Жизнь и смерть - Стефани Майер

Я быстро проглотил:

— Что?

— Ты совсем сбил с толку Джереми.

— Его проблемы.

— У него дико разыгралось воображение, когда он увидел, как ты выходишь из моей машины.

Я пожал плечами и откусил еще пиццы.

Эдит склонила голову набок:

— Ты и правда с ним согласен?

Я чуть не подавился, пытаясь побыстрее проглотить то, что было во рту. Она привстала, но я успокаивающе поднял руку и вскоре отдышался:

— Всё в порядке. Согласен насчет чего?

— Насчет того, почему я с тобой.

Я целую минуту прокручивал в голове наш разговор с Джереми. Вспоминал фразы, на которые, как я надеялся, Эдит не обратила внимания — например, о том, что, похоже, все знают, как я запал на нее с самого первого дня.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

Она нахмурилась:

— «Очевидно, Эдит поступила так просто из жалости», — процитировала она.

Меня удивил ее рассерженный вид.

— Это объяснение не хуже любого другого.

— И скоро ты мне наскучишь, да?

Было немножко больно слышать это, ведь такой вариант был самым пугающим — и казался наиболее вероятным. Но я попытался скрыть свои эмоции, еще раз пожав плечами.

— Бо, ты снова несешь чепуху.

— Правда?

Легкая улыбка, которая появилась на ее лице, выглядела забавно в сочетании с нахмуренными бровями:

— В списке того, что меня сейчас беспокоит, скука не значится, — снова наклонив голову к плечу, она уставилась мне в глаза: — Или ты мне не веришь?

— Э… верю, наверное. Раз ты так говоришь.

Она прищурилась:

— Да уж, это прозвучало чрезвычайно утвердительно.

Я еще раз откусил от своей пиццы, но на сей раз жевал медленно и тщательно. Эдит ждала, наблюдая за мной с напряженным, слегка недовольным лицом — такое выражение, как я уже понял, появлялось у нее во время попыток проникнуть мне в голову. Всё так же молча я продолжил есть, и она с сердито фыркнула:

— Как же я ненавижу, когда ты это делаешь!

Я не спеша проглотил:

— Делаю что? Не рассказываю тебе о каждой глупой мысли, которая меня посещает?

Видно было, что Эдит хочется улыбнуться, но она удержалась:

— Вот именно.

— Не знаю, что сказать. Считаю ли я, что наскучу тебе? Да, считаю. Честно говоря, мне вообще непонятно, почему ты еще здесь. Но я старался не говорить этого вслух, потому что не хотел указывать на то, о чем ты, возможно, еще не задумывалась.

Улыбка все-таки появилась на ее лице:

— Очень верно. Я ни за что не догадалась бы сама, но теперь, когда ты упомянул об этом, думаю, мне действительно пора двигаться дальше. Этот Джереми внезапно начал казаться соблазнительно жалким… — она оборвала себя, и улыбка исчезла. — Бо? Ты ведь понимаешь, что я шучу.

Интересно, что в этот момент отразилось на моем лице? Я кивнул.

Эдит слегка нахмурилась. А через секунду, нерешительно потянувшись ко мне через стол, положила руку совсем недалеко от меня.

Я накрыл ее ладонью.

Эдит улыбнулась, но тут же поморщилась.

— Извини, — я поспешно отдернул руку.

— Нет, — запротестовала Эдит. — Это не из-за тебя. Вот.

Осторожно, как будто моя рука была сделана из тончайшего стекла, она коснулась пальцами моей ладони. Копируя ее предусмотрительность, я бережно обхватил их.

— Что случилось? — спросил я полушепотом.

— Множество разных реакций, — ее брови снова сошлись. — Роял отличается особенно скрипучим внутренним голосом.

Не удержавшись, я взглянул в противоположный угол кафетерия, и сразу пожалел об этом.

Роял смотрел волком на незащищенную спину Эдит, а Элинор, сидевшая напротив него, повернулась, чтобы так же враждебно уставиться на сестру. Заметив мое движение, Роял перенес полный ярости взгляд на меня.

Чувствуя, что покрываюсь мурашками, я быстро покосился на Эдит, но она уже пристально глядела на Рояла, ее верхняя губа слегка приподнялась, обнажая зубы в угрожающем оскале. К моему удивлению, Элинор тут же отвернулась, а Роял опустил горящие злостью глаза. Теперь он смотрел на стол, а лицо его внезапно помрачнело.

Судя по виду Арчи, он откровенно наслаждался ситуацией. Джесамина так и не повернулась в нашу сторону.

— Неужели я только что вывел из себя… — мне пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, — целую компанию вампиров?

— Нет, — горячо возразила Эдит. И тут же вздохнула: — А вот я — да.

Я еще раз быстро взглянул на Рояла. Он сидел всё в той же позе.

— Слушай, из-за меня у тебя неприятности? Что я могу сделать? — при воспоминании о его взбешенном взгляде, направленном на маленькое тело Эдит, меня охватил панический страх.

Она покачала головой и улыбнулась:

— Не стоит за меня волноваться, — заверила она меня с некоторым самодовольством. — Признаться, Роял мог бы победить меня в честной схватке, но я никогда не дралась честно и не собираюсь начинать. А он не так глуп, чтобы пытаться что-то предпринять против меня.

— Эдит…

Она засмеялась:

— Шучу. Ничего страшного, Бо. Обычные проблемы между братьями и сестрами. Единственному ребенку не понять.

— Ну, если ты так говоришь…

— Вот именно.

Я посмотрел на наши руки, все еще неразлучные. Впервые я по-настоящему держал ее за руку, и это было чудесно, но я никак не мог отделаться от воспоминания о том, почему Эдит предложила мне ее.

— Возвращаясь к выяснению того, о чем ты думал, — сказала она, как будто сумела прочитать мои мысли. Я вздохнул. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, что не только тебя обвинили в одержимости?

Я застонал.

— Ты и это слышала. Замечательно.

Она снова рассмеялась:

— Я слушала, как завороженная, всё, от первого слова до последнего.

— Прости.

— Почему ты извиняешься? Мне приятно знать, что это происходит не только со мной.

Я с сомнением посмотрел на нее.

— Позволь мне объяснить это так, — она задумчиво поджала губы. — Хотя ты единственное существо, насчет которого я не могу быть уверена, но все же я поспорила бы на крупную сумму, что провожу больше времени, думая о тебе, чем ты — обо мне.

— Ха, — удивленно хохотнул я. — И точно проиграла бы.

Эдит изогнула бровь, а потом заговорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать:

— Но ведь ты бодрствуешь только примерно шестнадцать часов из каждых двадцати четырех. Это дает мне значительное преимущество, тебе так не кажется?

— Возможно, хотя ты не учитываешь сны.

Она вздохнула:

— Разве к ним приравниваются кошмары?

Я почувствовал, как по шее расползается краснота.

— Когда ты мне снишься… это определенно не кошмары.