Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

моего лица. Я никак не могу скрыть это, даже в тени. Губы приоткрыты. Кожа пунцовая. Отодвигаюсь назад, ожидая, что Лаклан уберет руку, когда я опущу свою. Но он этого не делает.

— Нет, герцогиня, — шепчет Лаклан с решительным выражением лица.

Я сглатываю. Качаю головой. Я так много всего хочу сказать, но с языка срывается только одно слово.

— Лаклан…

Он убирает руку с моей груди, оставляя после себя холодную боль, но когда я уже думаю, что он полностью отстранится, он касается моей щеки костяшками пальцев, не отрывая взгляда от моих глаз.

— Сначала я должен удостовериться, что ты простила меня. Иначе ничего не получится, а я хочу, чтобы все было хорошо.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Лаклан одаривает меня слабой извиняющейся улыбкой, затем открывает дверцу шкафа и выходит.

Я чувствую, что мой разум отделен от тела, когда выхожу вслед за ним из комнаты и иду по коридору.

Хотя Лаклан оглядывается на меня через плечо, мы не разговариваем. Незаметно возвращаемся в бар, и он достает из кармана телефон, чтобы написать Конору. Мгновение спустя я слышу, как на моих часах высвечивается сообщение, и задаюсь вопросом, может, он добавил меня в общий чат, но на экране высвечивается имя Слоан. Я достаю свой мобильный и открываю диалог.

|Подумала, что тебе следует знать…

Я замираю на месте, когда читаю заголовок новостной статьи, которую она прислала.

РАССЛЕДОВАНИЕ УБИЙСТВА И ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ДИРЕКТОРА КОЛЛЕГИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА ЭШБОРН

Прерывисто дыша, я нажимаю на ссылку. На меня смотрит лицо доктора Луиса Кэмпбелла. Возможно, я должна чувствовать угрызения совести. Нормальный человек почувствовал бы. Да…? Я нет. Все, что я испытываю, — это чувство выполненного долга, чувство справедливости.

Я собираюсь прочитать статью, когда приходит еще одно сообщение от Слоан.

|Знаешь, если бы он случайно взорвался в результате несчастного случая с петардой, я бы гордилась тобой.

Холодок пробегает по моим венам, когда я поднимаю глаза и вижу, как Лаклан прокладывает себе путь сквозь толпу, направляясь к бару. Я делаю шаг назад, затем поворачиваю налево, направляясь к дверям, ведущим на пустую лоджию на крыше.

|В смысле? Лаклан тебе что-то сказал?

|Нет. Вовсе нет.

Ледяной ветер охлаждает жар, который разливается по моей коже, пока я пытаюсь придумать, что сказать. Такое чувство, будто стою на краю обрыва, боюсь упасть, но все равно хочу прыгнуть. Прежде чем я успеваю придумать ответ, в моей руке жужжит телефон с очередным сообщением.

|Я просто подумала, ты захочешь это знать. Может, я ошибаюсь. Но если ты такая же, как я, то я люблю тебя ничуть не меньше. Ни на йоту. И, может быть, ты когда-нибудь расскажешь мне об этом.

Слезы застилают мне глаза. Я пытаюсь отогнать их. Облегчение и сожаление переплетаются в груди. Единственное сожаление, которое я когда-либо испытывала по поводу своих поступков, — это то, что я не поделилась ими раньше с единственным человеком, который никогда не скрывал от меня своей тьмы.

Я смахиваю слезу со щеки и набираю ответ.

|Я тоже люблю тебя, Слоани. И мне бы тоже хотелось поговорить.

Кладу телефон в карман и смотрю на горизонт, пытаясь отогнать бурю эмоций. И томительное желание поцелуя, которого так и не было. Острую боль от отказа. Стыд и облегчение от того, что секреты выплыли на поверхность. Но не могу найти облегчение, пока смотрю на город. Не проходит и пяти минут, как я слышу, как позади меня открывается дверь. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Хэй, — просто говорит он, останавливаясь рядом со мной. — Я так и думал, что найду тебя здесь. Не возражаешь, если побуду рядом?

Моя улыбка слабая. Я сосредотачиваю свое внимание на городских огнях.

— Хорошо.

Лаклан опирается предплечьями на перила, его локоть слегка прижимается к моему. Порывы ветра поднимают мои волосы с плеч. Это приятная прохлада для жары, которая все еще ощущается внутри.

Лаклан указывает вперед, и я замечаю блеск его обручального кольца.

— У нас был очень похожий вид, когда мы впервые переехали в Америку, — говорит он. — Лиандер поселил нас в квартире всего в нескольких зданиях к западу отсюда.

— Одних? — спрашиваю я, и Лаклан кивает. — Сколько тебе было лет?

— Семнадцать, — он одаривает меня горькой улыбкой, оглядываясь на горизонт.

— Я записал братьев в школу, сам начал работать. Лиандер нашел мне работу на кожевенной фабрике. По крайней мере, на дневное время.

— А на ночное?

Лаклан пожимает плечами.

— Я многим ему обязан. Он скрыл то, что мы с Роуэном сделали в Слайго. Привез нас сюда. Помог.

— Слоан упоминала что-то такое, — говорю я, смущенно улыбаясь, когда он закатывает глаза. Я подталкиваю его локтем и добавляю: — Но ты не должен быть у него в долгу вечно. Хотя, не мне указывать.

— Если кто-то и может убедить Лиандера что-то сделать, то, думаю, это ты, — говорит Лаклан, посмеиваясь и качая головой. — Он все еще не оправился от того, что в его собственном доме его одолели кексы. Ему понравилось.

Я встречаюсь взглядом с Лакланом, и он, кажется, стоит ближе, чем я думала. В его глазах теплота, когда он одаривает меня кривой усмешкой, но остатки грусти остаются.

Наши улыбки тают, когда мы стоим бок о бок на пронизывающем холоде. Я первая прерываю нашу связь и смотрю на город, хотя мне и приходится прилагать усилия, чтобы отвести взгляд. Чувствую, что он все еще наблюдает за мной краем глаза.

— Мне нравится здешний вид. Нравится смотреть на расстояние. Кажется, что с такой высоты можно увидеть весь город, — говорю я. Мое сердце бешено колотится, и каждый удар приближает меня к воспоминаниям, которых я обычно изо всех сил стараюсь избегать. У меня на сердце так тяжело, что, я уверена, Лаклан видит, как у меня бьется пульс на шее, но если и видит, то не подает виду. — Это было ограбление. Вот так я потеряла своего отца. Поэтому моя мама прихрамывает. Поэтому я не люблю тесноту. Поэтому иногда не могу уснуть.

Лаклан мог бы сказать что-нибудь язвительное, поддразнивающее. Но он молчит. Наблюдает, как я убираю непослушные пряди волос с глаз и сосредотачиваюсь на самых дальних точках, которые могу разглядеть на горизонте.

— Мама разбудила нас посреди ночи. Спрятала в бельевом шкафу. Сказала, что бы мы ни услышали, что бы ни случилось, если она или папа не придут за нами, мы не должны выходить из чулана, пока