Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

“вестника” объяснения и подтверждения подлинности изложенных в газете фактов. Ежели таковыми редакция не располагает, то следует обязать газету публично признать эти сведения заведомо ложными, направленными на введение в заблуждение широкого круга читателей, в том числе и зарубежного, и наносящими Государственной Комиссии серьёзный моральный урон» (Приложение 26). Мой призыв остался «гласом вопиющего в пустыне». Никакой реакции Комиссии не последовало, и никакого возмущения со стороны следствия также высказано не было, то ли в расчёте на авось: «собака лает, ветер носит», то ли осторожности ради, как бы чего не вышло.

Надо сказать, что многих, конечно, очень возбудила вся рябовская история с черепами, которые сначала выкапывались, потом, после годового их пребывания в каком-то неведомом хранении, снова отправлены были назад, в общий могильник, но уже в отдельной упаковке и с уведомлением о том, что таковая акция имела место. Попытка идентифицировать череп, как объяснял Рябов, не увенчалась успехом, и тогда, перед тем как совершить акт захоронения, вдвоём с Авдониным, на даче последнего, со всех черепов сделаны были слепки (на Комиссии эти «слепки» никогда не фигурировали, и о них вообще никогда и никто из членов Комиссии и следственной экспертизы не упоминал). «Мы обратили внимание, – давая объяснения свердловскому прокурору, говорил Рябов, – что после заливки изменился цвет костной ткани (стал отличаться от тех черепов, что остались в могильнике? – А.Г.), он стал более светлым, желтоватым». Этот момент также никогда следственному «любопытству» не подвергался.

Почему, интересно, на эту деталь обращено внимание Рябова? Непонятно. Да и вообще во всей этой истории много непонятного. Например, зачем было уносить из могилы три черепа и кучу фрагментов от скелетов, а потом весь этот «костный груз» возвращать в пяти целлофановых пакетах, если целью изъятия было желание

подвергнуть один из этих черепов какому-то исследовательскому эксперименту. Достаточно было бы и одного, без черепков от керамической фляги и «шейных позвонков». Может быть, не от «жадности» набирали «сувениры», а по поручению изымался этот «груз», если, конечно, он на самом деле «изымался». Ведь никто не знает (кроме посвящённых), то ли закапывали в 1980 году, что откопали годом ранее? А весь рассказ о том, как разрывалось захоронение, как вытаскивались кости, как, копаясь в глинистой жиже, они тащили случайно попадавшиеся части скелетов, как не забывал Рябов подчёркивать некоторые моменты, на первый взгляд незначительные, но на самом деле имеющие принципиальный смысл, наводящие теперь на мысль, что не всё так романтично и безоблачно.

Очень заметно стремление гробокопателя нивелировать тему отрезанных голов. С первых дней. Уже в дневнике, составляя летопись происходившего, Рябов записал: «Сфотографировали три черепа вместе. Затем два черепа: маленький и с пулевым отверстием Гелий взял себе, а третий череп с золотыми зубами передал А.Н. Авдонину. Черепки керамической фляги и позвонок взял Геннадий Петрович [Васильев]». В отношении черепков Рябов уточняет: «Мы нашли несколько осколков от керамической банки – вероятно, той самой, с серной кислотой. Скорее всего, эти банки бросили прямо на трупы и разбивали выстрелами». Логичнее было бы предположить, что кислотой трупы поливали, а пустые «банки» вместе с пустыми бочками из-под бензина вывезли в Екатеринбург, но если, как предполагает Рябов, банки с кислотой разбивали в самом могильнике, то тогда бы там должны были остаться полностью все осколки от разбитой тары, из которых можно было бы, как это происходило с греческими амфорами, полностью собрать сами сосуды. Объяснить нахождение нескольких отдельных фрагментов керамики можно только тем, что они были вполне сознательно, в качестве «вещественной улики», вложены самим Рябовым или ещё Юровским, при сооружении захоронения; не выбирал же Юровский со своими подручными из болотной жижи в кислотном испарении керамические осколки, да и сторож Лобухин выстрелов не слышал и о выстрелах на допросе у Соколова не упоминал. Видеть видел, как коробок с бочкой за водой приезжал, как доски из городьбы выламывали, а выстрелов не слышал.

Также обращает на себя внимание, что именно позвонок, а не другие фрагменты скелета отмечен в дневнике, ибо, возвращая в захоронение «изъятые оттуда годом ранее» черепа, в ящик к ним «Гелием» были вложены два первых шейных позвонка (это как раз те самые позвонки, каковые должны бы были пострадать, если с головой происходили какие-то насильственные манипуляции). А уже когда Рябов вышел широко на публичную арену, тема царских голов возникала постоянно. В Историкоархивном институте у Рябова спросили, в каком виде им были обнаружены скелеты, вместе с черепами или те находились отдельно. «Нет, – ответил Рябов, – головы находились на своих местах, ничего расчленено не было». Аналогичная ситуация случилась в Обществе охраны памятников, где Рябов в очередной раз живописал об открытии им Царской могилы. В какой-то момент его выступления к нему обратился известный философ и писатель Виктор Николаевич Тростников:

– Гелий Трофимович, скажите, когда вы обнаружили скелет Государя, череп его был соединён с позвоночником или нет?

Как рассказывал Тростников, Рябов на какое-то мгновение растерялся от неожиданного вопроса, но, быстро собравшись, ответил, стандартно, как всегда, что всё было на месте.

– Значит, – продолжал Тростников, – вы сами череп Государя открутили от позвоночника, чтобы достать его из могилы?

Рябов уже вошёл в роль и легко отговорился.

Хотя ведь в чём проблема, что, собственно, тут непонятного. За шестьдесят лет или около того совершенно естественно, что скелеты все распались на составные фрагменты и черепа ни с какими позвоночниками соединены не были, тем более что трупы в своё время были навалены друг на друга, в положении, которое не способствует их бережной сохранности. Да и Рябов сам рассказывал в дневнике, как они все из болотной жижи на ощупь извлекали фрагменты человеческих скелетов. Рябов понимал потаённый смысл вопроса и отвечал именно на него, ибо основной его задачей было убедить широкую общественность в том, что никакого глумления над трупами не было и никто голову Императора не отрезал.

Можно как угодно относиться к тому, что Рябов в 1979 году производил раскопки в Поросёнковом Логу или что группа «первооткрывателей», как он утверждает, в том же году извлекла из могильника три черепа. То, что Рябовым и компанией (или кем-то иным) три черепа были там зарыты, – это факт, зафиксированный документально. Но кто может также документально доказать, что это действительно те самые три черепа, годом ранее извлечённые из могилы, а не новое вложение, и также убедить в том, что «вложение» произошло в 1980 году, а не в 1989-м или в 1991-м? Если прокурор-криминалист

Соловьёв сомневается в правдивости Ермакова, который, по свидетельству журналиста Мурзина, собственноручно сжёг три тела, предварительно отчленив три головы, то почему же тот же Соловьёв не