Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

успеха, вы приписываете его себе! Ну и… слов нет как вас назвать, дорогая Галина Геннадьевна.

Гыга замерла, и только глаза у нее бегали туда-сюда. Из кабинета выскочили директор, завуч и секретарша. Сверху всю лестницу облепили ученики. Ирена и Жанна тоже остолбенели. И только Лелик продолжал и продолжал снимать.

Уже на крыльце школы Жанна подошла ко мне.

– Как-то странно получилось…

– Спасибо.

– Я даже не знаю, выйдет сюжет или нет. Наверное, выйдет, но только… только другой. Кто такой Хохлов?

– Мишка Хохлов, друг. Они его из школы из-за меня выжили.

– И где он сейчас?

– В пятьдесят седьмой…

– Неплохая карьера.

Тут к нам присоединилась Ирена, она протянула мне руку.

– Молодец, Сашка, уважаю. А я думала, цветик-поэтик. Теперь мне даже интересно стало. У тебя характер. Я посмотрю, что смогу с этим сделать. Может быть, дойдем до эфира.

Она ткнула локтем в бок Жанны.

– Нам пора.

– Я провожу. Все равно мне теперь здесь лучше не появляться.

– Ну хорошо, пойдем.

Ирена положила мне свою огромную лапу на плечи, мы пошли, а из каждого окна школы на вас пялились ученики.

Теперь надо позвонить Бранду и что-нибудь такое придумать про медицинские показания, чтобы не появляться в школе месяц, а лучше до экзаменов.

Глава девятнадцатая

1

– А ты заметил, что у этого твоего очень мало обозначений? Либо площадные, либо какие-нибудь ужасные типа «нефритовый стержень» и прочие вертикальные метафоры? И вообще, нет никаких метафор, описывающих хуй в состоянии покоя, хотя в состоянии покоя он находится гораздо дольше и более того – писает чаще, чем встает.

– Хорошо сказала.

– Ну просто когда начинаешь размышлять про все эти слова, хочется предельной точности.

– Я вообще думаю в последнее время, что надо отказываться от слов. Тело должно говорить само.

– Это как?

– Ну об этом весь акционизм. Само тело рождает гораздо больше смыслов, чем собственно слова. Смыслы часто бывают вне слов.

– Не поняла.

– Знаешь легенду, как Дали давал аудиенцию Хачатуряну?

– Нет.

– Хачатурян был в Испании и захотел встретиться с Дали. Приехал к нему на виллу. Просидел два часа в приемной у Дали, потом внезапно зазвучал «Танец с саблями», в комнату влетел, размахивая саблей, голый Дали верхом на швабре. Проскакал круг, потом ускакал в другую комнату. Затем к Хачатуряну вышел дворецкий и торжественно сообщил: «Аудиенция окончена!»

Вот сколько в этом действии Дали было смыслов? Ты даже не все сможешь сформулировать.

– Ну подожди, ты хочешь сказать, что допустимо создавать искусство, которое может остаться неизвестным? А в чем тогда смысл? Ты мне сам говорил, что без зрителя или читателя искусства не может быть.

– А он и был там. Зрителем был Хачатурян, и он уже потом занимался тем, что писал об акции и таким образом сделал ее известной.

– Ты что-то очень нервничаешь.

– Нет.

– Но я же вижу. Ты прям как замороженный.

– Все нормально. Давай мы сейчас с тобой сделаем акцию.

– Какую?

– Художественную.

– Я, мягко говоря, не одета.

– Вот смотри, мы будем работать с тобой со временем назад-вперед. То есть ты будешь двигаться во времени в обратном направлении – от твоего выхода из дома до попадания сюда, а я в прямом.

– Это как?

– Ты будешь все делать задом наперед, как будто все происходит наоборот. А я делаю прямо. По идее, наши с тобой временные потоки должны быть параллельны.

– Я точно в физике ни черта не соображаю. Но у Стругацких контрамоты не шли параллельно, они пересекались во времени, а потом расходились в разные стороны.

– Ну неважно. Короче, отличная идея. Давай попробуем? Но только ты все время должна быть серьезной.

– Насколько серьезной? Я могу заржать. А трахаться мы с тобой как будем в обратном порядке?

– Это сложно, опустим. Давай попробуй.

– Подожди, я так сразу не могу.

– Давай возьмем пять минут на то, чтобы сосредоточиться? Дальше начинаем акцию.

– Ты серьезно?

– Серьезно, серьезно, давай попробуем. Это важно.

Антон посмотрел на часы.

– Через пять минут.

Пять минут я лежала рядом с ним, гладила его волосы, грудь, старалась запомнить каждую родинку, каждую крапинку на радужке.

– Все, пять минут прошли. Я надеваю на тебя трусы. Теперь лифчик.

– Щекотно.

– Ничего страшного.

– Подожди! Сиськи в чашки не попали!

– Поправь.

– А как? Наоборот?

– Точно.

Антону самому пришлось засовывать мою грудь в лифчик.

– Теперь носки.

– Я сейчас упаду.

– Держись за меня. Водолазку. Штаны.

– Ну ты выверни хотя бы сначала…

Антон начал выворачивать штаны и запутался.

– Ладно, дай я.

– Тебе нельзя, ты находишься в обратном времени.

Наконец справился со штанами.

– Да залезай ты в них…

– У меня жопа.

– Сейчас утрамбуем. Теперь свитер. Так, пошли в коридор. Двигайся все время спиной, поняла?

Я пошла спиной в коридор.

– Осторожно, там на левом сапоге на молнии скрепка вместо ушка.

– Черт! Раньше сказать не могла? Проткнул.

– А как мы будем обратно кровь заталкивать?

– Я-то в прямом времени, это ты в обратном.

Антон взял меня за руку, открыл дверь, и я спиной пошла по лестнице.

– Страшно.

– Ничего, я тебя держу.

– Точно не упаду?

– Нет.

Мы прошли по улице до метро, пройти спиной турникет оказалось просто – Антон запихивал монетку (прямое время), а я шла (обратное).

– А как я по эскалатору поеду?

– Ну да, будет один момент. Ты когда будешь вставать на ленту, посмотри обязательно вниз.

– А сходить?

– Я чуть-чуть вперед пройду, поймаю тебя на всякий случай.

Я поехала спиной по эскалатору. Войти в вагон тоже получилось не сразу, точнее, Антон меня вытащил.

– Так, теперь едем.

– А то, что мы говорим в прямом времени, – это нормально?

– Нет, но это неизбежные издержки. Главное, что твое тело существует в обратном порядке. Это очень интересное упражнение.

– Не вижу ничего интересного. Ну хожу спиной…

– Что бы ты понимала…

– Вечно ты считаешь, что я ничего не понимаю! Почему ты обращаешься со мной, как с идиоткой? В конце концов, это обидно. Книжек я, между прочим, читаю не меньше, чем ты.

– Просто не те.

Мы приехали, Антон вывел меня из метро, и я спиной прошла до подъезда.

– Акцию можно считать завершенной, – сказал он на крыльце моего дома.

И поцеловал необычно долго.

– Слушай, я не хотел тебе говорить… В общем, некоторое время мы, наверное, не увидимся…

– Опять?

– Ну да. Старайся не дергаться, хорошо?

– Что ты придумал?

– Неважно. Ладно, я пошел.

Он поцеловал меня еще раз. Я попыталась обнять, остановить его, еще минутку побыть с ним, но он отстранил меня, повернулся и ушел не оборачиваясь.

На следующий день они с Митей