Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире - Елена Обичкина

говоря уже об американском стремлении создать противовес ЕС, который не способен к столь быстрому

расширению.

240

предоставлял России доступ к срочной информации о натовских инициативах, не давая ей при этом права вето. Поэтому он прекрасно соответствовал

переходному периоду в отношениях России с Западом, «когда она уже не

является противником, но не стала ещё партнёром, заслуживающим

стопроцентного доверия»114. Таким образом, расширение НАТО в

определённой степени закрепляло недоверие к России, несмотря на

подписание Основополагающего Акта Россия-НАТО, придававшего России

особый статус в отношениях с Альянсом: гарантии нераспространения

ядерного оружия на территорию новых восточных союзников НАТО и

создание постоянного Совета НАТО-Россия, который должен собираться на

регулярной основе, а также в случаях кризисов или любой ситуации, угрожающей миру и стабильности. Примером подобного недоверия к России

французы считали решения НАТО против «сербских экстремистов» в Боснии-

Герцеговине, о которых Россию даже не проинформировали. В то же время, противодействие России расширению НАТО на Восток в глазах французских

аналитиков было чревато ростом в ней антизападных настроений в случае, если расширение состоится.

Второе соображение против расширения на Восток касалось его

принципа. Решения Мадридского саммита устанавливали дискриминацию по

отношению к странам, не вошедшим в первую тройку, то есть, по крайней

мере, к девяти государствам115.

Таким образом, после Мадридской встречи в рассуждениях

представителей правящего большинства по поводу расширения НАТО, также

как и по поводу будущего франко-атлантических отношений, чувствовались

голлистские мотивы: антиамериканизм, стремление к повышению роли ЕС, открытость идее Европы от Атлантики до Урала для обеспечения

стабильности и безопасности континента. В то же время, Франция явно не

114 Ibid. Р.18.

115 Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия, Словения, Македония, Албания, Болгария (и возможно, позже, Украина).

241

намерена была оставаться вне круга стран в(озглавляемых США), допущенных к принятию решений по обеспечению европейской безопасности.

Доказательство тому – признание факта, что европейская безопасность

невозможна без НАТО. Нельзя сказать, что во французских дипломатических

кругах не раздавались предостережения против сближения с НАТО на

американских условиях. В частности, посол Ф.Гютманн, бывший генеральный

секретарь французского МИД, в начале 1998 г. выразил опасение, что в

случае, если европейские партнёры Франции не окажутся готовыми к

решению вопроса о реформе НАТО в пользу усиления европейской оборонной

идентичности, а Франция всё же согласится авансом заплатить за

гипотетическое создание европейской оборонительной опоры сближением с

НАТО, идущим дальше его межправительственных структур, то страна будет

вынуждена следовать политике НАТО, направляемой США116.

После мадридского «кризиса» в отношениях Франции с НАТО три

события определили французскую стратегию строительства евро-

атлантического партнёрства: франко-британская Декларация Сен-Мало 1998

г., военная операция НАТО против Югославии 1999 г. и события 11 сентября

2001 г.

Известно, что Францию и Великобританию разделяют разные взгляды

на евро-атлантическое партнёрство и на европейскую автономию в области

безопасности. В 80-е и в начале 90-х годов Франция опиралась на ФРГ, чтобы

преодолеть сопротивление внутри Европейского сообщества планам создания

европейской обороны. Но ФРГ, тесному взаимодействию с которой Франция

обязана успехом многих своих инициатив в этой области, также не разделяет

отношения Франции к роли НАТО и США в Европе. Для Германии НАТО

остаётся несущей опорой архитектуры европейской безопасности, гарантирующей американское присутствие в Европе, которое в Берлине

считают обязательным. Это присутствие включает всю гамму операций от

116 Gutmann F. Aprиs Madrid, Amsterdam, Luxembourg…La France, l’Europe et l’OTAN // DN. -Fevrier 1998. P.5.

242

коллективной обороны до урегулирования кризисов, а смысл собственной

Европейской политики безопасности заключается в выполнении

Петерсбергских задач. В случае кризиса, как считают в ФРГ, принятие

решения о политическом и военном вмешательстве должно быть возложено на

НАТО. Франция с этим не согласна. Она придаёт решающее значение

большей реальной автономии ЕС и самой Франции от НАТО, то есть от США.

