вами благословение богов-покровителей. Город гоплитов приветствует вас, чужеземцы.
— Тьфу на тебя, дурень старый, — сквозь зубы процедил Леонтиск. И уже громче воскликнул:
— Эй, малый! Забирай лошадей, дальше мы пойдем пешком.
Афиняне спешились, и солдат, за время путешествия из Левки не проронивший ни слова, так же молча принял поводья коней, развернулся и неспешно поехал обратно. Леонтиск и Эвполид, смерив караульного убийственными взглядами, ступили на мост, прошли по окаменевшим от времени доскам — и оказались в Спарте. От моста брала начало улица Феомелида, ведшая к агоре и спартанскому акрополю. По обе стороны улицы стояли похожие друг на друга особняки граждан, окруженные разномастными лачугами рабов и хозяйственными постройками. Зелени было куда больше, чем в Афинах, здания едва виднелись за стеной многолетних платанов и олеандров. Едва ли не в каждом дворе свободно разгуливала скотина — козы, овцы и свиньи. Когда удивленный Эвполид спросил об этом у Леонтиска, тот пожал плечами.
— Спартанцы не скрывают, что их полис — это большая деревня. Они стремятся быть как можно ближе к простоте нравов, завещанной предками.
— Хо-хо, дружище, поменьше пафоса, прошу тебя! — рассмеялся Эвполид. — Ты напоминаешь моего мудреца-учителя. Каждый раз, говоря о былых временах, он впадал в такую фальшивую выспренность, что у меня в животе начинались колики.
Друзья продолжали свой путь. Эвполид с любопытством крутил головой, Леонтиск, как мог, рассказывал о местных достопримечательностях. На улицах не было слишком многолюдно, поэтому сын стратега сразу приметил двух идущих навстречу девиц, одетых по зимней поре в двойные хитоны. Каждая несла на плече продолговатый сосуд с водой, придерживая его одной рукой за ручку. С первого взгляда было видно, что они родные сестры, с разницей в возрасте не более полутора-двух лет.
— Привет, Леонтиск! — почти хором поздоровались они, с любопытством разглядывая незнакомого им Эвполида.
— О, Коронида, Софилла, привет вам! — с энтузиазмом вскричал Леонтиск.
— Ты, говорят, уезжал? — спросила та, что выглядела постарше. Ее восхитительной формы губы сложились в чарующую улыбку.
— Пришлось отлучиться по делам государства. Но долго жить вдали от твоих прекрасных глаз, Коронида, я не мог, и поспешил вернуться обратно, — воспоминание об Эльпинике отдалось булавочным уколом вины, но Леонтиск постарался загнать это чувство поглубже.
— Ты, наверное, всем это говоришь, повеса! — хихикнула девушка.
— Ну что ты! Ты ведь знаешь, что все мои мысли — только о тебе.
— Неужели?
— Клянусь Эротом!
— Хм, такие заявления нуждаются в доказательствах!
— Пожалуйста, в любое время. Быть может, завтра? Или сегодня вечером? — Леонтиск откровенно взглянул на округлые полушария ее грудей, вздымающие ткань хитона. Его мужское естество дрогнуло — великие боги, он почти месяц не был с женщиной!
— Посмотрим, — она на миг опустила глаза, словно в смущении, потом снова подняла их. — А этот красивый молодой человек — твой друг? Быть может, ты нас познакомишь?
— Пилон, из очень, поверь мне, знатной афинской семьи, — представил Леонтиск Эвполида. — Но… ты сказала — красивый? Наверное, ты забыла, кошечка, как я ревнив?
— О, тебе, право, не стоит беспокоиться! — кокетливо улыбнулась Коронида. — Я спрашиваю для сестры, она у нас такая скромница, сама ни за что не решится спросить.
Стоявшая рядом Софилла, ничуть не менее хорошенькая, чем сестра, затрепетала ресницами и покраснела.
— Скромность — это прекрасное качество, и достаточно редкое, к сожалению. Я очень рад познакомиться, — учтиво поклонился Эвполид. — Мне приходилось слышать, что лакедемонские девушки — одни из самых красивых в мире. Теперь я в этом убедился.
Молоденькая Софилла подняла на него взгляд, в котором, кроме благодарности за комплимент было кое-что еще.
— Мы тоже, я и сестра, рады познакомиться, — теперь бесподобная улыбка Корониды предназначалась Эвполиду. — Ты надолго к нам в город, любезный Пилон?
— О, думаю, что да.
— В таком случае, полагаю, у нас еще будет время, чтобы познакомиться… поближе. А сейчас нам пора. Не хотелось бы, чтобы отцу доложили, что мы разговариваем на улице с мужчинами. Увидимся завтра!