Три запрета Мейвин (СИ) - Марина Дементьева

мои ладони в свои, рассматривая их со странным, почти трепетным вниманием, точно они были гадальными табличками с письменами огама… а я могла думать лишь о том, какой он далёкий и чужой для меня.

— Но что ты отдала за всё это?

— Свою плату я знаю, — отвечала ему стеснённо. — Не тревожься о ней, мне она посильна.

— Нет… так не должно быть. Ты не должна жертвовать мне.

Фэлтигерн склонил венчанную золотом голову, но тотчас вскинул, глядя тёмными глазами. Меня смутил и взволновал бы этот взгляд, страдающий и жадный, но любовь к Самайну верно оберегала мою душу, хранила покой. Я исполнила свой долг Фэлтигерну, как королю, но ничто уж не принудит меня отдавать ему долги, как мужу.

Я сделала шаг назад, отнимая руки.

— Не тебе. Земле нашей.

Он упруго поднялся, почти перетёк из одного положения в другое, — высокий, сильный, красивый. И без престола Тары — король. Пока — без престола. Любая будет рада такому мужу.

Любая другая, не я.

Его брови гневно нахмурились, но голос сделался ласковей прежнего. С такою проникновенной чувственностью только филиду слагать любовную песнь.

— Я не забывал о тебе, Мейвин. А ты — помнила ли обо мне? О том, что ты жена моя, а я — твой муж? Помнила ли ночь Бельтайна? И ту, что следовала за ней? Разве тогда я обидел тебя? разве не был с тобою ласков? Ведь не против воли взял тебя. Ты не любила меня и теперь не любишь, но я заслужу твою любовь. Отчего теперь чуждаешься меня? Или между нами встал другой? Кто он, Мейвин?

Он приближался ко мне медленными, вкрадчивыми шагами, протягивал руки, ловил, как дичь, усыпляя и ворожа словами и плавными движениями. Я попятилась, слабо надеясь даже на то, что сумею добраться до выхода из шатра — Фэлтигерн смеясь догнал меня и не проклятую первым гейсом, — не говоря уж о способности сопротивляться в теперешнем моём состоянии, однако решимости не уступить себя ему это понимание не умалило.

Фэлтигерн едва ли из тех, кто берёт женщину силой. Но что если эта непокорная, ненавидящая женщина — та, которую по древнему обычаю связали с ним майские костры, та, которую её же отец и мать отдали ему в жёны? И что делать мне? Как в детстве, искать помощи у братьев? Призывать воинов, тех, которых привлекут мои крики? И что скажу им? Попрошу защиты от их короля, своего супруга? Безумие!

Я заставила себя, подраненную жертву, остановиться и спокойно ответить охотнику. Ничто так не призывает к дурному поступку, как явная слабость. Фэлтигерну не свойственна подлость, но он считает себя в своём праве, и сознание правоты развязывает ему руки.

— Не подходи ближе, Фэлтигерн. Бывшее прошло, теперь уж всё иначе. Или мало я отдала тебе? Не требуй от меня большего.

Он уронил руки, отступая.

— Вот как… скоро же ты переменилась ко мне.

Я тихо усмехнулась, смиряя дрожь. Три года да ещё половина оборота годового колеса — срок немалый для раздумий и решений, но много ли скажут ему мои слова? А поверять правду о жизни в сидхене… не стану.

— Оставь эту женщину, Фэлтигерн. Она не принадлежит тебе.

Сильный, звучный голос доносился точно из глубины.

Стоящие друг против друга, мы поворотились, оба забыв о старом колдуне, что теперь смотрел так, будто и не был спящим.

— Не принадлежит? — вскричал Фэлтигерн. — Она — моя жена!

— Существуют обязательства превыше супружеских уз. Существуют узы прочнее и долги без срока. — Старик обратил на меня колючий чёрный взгляд. — Вижу тень за её спиной, силу, с которой мне не тягаться. Ты — лишь орудие в руках этой силы, Фэлтигерн…

— Орудие? — воскликнула я, подавшись к старику. — Что это значит?

Колдун усмехнулся, показав молодые белые зубы.

— Спросишь у него сама. Быть может, он ответит…

— Ты говоришь загадками, Анвира! Кто он такой? — потребовал Фэлтигерн.

— Вижу воинов на белых конях, что мчат небесными дорогами. Они не живы, но и не мертвы, осуждены, но не прокляты. Вижу того из них, в ком кровь князей угасшего рода — по его вине и выбору угасшего, на челе его венец из инея и льда, над головой его кружат вороны. Он рождён был человеком, но слову его послушны сидхе, и боги говорят с ним. Он уж давно перестал быть смертным, должный вечно стоять на страже между тьмою и светом, меж Тем миром и этим… Ты скоро повстречаешься с ним, — посулил колдун.

— Это с ним ты принуждена расплачиваться, Мейвин? Кто бы ни был, я не отдам ему тебя, будто так и должно…

Я покачала головой и улыбнулась.

— Не то говоришь, Фэлтигерн. Ты не спросил меня: быть может, я сама хочу платить ему… А теперь — позволь мне быть с моими братьями, для этого у меня не будет посмертия…

Чтоб не вызывать ненужных пересудов, я жила в шатре Фэлтигерна, без усердия и без мыслей изображая жену, последовавшую за мужем, чтобы разделить с ним победу или поражение и сделавшую всё, чтобы грядущее разрешилось первым исходом. Лишь колдуну Анвире была ведома правда, но он о ней, конечно же, молчал.

А Фэлтигерн более ни в чём не пытался неволить меня, покуда решив, как видно, предложить свою дружбу, коль уж любовь я отвергла. Не сказать, чтоб так уж радовала та настороженная нежность, которою он дарил меня, и глупо ожидать, будто любящий мужчина удовольствуется участью друга, однако немыслимо