Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

— Могу ли я чем-то быть полезен?

— Я сам позже скажу вам об этом…

Тот с улыбкой развел руками.

Без проводника они лифтом спустились в подвальное помещение. Оно оказалось огромным, с идущими по сторонам ответвлениями, отсеками. Коридоры даже днем были пусты, только время от времени впереди или сбоку мелькала фигура в больничной пижаме или белом халате.

Станиславыч напрягся, когда вошли, губу закусил. Но ничего вокруг ни о чем не говорило его памяти.

По указанию Чернышева, и Анастасия и Крончер, каждый в отдельности, набрасывал для себя схему размещения помешений. По большей части они оказались запертыми…

— Тут дверь не та, а тут замок не врезной…

Главное же, нигде в конце отсеков они не обнаружили ни одного окна, поднятого над полом настолько, чтобы человек обычного роста не мог до него дотянуться…

Они повернули назад. Вышли во двор. Зашли с тыльной стороны здания. Дурнопахнущие контейнеры, о которых рассказывал Ковальский, были уже вывезены. Нигде не было видно и коробок от лекарств.

В конце центрального здания в одном месте виднелась кирпичная кладка, но она была значительно ниже той, какую обрисовал Ковальский. Кроме того, рядом не было окон. И это все тоже мало походило на то, что рассказывал Станиславович.

Мужик просто расстроился:

— Вы мне верите? Нет, правда, — верите?

Виктор должен был его успокоить.

— Верю, и еще как, — На него Чернышев не держал ни малейшего зла, был терпелив и покладист. — То, что мы пока еще ничего не нашли — ни о чем не говорит. Разыщем, не сомневайтесь, — и он успокаивающе похлопывал Ковальского по руке.

Впереди, за забором, высилась огромная, похожая на вытянутую литровую банку, башня Онкологического научного Центра. Они прошли туда.

Тут тоже был заместитель главврача, ведавший всем сложным хозяйством. Чернышеву показалось, что он отнесся к их визиту с подозрением. К Онкоцентру тянулось немало жучков, зарабатывавших на новых «чудодейственных» препаратах.

Там, в Онкоцентре, было еще больше помещений в подвальном этаже и обследовать их все в течение одного дня не было никакой возможности.

Подвалы, описанные Станиславычем, на эти не походили: не было и мертвенно-бледного света, который он видел ночью.

Снаружи обнаружили мусорные контейнеры с пищевыми отходами, но кирпичная кладка, через которую перелезал ночью Ковальский, отсутствовала начисто. Коробки из под лекарств тут оставляли в подсобном помещении, которого, клялся Станиславыч, там, откуда он бежал, и в помине не было.

— Нет, похоже, там, где мы были, больше подходит…

Они снова вернулись в центральный корпус.

В подвал спустились теперь другим лифтом, попали в другой отсек. Отсюда знакомым ему туннелем Чернышев вывел их в «писательский» корпус, но это им снова ничего не дало.

Между тем, известие, что в подвале больницы милиция что-то ищет быстро распространилось среди ее обитателей…

В новом корпусе к ним подошел врач, симпатичный, молодой мужчина в белом халате и шапочке, с рукой подвешенной на бинте через шею. Представился. Фамилия оказалась грузинской, имя-отчество и внешность абсолютно русские.

— Чем могу служить, друзья?

Чернышев что-то пробурчал про лекарства, про возможную контрабанду импортных препаратов.

Врач тонко улыбнулся и благожелательно бросил:

— Если вы хотите, чтобы я помог вам, а я готов это сделать, но прежде, пожалуйста, поставьте меня в известность об обстоятельствах… Что-нибудь случилось?

Виктор бросил сквозь зубы, что это его забота — майора милиции Чернышева, и он не собирается никого ни о чем информировать в том числе и его… доктора… Как его? Кавтарадзе?…

— Вы можете полностью на меня рассчитывать…

— Я, знаете ли, я как-то привык обходиться своими силами, без чьей либо посторонней помощи, — теперь он, улыбался улыбкой змеелова, который приподнял свою раздвоенную на конце острую палочку. — Но за предложение, он ухмыльнулся еще демонстративней, — спасибо…

Поразительно, но на врача и это не подействовало.

— Вы тоже — работник милиции? — спросил он небрежно у Ковальского.

Тот смутился, покраснел, стал что-то мямлить…

Нет, он не из милиции, но милиции всегда помогал и помогает…

Виктор вздернул брови: движением руки остановил Станиславыча. Сказал сухо:

— Вопросы задаю я. Все отвечают только мне. До свиданья, доктор…

Кавторадзе ретировался смущенно.

