Жизнь и смерть - Стефани Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давненько уже никто, кроме моей семьи, не думал обо мне в таких выражениях. И мне это не нравится.
Я вдруг ощутил беспокойство за МакКейлу.
Эдит всё поняла по моему лицу и снова рассмеялась:
— Не волнуйся, я не стала бы вредить твоей приятельнице. Ведь в противном случае ты останешься без партнера по бадминтону.
Это было трудно осознать. Эдит была такой… изящной. Но после ее слов стало ясно, что эта девушка более чем уверена в своих способностях и если бы захотела причинить вред МакКейле — да кому угодно, — то этому человеку не поздоровилось бы. Эдит несомненно была опасна, но мне никак не удавалось заставить себя поверить в это. Я сменил тему:
— И в каких же выражениях думает о тебе твоя семья?
Она покачала головой:
— Несправедливо судить о ком-то по его мыслям. Им полагается быть скрытыми. Имеют значение только поступки.
— Не знаю… Если кто-то слышит, что ты думаешь, и тебе об этом известно, то разве мысли не приравниваются к словам?
— Легко тебе говорить, — усмехнулась она. — Контролировать мысли очень сложно. Когда мы с Роялом спорим, я думаю о нем намного хуже, чем он обо мне, и действительно произношу эти слова вслух, — Эдит снова мелодично рассмеялась.
Я не смотрел, куда мы идем, поэтому удивился, когда нам пришлось замедлиться: подступы к «вольво» перекрывала толпа. Вокруг красного кабриолета в два ряда стояли школьники, в основном парни. Некоторые, казалось, готовы были пустить слюну. Никого из братьев и сестер Эдит поблизости не было, и я задался вопросом, не попросила ли она их дать ей немного свободы.
Никто из автолюбителей на меня даже не взглянул, когда я пробирался между ними к дверце Эдит.
— Показуха, — буркнула она, протискиваясь мимо меня.
Я поспешно обошел «вольво» и сел на пассажирское место.
— Что это за машина?
— М3, — сказала она, пытаясь выехать задом со стоянки и никого не сбить при этом.
— Эээ… я не говорю на языке журнала «Автомобиль и водитель».
Эдит осторожно маневрировала чтобы выехать на дорожку:
— Это «БМВ».
— Понятно, эту марку я знаю.
Мы отъехали от школы и остались вдвоем. Уединение было подобно свободе. Здесь никто не пялился и не подслушивал.
— «Позже» уже наступило? — спросил я Эдит.
Поняв намек, она нахмурилась:
— Полагаю, да.
В ожидании объяснений я пытался выглядеть равнодушным. Эдит смотрела на дорогу, притворяясь, будто ей действительно это нужно, а я наблюдал за ее лицом. На нем отражались разные эмоции, сменяющие друг друга так быстро, что я не успевал их уловить. Мне начинало казаться, что она просто проигнорирует мой вопрос, но тут она заглушила двигатель и я удивленно огляделся. «Вольво» уже стоял у дома Чарли, припаркованный за моим пикапом. Поездки с Эдит определенно проходят легче, если не смотреть по сторонам, пока всё не кончится.
Когда я снова повернулся к Эдит, она сидела, уставившись на меня каким-то оценивающим взглядом.
— Значит, ты хочешь узнать, почему тебе нельзя увидеть, как я охочусь? — спросила она. Вопрос прозвучал вполне серьезно, но выражение лица было таким, словно ее что-то слегка забавляло. Ничего похожего на то, как она отреагировала тогда, в кафетерии.
— Да. И почему ты так… рассердилась, когда я спросил.
Эдит подняла брови:
— Я напугала тебя? — в голосе прозвучали нотки надежды.
— А ты хотела?
Она склонила голову набок:
— Возможно.
— Хорошо, тогда да, я был в ужасе.
Эдит улыбнулась и покачала головой, потом ее лицо снова стало серьезным. — Извини за такую острую реакцию. Просто представила, что мы охотимся… а ты рядом. — Ее челюсть напряглась.
— Это было бы плохо?
Она ответила сквозь зубы:
— Очень.
— Потому что…
Эдит сделала глубокий вдох и посмотрела через лобовое стекло на тяжелые кучевые облака, проплывавшие так низко, что, казалось, до них можно было дотянуться.
— Потому что во время охоты, — медленно и неохотно начала она, — мы отдаемся инстинктам… разум отступает на задний план. Чувства обостряются, особенно обоняние. Если бы ты оказался рядом, когда я вот так утрачиваю контроль… — она покачала головой, по-прежнему грустно глядя на облака.
Я сохранял невозмутимое выражение лица, ожидая, что она хотя бы мельком посмотрит на меня, чтобы оценить реакцию — и она посмотрела. Но не отвела глаз, и тишина стала глубже, изменилась. Эдит пристально глядела на меня, и вспышки электричества, подобные тем, что я чувствовал во время фильма, снова начали заряжать атмосферу. Только когда закружилась голова, я понял, что все это время не дышал. Нарушая молчание, я с трудом втянул воздух ртом, а она опустила веки.
— Бо, тебе, наверное, пора домой, — она снова смотрела на облака, а ее тихий голос был сейчас не таким атласно гладким — напоминал скорее шелк-сырец.
Я открыл дверь, и холодный ветер, ворвавшийся в машину, прояснил мой разум. Опасаясь, что из-за своего головокружения могу споткнуться, я осторожно выбрался из машины и, не глядя назад, захлопнул дверь. Звук работающего стеклоподъемника заставил меня обернуться.
— Бо? — позвала меня Эдит, с улыбкой наклонившись в сторону открытого правого окна.
— Да?
— Завтра моя очередь.
— Твоя очередь для чего?
Эдит улыбнулась шире, сверкнув белоснежными зубами:
— Задавать вопросы.
А потом она уехала, автомобиль пронесся по улице и исчез за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Идя к дому, я тоже улыбался. По крайней мере, было очевидно, что она планирует увидеться со мной завтра.
Ночью в моих снах, как обычно, царила Эдит. Однако атмосфера в моем подсознании явно изменилась. Теперь его пронизывало то самое электричество, и я беспокойно ворочался всю ночь, часто просыпаясь. Только под утро мне наконец удалось забыться сном без сновидений.
Когда прозвенел будильник, я по-прежнему был уставшим, но в то же время возбужденным. Приняв душ, взялся за расческу и пристально уставился на свое отражение в зеркале. Ничего необычного, но кое-что всё же казалось другим. Темные и слишком густые волосы, чересчур бледная кожа, скулы выпирают — тут без изменений. Глаза у моего отражения остались такими же светло-голубыми… но я вдруг понял, что именно из-за них выгляжу иначе. Я всегда думал, что именно цвет придавал глазам — а значит, и всему моему лицу — такой неуверенный вид, но ведь цвет не изменился, а нерешительность исчезла. Парень, который смотрел на меня сейчас из зеркала, был непреклонным, убежденным в правильности своей линии поведения. Интересно, когда это случилось? Наверное, можно догадаться.