Три запрета Мейвин (СИ) - Марина Дементьева

— Защищайте королеву! — отрывисто приказал Фэлтигерн, и наши взгляды на короткий срок переплелись, как руки.

И тотчас оборвались, когда нас заслонили друг от друга слаженно бегущие воины — исполнять королевское повеление. Когда вновь удалось различить высокий силуэт мужа, он уже не смотрел в мою сторону, препоручив заботам других. Да и как иначе, ведь из туманного марева, в котором смешались придушенные краски земли, клонимого к закату солнца, темневшего неба, стали выступать — сперва помалу, затем всё более отчётливо, одна за другой, протяжённые — краями теряясь в дымке у краёв чаши-долины — цепи колесниц и воинов. Взблёскивали, ловя редкие лучи, бронзовые и позолоченные украшения на колесницах, навершия копий, шлемы и кольчуги.

Мне не позволили долго наблюдать за приближением вражеского войска.

— Госпожа, тебе опасно быть здесь, — обратилась мужевидная воительница, в каждой руке держащая по копью.

— В Маг Туиред нет неуязвимых, — вздохнула я, но отправилась в окружении малого отряда за крайние ряды.

Мне следует выгадать хоть немного времени, чтоб суметь позвать Охоту, как только станет возможно.

С отдаления отдельные лица виделись смутно, однако догадаться о последующих событиях было несложно. Вражеское войско остановилось на расстоянии двух полётов стрелы. Рокот карниксов, ворочающих изогнутыми, словно дразнящими языками, слитный рёв рогов — увы, им не призвать было Дикой Охоты, — кличи и отдельные возгласы, удары рукоятей по умбонам щитов — весь этот многообразный шум прокатывался, запертый в кольцо холмов.

Битву предваряла встреча колдунов, которые употребляли всё своё мастерство, насылая неудачи на войско противника, отражая заклятья соперника и тотчас сплетая в разящий удар цепь древних слов.

Вслед за причастными магии в пока ещё бескровную битву вступили самые злоязыкие и изворотливые умом. На ходу слагались песни-хулы, песни-оскорбления, отнимающие у не умевших разбить зложелания ответным словом воинскую удачу и доблесть. Меж двумя войсками перелетали, когда сталкиваясь, когда отклоняясь от цели, а когда и метко разя, отравленные дротики слов. В оскалах блестели зубы; кто-то отступал, посрамлённый.

Я не слишком прислушивалась к ритуальной перебранке. Я молила солнце скорее завершить свой дневной путь, поспешить на отдых, что ждёт за дальними холмами. Воины, отряжённые мне на защиту, цедили сквозь зубы одобрительные замечания. Они почти подпирали меня локтями, окружив плотным кольцом. Я же чувствовала себя невыразимо далёкой от этих людей, чей путь был или хоть казался им долог; мой же завершится с закатом, который я так торопила.

Когда смолкли последние глумления спорщиков и слышались одни лишь отдельные возгласы, стали выкликать для поединков самых доблестных и великих с обеих сторон.

Две колесницы отделились от ровного, словно уверенной линией начерченного ряда. Устремились, сближаясь, навстречу, чтоб остановиться ровно между войск. Та, что принадлежала неприятельскому герою, сделала, красуясь, круг, промчалась мимо приветственно потрясающих оружием вражеских воинов. Возница вдохновенно управлял парой великолепных скакунов, и издали любому, кто хоть немного разумел в конях, то бишь каждому разумному и зрячему, легко было оценить и стать, и выездку, и мастерство управления.

Ловкий возница легко пробегал по упряжи и обратно, вставал на дышло и проделывал множество похвальных приёмов. Колесница горела, блеском соперничая с солнцем, и выигрывала у небесного соперника, не могшего прорвать строй туч. Бока её были сплошь иззолочены и украшены кораллами, на подперсьях у коней висели целые гроздья голов тех, кого поборол их владелец. Сам же воин, выпрямившись во весь гигантский рост, зычно выкрикивал оскорбления сопернику, нимало не сомневаясь в благоприятном для себя исходе поединка.

Соперник же его был чужд пустой похвальбе. Возница его, опустив поводья, предоставлял другому право хвастаться умениями, а воин спокойно ожидал схватки, сложив на широкой груди обнажённые по локоть руки в широких браслетах. Поединщика с нашей стороны узнать мне было несложно, и грудь сковало в тесный доспех страха.

Так велик и могуч был соперник, сказывают, величайший воин в стане врагов, с отроческих лет не знавший поражений. Не проигрывал и Фэлтигерн… но случись этому нынче, проиграна будет вся битва. А солнце по-прежнему высоко…

Битва

Мысль о волшебном мече несколько утишила мои страхи — ненадолго. Оружием выбраны были копья.

— Что он творит, самонадеянный глупец?! — шипела я, вне себя от вызванной страхом ярости, к молчаливому изумлению телохранителей. Едва ль ждали они от госпожи своей столь непочтительного отношения к супругу и королю.

— Не бойся, госпожа. Король наш могучий воин, — решился возразить кто-то.

— О, не сомневаюсь в этом! — ответила желчно. — Однако противник его, кажется, и не человек вовсе! Разве способна земная женщина породить такое чудовище? Да ведь он, верно, с дом величиной! А что его копьё? Не целую ли сосну он обстругал, чтоб использовать как оружие? Обычным-то копьём, полагаю, он чешет себе спину, а дротики приспособил как зубочистки! И такого-то зверя вознамерился побороть мой благородный супруг? Самолично, вместе того, чтоб разменять одну жизнь? Тем самым первым же поединком поставить под угрозу исход всего сражения? О, право, в этот миг мне сделалось страшно умирать! Как оставлю Эрин на попечении подобного безумца? Мудрый Анвира, внуши толику разума своему воспитаннику! сыщи ему разумную жену, достаточно сильную, чтоб умела смирять безрассудные порывы супруга!

Спутники недоумённо внимали этой гневной речи. Я вздохнула, досадуя на несдержанность.

— Закройте мне глаза, не желаю видеть перед смертью гибель самого смысла, — промолвила я, отворачиваясь.

Человеческое море рокотало и колыхалось; тысячи глаз устремлены были туда, где стакнулись два избранных воина. Слух, помимо сознания, ловил отдельные возгласы, но я упрямо не желала прослеживать за ходом поединка, имея мало надежды на победу короля, ибо противник его был поистине чудовищем среди людей. Душа моя не желала смиряться с бесславным итогом: Фэлтигерн не мог, не смел пасть прежде настоящего боя!

Воительница неженски грубой рукой потрясла меня за плечо.

— Госпожа!