«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы - Клаус Хаммель

А л и с а н д а. Вы обманываете меня! Все меня обманывали! Все!

Я н к и. Ну перестань, хватит!

А л и с а н д а. То-то я удивлялась, почему вы меня и знать не желаете.

Я н к и. Алисанда… Сэнди…

А л и с а н д а. Я даже не решалась говорить вам «ты», настолько вы были холодны ко мне. Ах, это ужасно! Ведь я тебя так любила…

Я н к и. А теперь больше не любишь?

А л и с а н д а. Все кончено, все. Найду пещеру в лесу, где меня ни один человек не увидит…

Я н к и. Ты меня действительно любила?

А л и с а н д а. Безумно…

Я н к и. Хоть сказала бы. (Покрывает ее лоб множеством поцелуев.) Словечко бы хоть сказала.

А л и с а н д а. Ты целуешь меня как ребенка, заметил? Господи, какая я страшная! (Хочет уйти.)

Я н к и. Останься, пожалуйста.

Пока он выпрямляет молотком серебряную пластину, Алисанда снова порывается уйти.

Кто это здесь такой непослушный?

Алисанда останавливается.

Ну, конечно, молодые дамы. Таковы уж они: глотают с удовольствием любой комплимент, запросто воображают, что они такие, какими им хочется быть, тем более что влюбленные песики уверяют их, что они такие и есть, а потом вдруг появляется зеркало — правда в лицо — и увы и ах! (Протягивает ей зеркало.) Поглядись-ка, Сэнди. Взгляни только разок, и мы выбросим эту штуковину.

Алисанда знакомится с зеркалом.

А л и с а н д а. Ты великий волшебник. Самый великий. Величайший на свете. Но ты и самый большой на свете плут! Я красивее королевы — а мы с тобой спим в разных комнатах.

Я н к и. Сэнди…

А л и с а н д а. Слушай, Янки, ты чмокнул меня в лобик, как ребенка, а мне хотелось бы, чтобы ты целовал меня, как женщину.

Я н к и. Сегодня вечером, если угодно.

А л и с а н д а. Очень угодно, Янки.

Колокольный звон. Появляется  е п и с к о п  с о  с в и т о й.

Отдам тебе всю душу, если дашь мне свою.

Е п и с к о п. Не дарите того, что вам не принадлежит.

Я н к и. Преосвященство!..

Е п и с к о п. Дочь моя… Вы были заняты, как я заметил, и наверняка слышали благовест, но не наших колоколов.

А л и с а н д а. Ваше преосвященство, прошу вас, поразмыслите не откладывая, если можно, — не распорядится ли святая церковь, чтобы мужчина и женщина, обретшие друг друга, остались бы навсегда неразлучными с благословения божия и в силу тайного обета, а не как теперь, когда по воле случая, коварством, а то и насилием их разлучают, — если вам это понятно.

Я н к и. Сэнди…

Е п и с к о п. Спокойно, господин Хозяин, предложение неглупо. Нам тоже всегда казалось достойным наказания то, с какой легкостью мужчина по образу язычников — ибо безбожен обычай, которому следуют рыцари, — с какой легкостью, повторяю, мужчина меняет женщин. Церковь на вашей стороне, госпожа. Супружество станет законом.

А л и с а н д а. Так соедините нас немедля. Ведь я люблю его и не хочу терять. Милый плутишка!

Я н к и. Причем — дабы история тут ничего не исказила — следует особо подчеркнуть, что это зло — брак — зародилось в женской голове.

А л и с а н д а. Преосвященство, сочетайте нас браком!

Я н к и. Алисанда, попрошу тебя!

Е п и с к о п. Повремените немного и уж извините меня, старика: мне еще надо придумать для этой цели подходящее обрамление. Вы знаете, что я, как слуга божий, дал обет безбрачия, но желание радоваться и мне не чуждо. А радость для слуги божьего — церковный обряд. Дайте мне придумать обряд, и тогда благословлю.

А л и с а н д а. О’кэй.

Свита приносит зеркало.

М о н а х - з в о н а р ь. Позвольте.

М о н а х - с е к р е т а р ь. Поглядите на это чудо, преосвященство.

Ц е р к о в н ы й  с л у ж к а. Серебро, которое показывает лица.

Е п и с к о п (посмотрев в зеркало). Сколько же лиц должно быть у бога, если мы созданы по его образу и подобию. (Обращаясь к монаху-секретарю.) Забудьте это изречение. (К Янки.) Эта серебряная пластина… возможно, мне понадобится. Во время службы интересно знать, что делают прихожане, когда поворачиваешься к ним спиной. Я поставлю его на алтаре, и оно мне покажет, чем занимается община, когда я читаю молебен.

