Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Первая страница списка венгерских евреев, имеющих связи со Швецией.

Шведская миссия находилась в большом и красивом здании в стиле модерн по адресу улица Гийопар, 8 в Буде, чуть выше отеля Геллерт. Владель-цем дома был Дежё фон Байер-Крушаи, женатый на шведке. До того как шведское дипломатическое представительство было повышено в 1940 году до уровня миссии, он был шведским генеральным консулом в Будапеште. У них было четверо детей, одному из которых, Сикстену, предстояло стать близким сотрудником Валленберга. На первом этаже находилась канцелярия, а также помещение, в котором проживали вахтер и водитель, и гараж. Этажом выше сидел Пер Ангер, и там же была “шифровальная”, а на верхнем этаже был кабинет посланника, представительская квар-тира и частное жилье. В помещении миссии, таким образом, для Вал-ленберга и его деятельности не было места, и он снял себе большую соседнюю виллу на улице Минервы, 1А (фотография на следующей стра-нице). От шведской миссии ее отделяла только крохотная улица Пипаш. Вилла состояла из 16 комнат, и через некоторое время в ней поселились молодые сотрудники миссии Биргит Брюлин и Маргарета Бауэр. Последняя вспоминает: “Валленбергу для его деятельности крайне требовались более просторные и многочисленные помещения, а ведь мы в “настоящей” миссии тоже занимались очень сложными проблемами, и груды бумаг все росли и росли. Так что было решено, что мы временно приютим Валленберга в нашем доме. […] При его энергии не прошло и… нескольких недель, как он организовал для себя собственные помещения”. Владелицей виллы была Мици Цвак (в замужестве Молнар), для которой шведское государство было хорошим квартиросъемщиком, так как дом тем самым оказывался под дипломатической защитой. В то время как в распоряжении Маргареты Бауэр и Биргит Брюлин было по квартире на втором этаже, семья владельцев пряталась в маленькой чердачной квартирке, где и прожила до конца войны. Они жили абсолютно изолированно, вспоминала Маргарета Бауэр, “посреди ночи тихо, как мышки, спускались в сад, чтобы немного подышать воздухом, а в остальное время жались по углам на чердаке”. В доме жил и брат Мици Цвак, ликеро-водочный фабрикант Янош Цвак, который прятался в подвале вместе с женой и тремя детьми. Госпожа Цвак была урожденная фон Валь, сестра Хайнриха фон Валя, знакомого Валленбергу по Стокгольму. Поэтому неслучайно он выбрал и снял именно эту виллу, которая подходила идеально и по местоположению.

В основе решения лежал запрос шведской миссии от 11 июня о возможности начать операцию по спасению еврейских детей, женщин и стариков. Одновременно миссия просила разрешения на выдачу выездной визы для 450 лиц, “тесно связанных” с Швецией. Поводом послужило то, что после оккупации немцы призвали нейтральные государства репатриировать из Венгрии домой своих еврейских граждан, так как в противном случае с ними будут обращаться как с венгерскими евреями, то есть депортируют. Это “предложение” Швеция теперь применила расширительно, не только к шведским гражданам, но и к лицам, имеющим тесные связи со страной, что означало либо семейные узы, либо длительные и тесные деловые контакты.

Венгерские власти ответили на обращение требованием представить списки лиц, о которых может идти речь. Списки, составленные МИДом в Стокгольме и миссией в Будапеште, на 14 июля охватывали 649 человек. Однако число не могло быть точным, потому что относительно многих приходилось опасаться, что они уже были депортированы в Германию или Польшу. Неделю спустя МИД сообщил миссии, что еврейская община Стокгольма заявила, кроме того, о своей готовности принять 200 еврейских детей. Это заставило Лауэра просить Рауля сделать “все, что возможно”, чтобы его племянница Сусанна попала в этот список, так же как и одиннадцатилетний мальчик, проживающий в Румынии, Томаш Шурани, и шестилетняя девочка Андреа Асоди, родители которой с 1937 по 1940 год экспортировали фрукты в Швецию. “Наверное, нет необходимости подчеркивать, что я беру на себя содержание этих троих детей”, – добавлял он. За Шурани просил и Свен Сален, сообщивший телеграфом Валленбергу, что готовое разрешение на въезд для этого мальчика лежит в миссии в Бухаресте.

