Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Виталище отрад, деревня отдаленна!Лечу к тебе душой из града, воспаленнаАлканием честей, доходов и чинов,Затейливых потех, невиданных обнов,Где с сокрушеньем зрит мое всечасно око,Как, поглощаемы Харибдою порока,Мы не впадаем в страх, ниже в уместный стыд,Веселья буйного являя мерзкий вид,И, чтобы токмо длить свои все непотребства,Мы чиним ближнему все мыслимы свирепстваИ смеем, раздражив поганством небеса,К ним возносить в беде молящи голоса.Но можно всем служить воздержности примером,Супругом нежным быть, учтивым кавалером,В науках смыслить толк и к службе прилежать,Но всех опасностей чрез то не избежать.Так, Сциллой случая, толико многоглавой,Из жизни вырваны умеренной и здравой,Нечаянно воссев на зыбку высоту,Уже мы подлый люд обходим за версту,Всех нечиновных лиц уже в болванах числим,За весь Адамов род непогрешимо мыслим,А как до дела, глядь - попали вновь впросак.Давно уже смекнул наш стреляный русак:<Коль надо мною ты стать хочешь господином,Не требуй от меня, чтоб был я гражданином;Равенство возгласив, но метя в господа,От низших ты не жди усердного труда,И величайся ты как хочешь надо мною,Но всё не ты, а я пашу, кую и строю,И ежли ты к рукам прибрал и власть, и честь,Так мудрено, чтоб я из кожи вздумал лезть>.

Положим, что, чинов достигнув превосходных,Мы помыслов своих не сменим благородных,От чванства охраним натуры чистоту, -Я нас и таковых к счастливцам не причту.Двум жертвуя богам, не угодишь обоим;Живешь среди волков, так изъясняйся воем,Всех ближних разложи по рангам и мастямИ потрафлять стремись не людям, но властям.На меньших призирать - от века фараонаК сысканию чинов есть худшая препона,А коль отвергнешь ты преуспеянья труд,То ведаешь - тебя в муку ужо сотрут.

Покинь же ты мой кров, фантом преуспеянья!Дозволь облечься мне в просторны одеяньяИ на лужке возлечь, где пышны древесаИ отблески лиют, и птичьи голоса,Где ручеек журчит, втекающий в запруду,И где я утеснен, ни одинок не буду,Покоя томный взгляд на сельских красотах,На селах вдалеке, на травах и цветах,На кротких облаках, над нивами плывущих.Порой беседует в моих приютных кущахО Греческой войне со мною Фукидид;Гомер являет мне, как вел полки Атрид;И сладкою слезой, любимцы нежных граций,Мне увлажняют взор Катулл или Гораций.Иль посетят меня старинные друзья -И скромные плоды для них сбираю я:Шершавы огурцы, лощены помидоры,Пахучих разных трав зеленые узоры;Теплоутробный хлеб и со слезою сыр,Аджикой сдобрены, совокупятся в пир,И млечно-розовый чеснок, еще не жгучий, -И кахетинский ток бежит струей кипучей.Но лета юные, увы, для нас прошли;Не мним мы боле все доступным на Земли,И Вакх рождает в нас не мощны упованья,А токмо сладкие одни воспоминанья,Но что отрадней есть, чем с другом их делить,Смеяться, сожалеть и сладки слезы лить.

* * *

Нелепо говорить о долге,Ведь ясно даже дураку,Что лучше ничего не делать,А труд вселяет в нас тоску.

Труд выдумали Маркс и ЭнгельсИ Ленин, русский наш злодей;В своих библиотеках сидя,Они морочили людей.

Живи себе, но опасайсяТы коммунистов задевать,А то заставят на заводеБолты различные ковать.

Они ведь мстительные, злыеИ всюду за тобой следят,Но если ты живешь тихонько,Они тебе не повредят.

* * *

Богатства и власти глупцы хотят,И я становлюсь глупцом.Не зря я сижу и ем мармеладС суровым, жестким лицом.

Меня толкнули на этот шаг,Мне больше не быть певцом,Но за ложные блага, раз вышло так,Я стану первым бойцом.

Уверую пламенней всех глупцовВ истинность ложных благ,И всех осилю в конце концов,Удачу зажму в кулак.

Мне будет в восторге внимать толпа,Я стану властителем дум,Ведь глупость моя будет столь глупа,Что вырастет в высший ум.

Я буду грузно сидеть в вышине,Восторга слушая шум, -И с верой в успех мне сладки вдвойнеХалва и рахат-лукум.

