Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Откликнуться я не вправе,Ведь страха я не снесуНа гибельной переправе,На броде через Койсу.

В скалах, что нависаютНад вечной пляской реки,Смерть в стволах сберегаютНевидимые стрелки.

Мы видели смерти дело,Мы все следили в тоске,Как, кутаясь в струи, телоСкакало вниз по реке.

И здесь так страшно возвышен,До рока, облик беды -Ведь смертный выстрел не слышенВ шипучем шуме воды.

Охотников кличут снова,Но пусть другие идут -Вдали от края чужого,Наверное, их не ждут.

Мне знанье явилось свыше:Кто ступит в реку - умрет,Но зов командира слышу -И делаю шаг вперед.

Я не был вовек героем,Честей вовек не искал,Но надо наполнить боемВечность воды и скал.

* * *

Солнце бурые склоныИ белое русло печет,И рыхлой лентой колоннаПо дну ущелья течет.

Идут они в горы ныне,Прошли уже треть пути,Но этот завал в теснинеБез боя им не пройти.

Пускай их много сегодня -Ведь знака лучшего нет:Нисходит милость ГосподняНа тех, кто не ждет побед.

Я вам говорю - и верьтеВпивавшему горний глас:Иным не дастся до смерти,А вам дается сейчас.

Иные судьбу пытаютВесь век, сомненьем полны,И в страхе мир покидают,Не зная себе цены.

Коль вы мужи, а не куры,Кудахчущие в пыли, -Молитесь, чтобы гяурыСейчас на приступ пошли.

Бесплодны пост и молитвы,Бесплоден любой обет:Смертным, помимо битвы,Нигде не найти ответ,

Достоин ли, дети праха,Из нас хотя бы одинИспить из чаши АллахаТого, что хмельнее вин.

* * *

Ужасен сей вид и велик:В глубинах охрипших теснинОбвалов рокочущий рыкСплетается с гулом стремнин.

Распахиваясь на ходу,Тесниной идут облака.Незримая, - в мрачном ладуС высотным напевом река.

Объемы надмирных рогов,Что вздыбили вкривь небосвод,Спокойную гордость боговВ сердца проливают с высот.

Разломы безмерных громад,Оплавлены древним огнем,И ужасом сердце теснят,И вскормят величие в нем.

Поймем неизбежность войны,Она - не чрезмерный наказЗаоблачной этой страны,Столь щедро возвысившей нас.

* * *

Я сидел в полукруге внимательных лиц,Похвалы их владельцев выслушивал я,Но теперь-то я знал о наличье границ,Что меня отделили от их бытия.

Я ведь знал, что затронуть не смог никого:Были рядом они, горячо гомоня,Но витало реальное их естествоГде-то в мире своем, далеко от меня.

Я не мог отрешиться от странных причуд:Мне казалось, что в лица лишь пальчиком ткни -Вмиг бесшумно и плоско они упадутИ паркет, словно карты, усеют они.

Но меня поневоле охватывал страхПеред тягой потрогать поверхность личин,Ведь тогда я в обглоданных люстрой стенахОказался бы вдруг совершенно один.

И, решив предпочесть наименьшее зло,Безнадежно я слушал пустую хвалу;Безразличье из мозга на щеки теклоИ за нижнюю челюсть тянуло к столу.

Так сидел я, безмолвен, бессмысленно-хмур,Но едва оставляло меня забытье -Сразу чуткими пальцами страх, как лемур,Принимался ощупывать тело мое.

* * *

Познание сущности - труд бесполезный,Ведь вещь может выступить одновременноХранилищем тайной структуры телесной;Товаром, подвластным законам обмена;

Пятном цветовым и объемом - в картине;Носителем свойств, что в быту применимы;И лишь для поэта в высоком притинеСплетение сущностей цельно и зримо.

Ты мог бы увидеть в азарте торговли,Покуда о прибыли хитро мерекал,Что с векторов сил, как с беседочной кровли,Свисают созревшие гроздья молекул?

Услышишь ли в лепке мазков натюрмортаПлеск радуг мазутных и лязганье клюзов,Надсадные вздохи торгового портаИ арии в воздух поднявшихся грузов?

Все вещи глядят беспредельно зовуще;Пойми, - чтобы взять их, как истый владыка,Что, в сущности, сущность вещам не присуща,А то, что существенно, - тысячелико.

* * *

Дворы стенными кирпичамиДеревьев купы оградили -То в каменном давильном чанеОхапки гроздьев взгромоздили.

А ветер тучи раздираетИ в буйстве празднично-жестокомНагроможденья попирает,Слепящим обливаясь соком.

Захлебываясь в светопаде,Забудь о доброте никчемной,Как мир не помнит о пощаде,Работой упоен огромной.

Лишь те всю мощь его вобрали,Что перед ним не обмиралиИ кисти верной не маралиВ протухшей патоке морали.

Основа творчества - жестокость;Лишь тот к нему подходит здраво,Кто мог вобрать в себя, как в фокус,Сноровку для любой расправы.

* * *

Чуть зыблется морская бирюзаИ легкие узоры выдыхает,И зной полуденный, как стрекоза,В сухой траве прибрежной отдыхает.

Где холм из-под зеленого рунаСледит за построениями рыбы,Чуть чмокает в расселинах волнаИ глухо гложет сглаженные глыбы.

А ввечеру, накапливая гнев,Идет волненье вкось от Трапезунда,И чайки, в зону отблесков влетев,Внезапно исчезают на секунду.

Кипит листва береговых раин,Грозя сбежать, как золотая пена,И вечер, кажется, сошел с картинВсевидящего, словно бог, Лоррена.

С горы взглянуть - покажется, что он(Не тени ли подсказывают это?)В прозрачной полусфере заключен,Чья выпуклость смещает все предметы.

Все ясностью античною полно,И этот миг значительней, чем годы -Когда душа сливается в одноС бесстрастною духовностью природы.

И я шепчу себе: не погрешиОтсутствием вниманья и терпенья,Чтоб все пределы будничной душиВдруг затопило море единенья.

* * *

Где-то, где страх обитает -Тяжкие вздохи прибоя.Стихнет - и снова вскипаетВетер обильной листвою.

Вслед за бушующим гневом -Шорох стихающий смутный.Связан неровным напевомВетер с душой бесприютной.

Ночью певец разумеет,В чем здесь печали значенье:Из одиночества зреетМира с душой единенье.

Ветры прибрежья с собоюСтранницу-душу умчали,Чтоб со вселенной ночноюСлить в беспредельной печали.

* * *

Как черный клинок из ножен,Мы вырвем изгиб дороги,Взбесившееся пространствоГотовы попрать, как боги.

Мы всё крушим беспощадно,Возвышены от рожденья,Пускай пальбой из засадыЛетят столбы огражденья.

О демон, меня несущий,С тобой я весь мир разрушу,Чтоб только настичь беглянку -Мою сбежавшую душу.

О бубен быстрого бега,О пляска пальцев погони,Где рощи в упряжке ветра -Как скалящиеся кони.

* * *