Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

С дыханием сдавленно-шумнымВы машисто ставите ноги,В порыве всеобщем бездумномСпеша по житейской дороге.

В любую минуту осталосьВам только два шага до цели,Но тяжко назрела усталостьВ душе и расшатанном теле.

С улыбкой и скрипом зубовнымЕе не пуская наружу,Споткнетесь на спуске неровномИ с руганью рухнете в лужу.

Усталость разрушит плотинуИ хлынет каналами плоти;Подломятся руки - и в тину,Привстав, вы опять упадете.

Вас влага в объятия примет,Лаская усталые члены,И скоро вас воля покинетК восстанью из нежного плена.

Пусть пялится с хохотом жадноЗевак безголовых ватага,Не зная, как нежно-прохладнаГустая нечистая влага.

Забыв честолюбья законы,Вы примете лужу всецело,Расслабив под слизью зеленойКорягоподобное тело,

Сомнения все отметая,Приволья ничем не тревожа,И пусть головастиков стаяПрохладою веет на кожу.

В вонючих ворочаясь водах,Неведомый вам от рожденьяВеликий познаете отдых,Безмерное освобожденье.

* * *

Горят все лампы, - свет, однако,Нам зренье орошает скупо,И кажется: над блеском лакаРасселись за столами трупы.

Под шум безжизненный докладаГлаза предсмертно-отрешенны,И, как на кладбище цикады,Стрекочут лампы монотонно.

Не скроют общества бессвязностьИ нашу мертвую отдельностьНи слов кладбищенская праздность,Ни смеха трупная поддельность.

Своей непостижимой властиНас подчинив, разъединенных,Знак смерти ставит безучастьеНа лицах изжелта-зеленых.

А некто, мертвый, как и все мы,Мертвя слова и обороты,Твердит про актуальность темыИм защищаемой работы.

* * *

Я привстаю от боли на диване -И тень мне издевательски кивает.В лице моем, как бы в открытой ванне,Жизнь, как вода, приметно убывает.

Как стенки из-под влаги уходящей,Под пленкой пота проступают скулы.Средь комнатной недвижности мертвящейСиделок тени ходят, как акулы.

Что в этот час меня ни окружало б -Я внешнего уже не постигаю,Один, как все, но без обычных жалобВ пустыне боли тяжело шагая.

Страх не поможет моему неверью,Мне сладость утешений надоела.Защемленное болью, словно дверью,Осталось мне одно больное тело.

И я молчу, на помощь не зову я,До веры ни унижусь даже ныне.Так душу я возделывал живую,А пригодилась мне одна гордыня.

* * *

Кто скажет, куда я едуВ шипящих душных песках?Одни барабаны бредаРокочут в моих висках.

Хромает мой конь усталоИ пекло стянуло лоб,И пляшут соли кристаллы,Сцепляясь в калейдоскоп.

Меняются их узорыПод ритм, гремящий в мозгу.Все реки, леса и горыДавно достались песку.

Судьбы громыхает сито,И счастье застряло в нем.Пространство мое покрытоОдним сыпучим песком.

И только кристаллов звенья,Сцепляясь, блещут мертво,И едкая соль презреньяОсталась взамен всего.

* * *

Мощью абсид вертикаль вознеслась,Арки вобрав, каннелюры, фигуры,Но нераздельно с ней тяжесть слиласьВ бедную двойственность архитектуры.

Всё в вертикаль, от крыльца до креста,Властно вобрав, над порталом навислаФормализованная красотаИ соразмерность, замкнувшая числа.

Линии так воедино слилисьИ таково всех деталей сложенье,Что неподвижность возносится ввысьИ напряженно внимает движенью.

Пусть облака испытует онаИ громогласные звездные хоры,Но крошится, тяжестью сокрушена,Корчится в трещинах кладка опоры.

Взгляд опьянен кочевой высотой,Но отмечает, скользнув с небосклона,Как беспощадно слоновьей пятойМрамор густой продавила колонна.

Плоть постигает помимо умаТяжесть, до дна размозжившую глины,Известняковые ребра холмаС хрустом прогнувшая до сердцевины.

Мастер, познавший ущербность трудов, -Не безуспешными были боренья:Рухнула тяжесть, как плотный покров,Тяжко осела к коленам строенья.

Именно ты это зданье воздвиг -Кто его двойственность знал изначала,Кто беспредельную косность постиг,Неизменяемость материала;

Ты, кто доверился только делам,Кто свою жизнь беспощадно и прямоОпределил как строительный хлам,По завершеньи ссыпаемый в ямы.

Где бережливых оградок обмерВыделил хрупкие клетки уюта,Сверху безумные хари химерМрачно взирают из центра волюты.

Мусор ремонта, сухие цветы,Страсти, сомнения, поиски веры -Здесь, где траву разгребают крестыПод немигающим оком химеры.

* * *

В полете десять раз подрядОкурок мой опишет сальто.Внизу засасывает взглядТрясина влажного асфальта.

Волшебной палочкой у ногСковало утро сотни зданий.Взгляни на то, как город строг,На отрешенность очертаний.

Между уступами домовСиянье образует дымку,И вновь, сонливость поборов,Я превращаюсь в невидимку.

От чуждых взглядов я укрытВ обыденную оболочку,Ведь ни один не различитВ мозгу возникнувшую строчку.

Пусть тень вы видели мою -Вам не понять ее значенья.Я из деталей отольюБлестящий слиток обобщенья.

Сминают зелень тополейСеребряные пальцы ветра -Так заключу я суть вещейВ изысканные рамки метра.

Любовный крах и суд глупцов -Лишь прах дорожный, не иначе:Я четким сочетаньем словСражаю насмерть неудачи.

* * *

Сперва железо ржавое на крышеСлоистой язвой ржавчина проточит;Затем цепочкой капли, словно мыши,В сухом чердачном хламе затопочут;

Затем они зачмокают невнятно,Сочась из швов на потолке беленом,И на побелке возникают пятнаЗанятней тучек в небе полудённом.

И, убаюкан мерною капелью,Я в них впиваюсь полусонным взглядом,Чтобы увидеть их виолончелью,Листом кувшинки или женским задом.

Глядеть так сладко из-под одеяла,Чтоб капель назреванье и паденьеВыкручиванье лампы мне являло,И поцелуи, и процесс доенья.

Обои словно клеены на выростИ складка вспучивается за складкой,И острым жальцем ласковая сыростьМне лижет аденоиды украдкой.

И серебрится наподобье плюшаИссосанная гнилью древесина,И белые оборочки и рюшиЯвляет плесень дерзко и невинно.

Паркет, как роженица, изнывает, -Вот снова, вздувшись, доски закряхтели;Стремительно жилище догнивает,Но я не поднимаюсь из постели.

Бессмысленна унылая забота,Которая тягается с судьбою:Судьба всегда вдруг совершает что-то -И все решается само собою.

Личинкой нежась в коконе постели,В бульонной атмосфере теплой плоти,Я знаю: мудрость в этом нежном теле,Противящемся тягостной заботе.

* * *