Настроение Чернышева портилось все больше. Ковалерийским наскоком на больницу нельзя ничего добиться. Надо отступить, чтобы позже вернуться. Требовался толковый информатор, разговоры по душам с нянечками, секьюрити, гардеробщиками… Наблюдение за машинами скорой помощи, списки врачей, административно-технического персонала…

В конце их долгих проходов с Чернышевым по сотовому телефону связался его постоянный дублер, напарник из РУОПа, сидевший с ним в одном кабинете.

— Тебе звонил человек по имени Марс. Сказал, что ты в курсе.

— Да…

— Из Ташкента вылетает Мустафа Раджабов, бортпроводник узбекских авиалиний. Ты им интересовался. Прилет сегодня в Аэропорт «Домодедово»…

— Ну время-то прилета ты, по крайней мере, ты сообразил узнать? — он и напарник вели непрекращающуюся игру, в которой Чернышев постоянно наезжал на коллегу, а тот простодушно оправдывался.

— Обижаешь, начальник! Через два с половиной часа ты должен уже быть в Домодедове…

— Ну, молодец. Хвалю.

— Рад стараться, господин майор.

Чернышев дал «отбой», взглянул на часы, обернулся к своим:

— На сегодня все. Сваливаем. У нас нет времени…

Сквозь стеклянную стену вестибюля Кавтарадзе наблюдал отъезд ментов из больницы: их старшего — задиристого грубияна- майора, симпатичной «следовательши», как определил ее для себя Геннадий, высокого смуглого молчуна-секьюрити и еще одного человека, сразу вызвавшего у него подозрения, который не походил на мента ни внешностью, ни возрастом.

Кавторадзе уже знал о чрезвычайном происшествии ночью: когда из специальной выгородки у подсобного помещения из-под замка сбежал привезенный «скорой» мужик-донор. Примет его Геннадий не представлял, но мужчина, приехавший с ментами, вполне мог оказаться именно им.

Тут в вестибюле, где, кроме него никого не было, Кавторадзе по сотовому телефону, набрал номер Медицинского Центр «Милосердие, 97».

Прямая линия с Рындиным была занята.

Геннадий положил телефон его в кожаный чехол и забарабанил по столу пальцами: эта ситуация ему не нравилась, совсем не нравилась…

Вторая попытка через минуту-другую оказалась более удачной. Трубку снял Рындин.

— Олег! — Кавторадзе был явно в смятении, Рындин это сразу почувствовал. — Сейчас в больницу приезжала милицейская команда. Во главе какой-то майор с женщиной. Повидимому, сотрудницей…

Рындин внимательно слушал.

— С ними еще один — высокий, черноглазый малый. Загорелый, смуглый. Всю дорогу молчал…

Рындин не перебивал его.

— И еще какой- то тип лет шестидесяти… Не тот ли это… которого, ну ты сам знаешь?!

Рындин невольно представил себе гримасу недоумения и досады на красивом генкином лице, однако, сдержался, заметил спокойно:

— Я тебя не запугиваю… Просто ты должен понимать, что такая возможность тоже существует… Обрисуй мне женщину. Короткоострижена, с серыми глазами…

— Да. Майор с седыми висками, лет тридцати пяти…

— Резок в общении…

— Как в точку попал.

— Это те самые «брат» и «сестра»… — Рындин разложил все по полочкам — Панадис послал их ко мне, когда у него самого сорвалось с китайцем. Третий с ними — израильтянин, партнер Панадиса…

Мустафу Раджабова, бортпроводника узбекских авиалиний, притормозили в девятиэтажном «Профилактории летного состава» в аэропорту «Домодедово».

Стюард — крепкий скуластый парень с выпуклым лбом и квадратным тяжелым подбородком — прошел туда, протиснувшись между десятками расставленных в беспорядке по площади автобусов, такси, частных и служебных машин и по дороге обогнул поднятый на пьедестал первенец межконтинентальных рейсов «ТУ-104».

Профилакторий размещался в одном из нескольких кирпичных зданий, высившихся на краю небольшой рощи. Раджабова встретила знакомая аптечная тишина выкрашенных в неяркие цвета коридоров, за стенами которых всегда кто-то отдыхал вернувшись из рейса…

— Мустафа Раджабович… — молоденькая медсестра в окошечке поманила его. — Тут вас ждут…

Она вышла из своего кабинетика, осторожно шаркая тапочками по ковровой дорожке, чтобы никого не разбудить, проводила в одну из комнат…

Он не ждал неприятных неожиданностей. Был абсолютно чист. В сумке его тоже не было ничего предосудительного.

Навстречу ему из лифта прошли люди ростовского экипажа. — вам сюда…