Вот так же сладко чувствовать властьИ в ужасе всех держать.Я всем, кто звал меня в глупость впасть,Велю себя обожать.

* * *

На троне плотно я сижу,Лелея знание в мозгу:Я - абсолютный властелинИ абсолютно все могу.

Люблю я строить, воздвигать,Заморским недругам назло,И воплотится мысль моя,Хотя бы прахом все пошло.

Люблю я выявлять врагов -Им всем, бывало, говоришь:Тебя вот так прихлопну я -И будет мокренько, глупыш.

Дарю я женщинам дворцы,Затем что очень их люблю,А осерчаю, так беда -Всем кряду головы рублю.

Глумятся надо мной враги -Мол, я ленив, мордаст, задаст;Мой репрессивный аппарат,Дождутся, им ужо задаст.

Ведь тысячи должны вестиЖизнь беспросветную, как ночь,Чтоб хоть один преодолелПровал между <хотеть> и <мочь>.

* * *

Я призван сделаться первым,Извне мне не нужен знак -Всей кровью и каждым нервомЯ знаю, что это так.

Мне должно быть на народеИ властвовать должно мне,Ведь только моей природеОшибки чужды вполне.

Врываюсь в людскую гущу -Нельзя мне медлить и спать,Ведь мне с рожденья присущеЛишь правильно поступать.

Мне к истине путь известенИ лучший походный строй,Где только смех неуместен,В рядах звучащий порой.

Для смеха сейчас не время,Но что способно пронятьПорочных людишек племя,Готовых все осмеять.

Когда воодушевленьеОдно говорить должно,Во всяком смехе - глумленье,Я слышу, заключено.

Мой дар им кажется ложнымИль слишком они полныСвоим бытием ничтожным -Они все равно вредны.

Помеху общему ходу,Свалить их в яму с пути,Чтоб всю их злую породуВ дальнейшем там извести.

* * *

Я неуклюжий? Нет, уклюжий.Нелепый? Очень даже лепый.Тогда скажите, почему жеВы дразните мой нрав свирепый?

Освирепеешь поневоле,Ведь вспоминать и то обидно,Как чушь вы обо мне мололи,Чья доблесть самоочевидна.

Вы все запятнаны виною,Ведь вы без тени уваженьяСмеялись дерзко надо мною,А это - признак разложенья.

Я не грожу, - но вы упорноСебе копаете могилу.Вам не понять, как необорнаСтоящая за мною сила.

Достоинств вы не признаете,А значит - недостойны сами.Сочтемся мы - и при расчетеУлыбки сменятся слезами.

Зато уж я потешусь вволю, -Так бойтесь горечи паденья!Мои достоинства есть полеДля дружеского единенья.

Моя душа своеобычна,И раздражать ее не пробуй,Я принимаю фанатично,Но отвергаю с дикой злобой.

* * *

Толпа в восторге голосила,Победу вам предвозвещая:Вы шли ко мне, тугую силуВ тяжелых мышцах ощущая.

Вы взгляды женщинам бросали,Везде выглядывавшим в окна,И мускулами потрясали,В них ощущая все волокна.

Украдкой сверху то и делоГлазами на себя косили,Оглядывая стати тела,Дивясь их стройности и силе.

И, декламируя угрозы,Ко мне вломились вы разбойно,Но я, не изменяя позы,В глаза вам поглядел спокойно.

Быть может, слишком недвижимый,Быть может, чересчур холодный, -Сковал мой взгляд непостижимыйПорыв отваги благородной.

Догадки ринулись потоком,Мятущимся, нестройно-стадным,О норове моем жестоком,Маниакально кровожадном.

Уже раскаяньем томимы,Вы ощутили против воли,Как плоть нежна и уязвимаДля близкой нестерпимой боли.

И ласку лезвия на кожеТак ясно вы предощутили,Что волны слабости и дрожиВ обмякших членах покатили.

И плоть упругость потеряла,И, одряхлев, обвисли руки;Живот, вдруг выкатившись вяло,Уже квашней потек на брюки.

Так изваянием сутулымВы встали с видом бестолковым,Но я легонько двинул стулом -И прочь вы устремились с ревом.

Разбухшим бултыхая брюхом,Губой безвольною болтая,Бежали вы, упавши духом,Лишь о спасении мечтая.

И я следил самодовольно,Как, покрывая километры,Стенали вы непроизвольноИ шумно испускали ветры.

* * *