Отдел Б

Депортации прекратились, но все понимали, что они вскоре могут быть возобновлены и обрушатся и на будапештских евреев. В своей второй докладной записке в МИД от 29 июля Валленберг сообщал, что он, чтобы “в любой момент быть в состоянии предпринять меры, которых потребует ситуация, желательно без процедуры получения разрешения”, уже нанял “человек 20 сотрудников, преимущественно волонтеров, в большинстве своем еврейского происхождения, однако не из обязанных носить звезду”. Это была необходимая мера, поскольку основной персонал миссии к моменту приезда Рауля “совершенно выдохся”. Рауль также успел установить три телефона, отпечатать на ротаторе тысячи бланков “для различных целей”, закупить новых канцелярских товаров и взять напрокат полдюжины пишущих машинок, стулья и так далее.

Уже через неделю количество служащих в отделе Б выросло до 40 человек, образовав отделение по приему, отделение регистрации, кассу, архив, отделение корреспонденции, а также транспортное и жилищное отделения, каждое, по словам Валленберга, “под особым, компетентным руководством”. Среди набранных служащих был целый ряд предпринимателей и юристов – изначально контактные лица советника по торговле Пера Ангера. Разрастание отдела привело к тому, что Валленбергу пришлось снять еще шесть комнат на вилле по другую сторону от миссии.

Первая группа сотрудников состояла из лиц, имеющих временные паспорта и тем самым уже превращенных в шведских граждан. Это были Гуго Воль, Пал Хегедюш, Вильмош Форгач, Отто Флейшман, Иштван Энгельман, Имре Тернер, Иван Шекей и Георг фон Погани. Первые четверо составили группу особо доверенных лиц, проходивших под названием “совет мудрецов”.

Валленберг в окружении ближайших сотрудников. Слева направо: Дежё Донненберг, Гуго Воль, неизвестный, Вильмош Форгач, Пал Хегедюш, Тибор Вандор и Отто Флейшман.

Гуго Воль был директором радиозавода “Орион”, в конце 1920-х годов начавшего выпускать первые венгерские радиоприемники. Гуго описывают как человека молчаливого, рационального и “умного в смысле комбинаторных способностей, умения быстро понять и оценить ситуацию”. Вильмош Форгач тоже был одним из директоров “Ориона” и в 1935–1936 годах находился в Стокгольме в связи с организацией шведского филиала – “Шведского Ориона”. Причина того, что он стал таким близким и доверенным сотрудником Валленберга, состояла в его “неистощимой энергии, глубокой образованности, знании языков и контактности”. Пал Хегедюш был главным консультантом Валленберга в области контактов с немецкими и венгерскими властями. Он родился в 1905 году в венгерско-еврейской семье в Тячове, в Карпатах, на Украине и изучал юриспруденцию в Праге, где в 23 года стал доктором юридических наук, а еще через несколько лет успешно сдал экзамены на звание адвоката. В мае 1944 года он покинул Прагу и отправился в Будапешт, где в силу своего образования считался “привилегированным евреем”, и антиеврейские законы на него не распространялись. Хегедюш не участвовал в оперативной работе отдела Б, но благодаря своему дипломатическому таланту был, возможно, самым важным членом “совета мудрецов”. Отто Флейшман тоже был юристом по образованию, но потом стал психоаналитиком. Он учился у Фрейда и работал в Вене, а после аншлюса 1938 года вернулся в родную Венгрию. Как свидетельствуют очевидцы, Флейшман оказывал особенно сильное личное влияние на Рауля.