Г о л о с  К л а р е н с а. Ну что, шеф, банда еще не явилась?

Е п и с к о п. Явилась, мой юный друг, явилась.

К л а р е н с (входит). О, ваше преосвященство, я и не предполагал…

Я н к и. Посмотри, не идут ли король с королевой.

А л и с а н д а. Бегу! (Уходит.)

Е п и с к о п. Он не придет.

Я н к и. А рыцари?

Е п и с к о п. Никто не придет.

Я н к и. А торжественное открытие?.. Ну, это уж слишком! Я сложу с себя полномочия!

Е п и с к о п. Поэтому я и пришел. Там встревожены. Какие-то события здесь — не знаю какие — перепугали господ Галахада и Саграмора. А также художника. Сыграло свою роль слово «чертовщина», так сказать, рольку.

Я н к и. Идиотство! Паровая машина как раз наоборот…

Е п и с к о п. Кому вы это говорите? Мы с вами знаем, что весьма неправедно полагаться на черта больше, чем на бога. Славная женушка, эта Алисанда. Наслаждайтесь любовью. Жизнь может оказаться очень короткой, при известных условиях.

Я н к и. Я отказываюсь от своей должности.

Е п и с к о п. Ваша должность и ваши чары. Предоставьте их всецело в иное распоряжение. В богоугодное.

Я н к и. Что вы имеете в виду?

Е п и с к о п. Новое чудо — назовем это в общепринятом стиле — обладает, как я слышал, большими силами и быстротой.

Я н к и. Правильно. Сейчас покажу…

Е п и с к о п. Не надо. Верю и так. Одолжите эти силы богу. То, что примет бог, не может быть чертовщиной. Понимаете?

Я н к и. Нет…

Е п и с к о п. Нас очень беспокоит один источник в Долине Святости. Из него ушла вода, и уже высказываются сомнения, что могущество всевышнего… Спасите источник.

Я н к и. Ни за что!

Е п и с к о п. Подумайте.

Я н к и. Никаких чудес я не признаю.

Е п и с к о п. Но сами каждый день кое-какие творите.

Я н к и. Те, которые могу объяснить.

Е п и с к о п. Попытайтесь. Например, если источник вновь забьет, объясните, как все произошло, и приведите ко мне того, кто этому поверит. Проповедники у нас хорошие.

Я н к и. Пусть Мерлин расколдует источник.

Е п и с к о п. Мерлин уже несколько дней как исчез.

Монахи дымят ладаном.

Мы были очень рады: господа…

Епископ и свита удаляются.

Я н к и. Не закрывайте ворота! Здесь такая вонь!

7. Рыцари организуются

Г а л а х а д  и  С а г р а м о р.

Г а л а х а д. Меня зудит совесть.

С а г р а м о р. Нам не в чем упрекнуть себя.

Г а л а х а д. Ну что вы говорите: нам не в чем упрекнуть себя. А епископ?

С а г р а м о р. Приемлет эту чертовщину.

Г а л а х а д. Досадно.

С а г р а м о р. Не нойте. Все это оттого, что мы — без корней. У нас нет программы. А без программы нет власти. Если бы была программа, было бы у нас и суждение. А так мы на все новшества смотрим как дураки.

Г а л а х а д. Если это так, то спрашивается: какая программа?

С а г р а м о р. Надо было составить ее сразу же, как только этот чужеземец явился в Британию. Епископ прав: мы должны действовать. Именно — мы! Мы надели эти новые шляпы и стали, простите, черными, потому что чужеземец велел нам носить новые шляпы. Мы рвали их у него из рук. И мы спрятали их, когда возникло подозрение, что тут пахнет чертовщиной. И вот выясняется, что повелевала-то сила БОЖЕСКАЯ, а не дьявольская. И мы оказались в стороне — белолицые, без шляп. Впрочем, свою я случайно захватил. (Извлекает цилиндр.)

Г а л а х а д. Как удачно! А меня все время тут что-то давило! (Также извлекает цилиндр.)

С а г р а м о р. Рыцарь Галахад!

Г а л а х а д. Я!

С а г р а м о р. Согласны ли вы и обязуетесь ли с честью нести звание трубочиста, а также исполнять должность сборщика налога с дымовых труб во славу бога, короля и государства, для пользы и почета рыцарства и на зло врагам…

Г а л а х а д. Согласен и обязуюсь!

С а г р а м о р. Так. Теперь спросите вы меня.

Г а л а х а д. Рыцарь Саграмор!

С а г р а м о р. Я!

Г а л а х а д. Согласны ли вы и обязуетесь ли для пользы рыцарства и на зло врагам…

С а г р а м о р. Согласен и обязуюсь! (Оба надевают цилиндры.) Теперь бы найти угольщика!

Виднеется угольная куча.