Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег

* *

Его повели через сырые и тускло освещенные камеры «Карчери».

Иоганн Нибур не понимал, что происходит, и интуитивно вжал голову в плечи.

* * *

Таким, как есть, или полностью растерянным, он предстал перед дожем, который встречал его, стоя в полумраке по самому центру, как казалось, самой большой камеры.

Одеяние дожа состояло из мантии золотой парчи с воротником из меха горностая и шапки в форме рога из такой же золотой парчи, только украшенной драгоценными каменьями.

* * *

Томазо Мочениго, в свою очередь, рассматривал застывшего в поклоне посла Ганзейского союза:

– Что привело тебя, ганзеец? – негромко спросил он.

Для Иоганна Нибура тихие слова дожа зловеще повисли в тяжелом воздухе, и он обреченно ответил:

– Я приехал к Магистру, чтобы просить помощи в торговой войне с русами – Великим Новгородом.

Дож кивнул:

– Это было ожидаемо.

Ганзеец молча стоял, не смея поднять глаз и затаив дыхание.

Томазо Мочениго немного подумал и сказал:

– Мы поможем вам.

Иоганн Нибур облегченно выдохнул.

Сделав шаг вперед, он достал из-под полы плаща туго набитую мошну с золотыми монетами.

Дож брезгливо посмотрел на свинцовую печать с парусником Ганзейского союза:

– Твои деньги нам не нужны.

На лице посла застыло недоумение.

Додж ухмыльнулся:

– В ответ Ганзейский союз окажет услугу нам, да и себе самому. Московия начала поднимать голову и все расширяется и расширяется. Мы знаем, что в скором времени Московия захватит и Новгород, и многие другие города. После присоединения Новгорода к Московскому государству с Ганзой будет безвозвратно покончено.

Иоганн Нибур тревожно посмотрел на дожа:

– Что нам надо делать?

Тот ответил:

– Первое – не жалейте денег и прикормите всю новгородскую знать и знать других городов русов. Тогда они будут яростно противостоять Московии, оберегая свои богатства.

Ганзеец понимающе кивнул и спросил:

– А второе?

Дож прищурился и резко с ненавистью начал говорить:

– Возите на Русь больше дешевого крепкого вина, да продавайте недорого. Продавайте его всем без разбору, а самым молодым – давайте задаром. Спаивайте русских женщин, чтобы ни на что не годились, чтобы нарожали ублюдков, которые постоять за себя не смогут, чтобы были хуже свиней.

Культ вина и вытекающий из него культ разврата задушит ценности семьи, которыми живет любая нация.

* * *

Томазо Мочениго напоследок сказал:

– И открою тебе тайну. Я – последний дож, при котором Магистр находится в Венеции.

Иоганн Нибур хотел было спросить, куда переезжает Магистр, но дож, предвидя вопрос, отрицательно покачал головой, добавив:

– Я еще смогу держать Венецию, но после моей смерти все изменится. Вам надо торопиться, иначе Ганзы скоро не станет.

* * *

Когда дож уходил, мелькнула красная подкладка его мантии.

Нашествия чумы на Русь были во все века. Но чума 1417 года в Великом Новгороде отличалась страшной смертностью. По выражению летописца того времени, смерть косила людей, как серп косит колосья. Существует предположение, что чуму принесли блохи, заботливо размещенные в отрезах ганзейских тканей. С этого года «черная смерть» стала посещать Русское государство чаще.

17 серия

Эпизод 1. Берестяные грамоты

29 июня 1862 года, река Волхов

Тимофей спросил Матфея:

– А зачем тебе в Грузино?

Тот помялся, но ответил:

– Так есть люди, что собирательством занимаются. Старину всякую больно уважают. Вот и сейчас им грамоту везу.

Тихомир удивился:

– Какую грамоту?

Тимофей понял, о чем речь, и попросил Матфея:

– Будь добр, покажи.

Матфей с гордостью достал из мешка картонную коробку, в которой, переложенная мягким сеном, лежала деревянная рамка с разглаженной под стеклом берестой:

– Только из моих рук. Велено было никому не показывать.

Ни Тихомир, ни Марфа никогда не видели ничего подобного.

Только Илья отмахнулся:

– Эка невидаль – в Новгороде таких на кажном углу…

Тимофей цыкнул на него и бережно провел по стеклу рукой:

– Берестяные грамоты – это письма и записи на коре березы.

Марфа спросила:

– А как писать на коре березы?

Тимофей ответил:

– Писали «писалами». Писало – это заостренные металлические или костяные стержни, которыми можно было нацарапать на любой мягкой поверхности. Но зачастую писали любым острым подручным предметом, который мог быть при себе, например, шпилька для волос или гвоздь, а если их не было, то обычной деревянной щепкой. Шел человек по лесу, отломил ветку, оторвал кору от березы и прямо на коленке нацарапал записку. Но не это самое главное!

Марфа удивленно спросила:

– А что же главное в этих берестяных грамотах?

Тимофей улыбнулся:

– Главное – это сами грамоты.

Тихомир понял, к чему клонит Тимофей, и тоже улыбнулся.

Марфа обиженно посмотрела на него:

– Ну, что?

Тихомир погладил ее по голове:

– Это говорит о том, что русские могли писать уже в давние времена.

Марфа фыркнула:

– Так и сейчас многие грамоте обучены. И я уж сама точно могу записку написать!

Тимофей покачал головой:

– А в Древней Руси грамоте были обучены не многие, а все поголовно!

И берестяные грамоты, которые находят в Великом Новгороде и других древних русских городах, подтверждают это. Потому что среди их авторов и адресатов наряду с домовладельцами и купцами встречаются и старосты, и ключники, и ремесленники, и воины, и женщины, и, представьте себе, дети.

Тихомир спросил:

– А как определить, в каких годах были написаны берестяные грамоты?

Тимофей пожал плечами:

– Трудно сказать. Но совершенно ясно, что они были написаны на древнерусском, именно разговорном языке, который был перед церковнославянским, придуманным Кириллом и Мефодием.

Тихомир улыбнулся.

Тимофей продолжил:

– В отличие от древнерусских летописей, писанных на бумаге, тексты берестяных грамот полны бытовой тематики. Большинство грамот содержат письма, встречаются также различные реестры, ярлычки, черновики документов, ученические упражнения, азбуки, заговоры.

Матфей потихонечку-потихонечку начал припрятывать рамку.

Тимофей остановил его и протянул руку:

– Позволь-ка.

Матфей нехотя передал рамку.

Тимофей бегло посмотрел на грамоту и дал ее Тихомиру:

– Попробуй прочитай.

Тихомир нахмурился, начал читать, но в результате промычал что-то нечленораздельное.

Марфа тоже попыталась прочесть текст, но у нее и подавно ничего не получилось.

Тимофей взял в руки рамку.

Берестяная грамота гласила:

Тимофей начал объяснять:

– Как можно прочитать: записку пишет Коснятин, думаю, что сейчас бы его звали Константин. А его адресат носит, казалось бы, совсем несуразное имя – в грамоте оно выглядит как «Пька» или, скажем, «Пёка». Думаю, что это имя по происхождению от пекущий, и, возможно, или он сам, или его предки были пекарями.

Еще в записке фигурирует Гюрята