Три запрета Мейвин (СИ) - Марина Дементьева

поворотили к дому, — но вы не слушайте. Вы должны разыскать Фэлтигерна, если я буду ни на что не годна. И всё же верю, что сумею достичь его, будучи в своей памяти, — лишь ради этого ещё дышу. Но если почувствую, что прошлое вновь настигает меня, передам вам наказ, что следует сказать и сделать. А теперь — достаточно ли у вас сил продолжить путь?

— Госпожа, разумно ли сниматься с привала на ночь глядя? — сказал Лиадан.

— Я не стояла б на этом, зная, что предстоит долгий путь во тьме. Не спрашивайте — не смогу ответить, но Фэлтигерн уж рядом. Я увижу его не позже полуночи. Если верите мне, не нужно медлить, время коротко.

— Мы верим тебе, госпожа. Тебя ведёт предназначение, и всё, что в наших силах, — помочь тебе его исполнить.

Беалах тотчас поднял меня на руки и широко зашагал в указанном мною направлении. Лиадан и Мэдок, доверяя моему знанию, не стали даже собирать разложенный походный скарб, лишь засветили от костра пару факелов освещать путь — помалу сгущались сумерки. Под мерное покачивание я прикрыла глаза, собирая остатки сил.

Путь наш пролегал вдоль холмов, окованных старой бронзою осенних трав. Там, где цепь их истончалась тускло-зелёной дымчатой нитью, опускался солнечный щит.

Странное чувство охватило меня. Возбуждение взволновало кровь, одарив некой болезненной бодростью. Я беспрестанно касалась висящего на поясе рога, оглядывалась на завёрнутый в несколько слоёв ткани меч Нуаду, который нёс Лиадан. Нас с Фэлтигерном разделяет последний шаг… быть может, он уж за этим холмом. Или за следующим. Я отчётливо ощущаю его близкое присутствие. Нынче же я достигну его. Я передам ему дары и советы Той Стороны. И успокоюсь тем, что не зря терпела боль, и не по одной лишь несчастливой случайности, но по сознательному выбору заслужу неблагое посмертие.

Беалах встал, как вкопанный в землю, подчиняясь лёгкому касанию. Меж двух высоких холмов темнело узкое жерло грота: оно представлялось мне чем-то вроде пригласительно отворённой двери. "Войди туда", — нашёптывало наитие, и я верила ему, как гончая верит своему чутью. Главнейший нарок всей моей жизни и смерти спешил быть исполненным, душа стремилась к успокоению.

Холмы почти смыкались над тесною расщелиной, усеянной, словно молотой костью, обломками известняка, — русло давно иссохшего ручья. Холмы белели каменными остовами, на голых их рёбрах серебрился вереск, ниже по склону буйно разросся тимьян, укрыв скудную землю пышным ковром.

Я усмехнулась хитрости Фэлтигерна. Где вереск и тимьян, там не верь глазам, — отведёт взгляд древнее волшебство, пройдёшь, с двух шагов не заметишь. А вражьи подсылы сбивались с ног, доискиваясь, где стоянка войска законного короля, да всё без толку. Так и возвращались ни с чем, а в захваченной Таре множились бредни. Точно Фэлтигерн сажал свою дружину на платок, а платок тот сворачивал и прятал за пазуху, а сам, топнув, проваливался под землю. Там, под землёй, зарастали раны, а убитые поднимались сильнее и злее прежнего — и так до следующего раза, и невесть где они объявятся и когда нападут.

Я указала рукою вниз, в разверстый зев хода:

— Туда.

— Но там ничего нет, — возразил Мэдок, обладавший зрением рыси.

Лиадан раздумчиво покачал головой:

— И я не вижу. Но чувствую, что там что-то есть.

Чутьё и здесь не подвело прирождённого воина, но Лиадан не обладал и толикой волшебства, чтоб уметь приподнять завесу. Я кивнула его словам. Углы рта ещё приподнимала улыбка за сметку мужа, изловчившегося так легко провести врагов, что рыскали за ним от берега до берега Эрин, всё пуще исполняясь суеверным страхом, будто бы сама земля наша помогает и укрывает законного правителя.

— Оно не то, чем кажется. Ручаюсь, изнутри этот грот много больше, чем снаружи.

— Настолько, чтобы дать приют целому войску? — домекнулся Мэдок и мелко рассмеялся, ценя славную шутку.

— Полагаю, магия холмов способна и на большее.

— Славно придумано, госпожа. Так, выходит, молодой король, как и ты, водится с колдовством?

— Увы, те крохи, коими я владею, не делают меня ведьмой. И я не знаю никого из ныне живущих, кому было бы под силу сделать видимое невидимым. Всё это — проделки фейри, не людей. Фэлтигерн не колдун. Думаю, в числе его сторонников есть кто-то, достаточно сведущий, чтоб обратить себе во благо магию Той Стороны.

— Однако дальше нам нет ходу. Колдовство — без сомнения, полезная штука, но не думаю, что твой муж, госпожа, полагается на него одно. Впереди, наверняка, дозор, а то и не один.

— В первую очередь, Фэлтигерн полагается на себя, иначе погиб бы ещё в Таре, вместе с дядей и прочими родичами от рук предателей. Но ты прав, ваш путь завершается здесь, и я благодарю вас за помощь и участие. Отец не сыскал бы мне спутников более верных, и никто лучше не помог бы мне в исполнении долга. Передайте отцу и матери мой поклон и наказ не слишком горевать по дочери — жалеть мне не о чем. Прощайте, друзья, дальше я пойду одна.

— Госпожа… — позвал Мэдок, комкая шапку. — Ты сумеешь?..

— Дойду. Что остаётся?

С тяжёлым сердцем простилась я со спутниками, что стали близки мне, как кровные родичи, но зарок подгонял плетью. Опираясь на волшебный меч, как на страннический посох, я стала сходить со склона, выверяя каждый шаг.

Подол тотчас вымок, исхлёстанный щедро политыми дождём стеблями. Отяжелевшая ткань спутывала ноги, и я была занята лишь тем, чтоб удержаться от падения под откос, и потому увидела дозорного, уже почти уперевшись ему в грудь. Впрочем, он и без того неплохо скрывался, невесть откуда объявившись средь вереска. Воин был молод, едва ли старше меня годами, а проведённое в