Кроме того, с началом распада Югославии франко-германские отношения в

области безопасности стали менее плодотворными из-за нежелания ФРГ

вмешиваться в Боснийский кризис. Неблагоприятная реакция общественного

мнения Германии на возобновление французских ядерных испытаний и

решение Франции о профессионализации армии, которое создавало разницу

между двумя национальными моделями вооружённых сил, нарушили

динамичное сотрудничество франко-германской пары в становлении

европейской оборонной идентичности. Оставшись в одиночестве, Франция

должна была признать, что европейская оборона не может строиться без

НАТО. Французская дипломатия избрала тогда единственно возможную

тактику «Троянского коня», напоминающую британскую в отношении

европейской оборонной идентичности. Париж решил действовать не только в

рамках европейских институтов, но и в Альянсе, создавая в нём механизмы, позволяющие проводить автономные операции силами ЕС в опоре на средства

НАТО, тем более что у неё уже имелись солидные наработки в области

взаимодействия между европейскими союзниками. Движение в военную

организацию НАТО было прервано в 1997 году, из-за вышеописанных

разногласий вокруг французских условий такого возвращения. Из кризиса

французскую евро-атлантическую политику вывело в 1998 г. изменение

позиции Великобритании. Договор Сен-Мало решил для Франции сразу три

проблемы. Ушло в прошлое упорное сопротивление Великобритании планам

европейской оборонной автономии, была компенсирована потеря динамики

франко-германской пары, открылись новые перспективы отношений Франции

243

с НАТО. Но провозглашённая в Сен-Мало решимость Франции и

Великобритании придать ЕС институты, позволяющие принимать решения в

области внешней политики и политики безопасности и военные средства для

реализации этих решений, не означала единства целей. Для Парижа договор

Сен-Мало был прежде всего частью европейского проекта. Для Лондона, как

считает британский исследователь Дж. Ховорт, он был средством спасти

Альянс, в котором полностью нарушилось равновесие117. Т.Блэр был убеждён, что без создания собственных военных сил ЕС именно НАТО может

погибнуть. Осознание европейцами исчезновения угрозы с востока Европы

привело к пренебрежению в странах ЕС оборонными программами и

увеличило диспропорцию между военными потенциалами этих стран и США.

В отсутствие у США решимости осуществлять полномасштабное военное

вмешательство в Европе самоустранение европейцев от защиты собственной

безопасности могло иметь катастрофические последствия. В 1998 г. стало

очевидным, что нарастание этнического напряжения в Косово чревато новым

конфликтом, а у европейцев не имеется средств ему помешать. ЗЕС в этом

контексте не мог расцениваться в качестве надёжного института решения

проблем, а потому само его будущее было проблематичным. Таким образом, и британское правительство вынуждено было признать, что новые задачи и

расширение зоны ответственности НАТО ставили под вопрос структуру

европейской безопасности, сложившуюся ещё в годы холодной войны.

Если задуматься о результатах французской политики реформы евро-

атлантических отношений, то их можно охарактеризовать как «полу-успех».

Подключение Великобритании к процессу становления автономии

европейской безопасности изменило содержание, которое первоначально

вкладывала в него Франция. По сути, речь шла отныне о разграничении

полномочий между НАТО и ЕС в сфере обороны. И по-прежнему для успеха

любой инициативы внутри ЕС требовалось согласие США.

117 Howort J. La France, l’OTAN et la sйcuritй europйenne // Ibidem. P. 1006.

244

Для Франции период после Сен-Мало и до институционализации