Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

class="p1">Изменившееся отношение Витсена к русским также обнаруживает одну из форм самоцензуры в Северной и Восточной Тартарии. Будучи в 1664-1665 гг. ещё молодым человеком, он стремился непредвзято осмотреть все в Московии, но, естественно, был несвободен от господствовавших тогда в Западной Европе предрассудков относительно русских. В своем московском дневнике он высказывается о них подчас крайне пренебрежительно. По мнению А. Клюйвера (А. Kluyver), который в 1895 году первым изучил рассказ Витсена о путешествии в Московию, склонность автора к резким суждениям была следствием юношеской неопытности: «Как человек, подобный Витсену, который почти не путешествовал и, помимо родного языка, выучил только латынь, мог быть беспристрастным судьей?»[1477]. Действительно, есть ряд свидетельств, указывающих на то, что в дальнейшем Витсен судил о русских с большими нюансами и был в состоянии понять их взгляды и мнения по определенным вопросам. Однако поразительно, как Витсен, который в своей книге не скрывал неприязни к нерусским народам, считая их вслед за используемыми источниками примитивными и нецивилизованными, все же боялся открыто критиковать русских. Подчас он даже опускал определенные сведения, встречающиеся в его источниках, что обнаруживается, например, в обработке Витсеном одного рассказа, принадлежащего Исааку Массе (Isaac Massa). Этот голландский купец, дипломат, картограф и историк во время пребывания в Московии в начале XVII столетия перевел русские сообщения о завоевании Сибири. Оригиналы были утеряны, но до этого их в 1612 году опубликовал в Амстердаме картограф Гессель Геритц (Hessel Gerritsz). Довольно своенравный Масса добавил к переводам личные наблюдения. Он писал, например, что всякий, кто в России добился успеха в какой-либо области, должен был поддерживать хорошие связи с двором в Москве, иначе придворные будут завистливо третировать такого человека, обманывать, дурачить и притеснять. Витсен использовал большую часть рассказа Массы, но подобные фрагменты оставил в стороне[1478].

Аналогичный пример можно привести, говоря о том, как Витсен описывал ситуацию, сложившуюся в областях, где проживали монголы незадолго до подписания Нерчинского договора в 1689 году. Этот документ впервые установил границу между Китаем и Россией. В то время и китайцы, и русские стремились окончательно подчинить своей власти монгольские племена в пограничных областях. Разумеется, Витсен не мог закрыть глаза на насилие, которым сопровождалось покорение Сибири и граничащих с ней земель, но он предпочел изобразить русскую экспансию как сравнительно рациональный и необратимый процесс, в котором русские проявили себя в целом смело и великодушно.

О монголах, часть которых в то время находилась в сфере русского влияния, Витсен сообщал, что большинство из них принимало власть царя добровольно. Он писал, например, что Ф. А. Головин, представитель царя, заключил договор о «вечном мире» с некоторыми местными князьями. Те получили подарки от Головина и в будущем должны были платить всего лишь незначительную дань в обмен на русскую защиту. Однако Статейный список, который поручил составить Головин и который Витсен позднее использовал как источник в Северной и Восточной Тартарии, описывает положение дел в значительно менее радужных тонах. Из него явствует, что некоторые монгольские князья отказывались подписывать договор с русскими, другие его подписали, но воспринимали как форму сотрудничества с Россией, а не как окончательную потерю политической независимости[1479].

Осторожность Витсена была продиктована не только лучшим пониманием русской действительности, но и политическими соображениями. Чувствительность русского правительства к западной критике регулярно упоминалась в рассказах европейских путешественников в Московию XVII столетия, в том числе, самого Витсена. Помимо того, Витсен получал из России все новые, многочисленные и детальные сведения о ранее неизвестных землях. Существовала вероятность, что русское правительство в какой-то момент решит засекретить подобную информацию и запретить ее публикацию за рубежом[1480]. Поэтому Витсен не хотел, чтобы Северная и Восточная Тартария, которая, кстати говоря, была посвящена лично царю, вызвала какое-либо раздражение со стороны русских. Это могло очень навредить голландско-русским связям, в которых он играл одну из главных ролей. Хотя во времена Витсена в экономическом и политическом смысле Нидерланды имели для России большее значение, чем наоборот, республика очень стремилась к хорошим отношениям с российским государством. Без содействия Москвы Нидерландам было бы значительно труднее блюсти свои интересы в районе Балтийского моря. Особенно в крепких связях с Россией был заинтересован Амстердам. Из-за ухудшения отношений голландские купцы, торговавшие в России, могли понести значительный экономический ущерб, а русские информанты Витсена — оказаться в большой опасности. Но автор Северной и Восточной Тартарии обделил бы и себя, потеряв доверие русских властей и утратив доступ к информации из России, поэтому осторожность была необходима.

V. Путешествие в Московию

Когда Витсен, двадцатичетырехлетний юрист, только что защитивший диссертацию, в 1664 году поехал в Россию, его мало что связывало с этой страной. Витсены не принадлежали к тем амстердамским купеческим династиям, которые специализировались на торговле с Россией, хотя некоторые из предков Николааса и были от случая к случаю причастны к этому[1481]. Его отец, Корнелис Витсен, действовал преимущественно как один из правителей Амстердама и Республики. Однако он занимался не только внутренней политикой. В качестве одного из директоров Вест-индской Компании (West-Indische Compagnie) он участвовал в торговле и экспедициях судов в Америку. Достаточно обширная библиотека и коллекция редкостей Корнелиса Витсена содержала довольно много книг и изобразительного материала о кораблестроении и чужеземных странах и народах[1482].

Интерес к этим вопросам Николаас унаследовал от своего отца[1483], но внимание к ним стимулировали и другие люди. Его двоюродный дед служил консулом в Алеппо. На Ближнем Востоке его секретарем был востоковед Якоб Гоол (Голиус), который позднее преподавал восточные языки в Лейденском университете, и Николаас Витсен, будучи студентом, посещал его лекции. Позднее он писал, что получил от Голиуса «основательное образование по восточным странам»[1484]. Когда вскоре после защиты диссертации Николааса пригласили для участия в посольстве в Московию, его учитель дал ему своего рода вопросник об этой стране. Голиус, помимо прочего, интересовался сохранившимися старинными русскими хрониками, протяженностью страны на восток, наличием месторождений металлов и системой мер и весов[1485].

Путевой дневник Витсена показывает, что в Московии он проявлял умеренный интерес к проблемам посольства, главной задачей которого было содействие торговым интересам Нидерландов. Свое пребывание он использовал преимущественно для того, чтобы больше узнать о государстве Российском и о землях к югу и востоку от него. Втайне и вопреки воле властей он посетил изгнанного из Москвы патриарха Никона. Голландского купца Яна ван Свейдена (Jan van Sweeden) он расспрашивал о землях за Уралом[1486]. Пообщался с самоедами и ногайским татарином,