Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

когда Джонни вставал. На его лице появлялось напряжение, оно белело, он начинал запинаться, с трудом подбирать слова, хотя обычно его речь отличалась четкостью.

В такие минуты Рокко захлестывала жалость к Джонни. Он почти чувствовал гордость за своего товарища. Поймав взгляд Эджа, в котором сквозил немой призыв, Рокко Саволд встал и молча подошел. Он поддержал Джонни, пока тот брал костыли. Затем протянул шляпу, и они направились к двери.

«Жаль, что ничего нельзя сделать», — подумал Рокко. Никто на этом свете не мог вернуть Джонни ногу.

У двери Джонни Эдж остановился и повернулся к Петеру.

— Что-то необходимо придумать с Рокко, — смущенно сказал он. — Я не могу без него обходиться.

Петер быстро посмотрел на молчащего Саволда.

— Если он захочет, я найду ему работу при тебе, — предложил Кесслер, а через секунду добавил: — Семьдесят пять долларов в неделю.

Джонни посмотрел на Рокко, который думал. Столько он никогда не заработает в парикмахерской. Семьдесят пять долларов — отличные бабки. К тому же он обещал Джонни остаться. Рокко почти неуловимо кивнул.

— Спасибо, Петер, — улыбнулся Джонни. — Он согласен.

Они прошли через кабинет Джейн и вышли в коридор. Джейн встала из-за стола, подошла к Саволду и спросила:

— Вы любите его?

— Да, — просто ответил Рокко Саволд. В его темных и бездонных глазах появилась теплота. — А вы нет?

— Я когда-то любила его, — после небольшой паузы озадаченно ответила она. — И люблю сейчас. Только та и эта любовь отличаются друг от друга. — Она посмотрела на пол, пытаясь найти правильные слова для описания своих чувств. Затем Джейн Андерсен взглянула в теплые и дружеские глаза Рокко. — Вот так вот любишь человека, как сумасшедшая, а потом любовь уходит, когда узнаешь, что он тебя не любит. Он продолжает нравиться, и постепенно это чувство перерастает в новую любовь, которая заставляет забыть старые обиды. В этом что-то, наверное, есть.

— Может, это уважение? — спокойно поинтересовался Рокко.

— Вряд ли, это больше, чем уважение. Я просто не могу объяснить. Но сейчас я думаю не о себе, а о Дорис.

— Дорис, — повторил Рокко. — Кто это?

— Дочь Петера. Она любит Джонни, и мне кажется, что он любил ее перед войной, хотя и не признавался себе в этом.

— Почему?

— Она на десять лет моложе. Джонни много возился с ней в детстве, и Дорис называла его дядей.

— Понятно, — медленно произнес Саволд.

— Но сейчас, — продолжила Джейн, словно он не прерывал ее, — по-моему, у девочки нет шансов. Создается впечатление, что Джонни совсем забыл о ее существовании. За все утро не сказал о ней ни слова, даже не спросил, как у нее дела. Кажется, он закрыл свое сердце для нее.

— У него есть причина для этого, — принялся защищать друга Рокко. — Он не хочет связывать ее сейчас, когда остался без ноги.

— Ей-то какая разница! Для людей, которые любят по-настоящему, это не играет никакой роли.

— Играет, когда чувствуешь себя обузой, — возразил Рокко.

Джейн не ответила. Она вернулась к столу, достала из сумочки губную помаду и принялась краситься. Какое-то время Саволд наблюдал за ней с легкой улыбкой.

— Если вы свободны, может, пообедаем вместе? — поинтересовался он.

Она удивленно взглянула на него, затем неожиданно улыбнулась.

— Хотите услышать всю историю? — спросила она.

— Хотел бы, — честно ответил он.

— Я работала секретаршей у Сэма Шарпа, — начала рассказывать Джейн, доставая из гардероба шляпку. — Как-то Джонни пришел к нему по делу. — Она надела шляпку и удивленно посмотрела в зеркало. — Нет, все началось раньше.

Джейн Андерсен повернулась к Рокко и тепло, по-дружески улыбнулась.

— Пойдемте обедать, — сказала она, — и я попробую рассказать вам всю историю с самого начала.

Он взял шляпу и вышел из кабинета вслед за Джейн.

13

Обед прошел спокойно. Говорили в основном Джордж и Петер, а Джонни больше слушал. Он чувствовал, что ему предстоит еще многое узнать, да и Паппас с Кесслером хотели рассказать как можно больше. Оба всячески старались избежать упоминания о ноге Эджа, еще они не говорили о Джо Тернере, боясь вернуть горькие воспоминания.

Обед пролетел быстро. Уже в офисе, торопясь по своим делам, Петер предупредил, что после съемок заедет за Джонни.

— Можешь не беспокоиться, Петер. Увидимся утром.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Кесслер. — Ты не поедешь к нам ужинать? Эстер целый день готовила бульон с кнедликами, а Дорис специально приехала из школы. Все, как раньше, Джонни. Ты едешь со мной ужинать безо всяких разговоров. Не понимаю, как можно думать о чем-то другом в первый вечер дома?

Эдж глупо смотрел на Петера. Дорис. Весь день он старался не думать о ней, но знал, что встречи не избежать. Когда-то она думала, что любит его, но это было детское увлечение, которое сейчас должно пройти. Однако Джонни знал, что ошибается. Он знал, что то чувство Дорис было больше простого увлечения. Иначе бы он так не мучился. И вот сейчас солдат вернулся домой без ноги. Он понимал, что ее жалость разбудит его чувства.

Но выхода все равно не было. Делать нечего, с Дорис необходимо объясниться. Если она что-то скажет о прошлом, он объяснит, что это было детство, что он всегда любил ее как маленькую девочку.

Петер пристально смотрел на Эджа. Кесслеры обидятся, если он не поедет.

— Хорошо, если ты настаиваешь, — выдавил улыбку Джонни. — Я просто не хотел, чтобы вы беспокоились из-за моих неприятностей.

— С каких это пор у тебя возникли неприятности? — рассмеялся Петер.

Джонни Эдж задумчиво вошел в свой кабинет. В ушах звенел голос Кесслера, из головы не выходили его слова. Неужели он знал о них с Дорис? Может, она рассказала родителям? Нет, глупости. Рассказывать-то нечего. Просто Петер так шутит. Они такие друзья, что Кесслер считает его членом своей семьи.

Эдж и Рокко сидели в просмотровом зале. После первой же картины Джонни понял, что в кино произошли значительные технические изменения. Удалось значительно уменьшить колебания кадров. Движения актеров сейчас стали более реальными, близкими к жизни. Лихорадочные движения замедлились, и сейчас перестало казаться, что они двигаются на экране прыжками.

Изменились и методы подачи информации. Сценарии упростились. Техника ближних съемок, постепенного исчезновения изображения, составления титров неузнаваемо изменили кино. Джонни понял, что придется идти на студию и изучать новую технику съемок. За короткое время отсутствия экран стал совершенно другим.

Он закурил в темном зале, и пламя спички осветило лицо Рокко, увлеченного картиной. Джонни улыбнулся. Один вид Рокко Саволда поднимал настроение.

Джонни вспомнил старый кошмар, в котором он старался бежать, падал,