Холод и яд - Виктория Грач

поребрику. Детская привычка осталась и до сих пор. «Интересно, кто это фотал?» – нахмурилась Варя, но вспомнить не смогла.

Варе семь, у неё две косички, пышные банты, букет пионов больше её головы и неподдельный испуг в глазах. Рядом Артём, уже беззубый и чуть ниже Вари (кто ж знал, что он так вымахает!), и тётя Лена, его мама, худенькая и светлая, которая рядом с Вариной мамой кажется миражом. Целый фотоколлаж первого в жизни Первого сентября. Тут и мамы вместе, и Варя с отцом, и Варя в обнимку с Тёмкой.

В глазах отчего-то защипало, и Варя громко шмыгнула носом. И зубы снова застучали от холода.

Варя рассматривала двенадцать фотографий, словно телепортируясь из момента в момент. И каждый раз родители как будто всё дальше и дальше от неё. На Варин выпускной из девятого класса пришла только мама: папа был занят в Администрации. А потом и мама полностью погрузилась в благотворительность и свой косметический бизнес.

Фотографий из десятого-одиннадцатого класса на стене практически нет. Кроме дурацкого селфи, сделанного Артёмом на химии, кажется. В тот день Фил рассказывал, как здорово было бы взорвать кабинет Янины, внепланово влепившей ему два. Виктор многозначительно постукивал по виску, а Варя сидела, укоризненно поджимая так и норовившие растянуться в улыбке губы. Машка сидела, подперев подбородок кулаком. В кадре – четыре с половиной человека: Фил с горящими глазами, скептично приподнимающий брови Виктор, усталая Машка, возмущённая Варя (в последний момент заметила, что друг прихватизировал её телефон) и озорно сверкающие янтарём каре-зелёные глаза Тёмки.

Варя ткнулась лбом в голову Пса, и пальцы невольно сильнее впились в живот игрушки. Не верилось, что это было почти полтора года назад. Вдруг захотелось, чтобы всё это было вчера: развлечения, беззлобные подколы, шутливые упрёки, сбегания с физкультуры под удивление Фила, мол, хорошие девочки так себя не ведут. Чтобы вчера была беззаботная школьная жизнь, а не задержание Артёма и наркотики в рюкзаке. Варя тоскливо вздохнула, чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы: «Я же хотела приключений! Мне же скучно жилось! Завидовала парням с их бандой, а оно… Не хочу приключений. Не хочу. Не хочу!» Плечи задрожали, в горле встал ком.

Слёзы накрыли её с новой силой. Перед глазами вновь замелькали картинки сегодняшнего дня, удивительно долгого и по-настоящему тяжёлого. Илья, его наигранно дружелюбная улыбка и усталость в шоколадно-карих глазах; занесённые снегом пейзажи за замороженным окном автобуса; холодная и влажная рука, пытающаяся вырвать телефон; Фил… Варя помнила его глаза, словно помрачневшие от ярости, когда он бил этого худощавого паренька. Когда он обнаружил его потемневшие вены.

Стало так холодно, как если бы она на мороз вышла в одном топике. Даже пальцы как будто онемели и двигались с огромным трудом. Когда рядом был Фил, когда можно было сжать его руку, прислониться к его плечу или даже просто сидеть рядом с ним, почему-то не было так зябко до мурашек по коже. Он словно согревал её, защищал от всего мира и от собственных мыслей. «Коне-ечно, – постаралась саркастично уколоть саму себя Варя. – Когда он рядом, я думаю только о том, какие у него красивые волосы и как ему идёт этот шрам над бровью. Блин!» Варя нервно рассмеялась в игрушку, нещадно теребя её большие острые ушки. Впрочем, на место мыслей о Филе тут же вернулись тревожные размышления о наркотиках и наркомане. Взгляд упал на рюкзак с оторванной ручкой, торчавший из-под стола.

Варя нахмурилась, останавливая взгляд на чёрных жёстких нитках. Вспомнила тёмные вены и бледные руки. Обжигающее падение на лёд. Шипение, в котором он что-то требовал. «А если… – от этой мысли стало совсем дурно, так что даже кровать предательски поплыла куда-то в сторону, погружая Варю в вязкий прохладный воздух. – А если они его послали? Потому что реальную наркоту мне подсунули, а она у них ведь на счету. По-любому». Варя бухнулась на подушку и зажмурилась, часто-часто дыша. Пальцы нещадно терзали живот игрушки, а размышления терзали Варю. Каждый домысел становился страшнее предыдущего.

В своём воображении Варя дошла до того, что полиция могла слить информацию о пакетиках наркоты в СМИ, что вызвало бы натуральный взрыв. И проблем у папы стало почти в десяток раз больше, чем прежде. Потому что одно дело – недостроенная школа и категорическое нежелание общаться с прессой, и совсем другое – наркотики у дочери. Досталось бы всем: начиная от самой Вари, заканчивая отцом и прогнившей системой, которую так любят ругать все и везде.

– Поздравляю, Шарик, ты балбес! – Варя села, откидывая влажные волосы с лица и укоризненно глядя на беззаботные снимки.

Всё-таки надо было рассказать папе. Оставалось надеяться, что ещё не поздно. Что ещё можно что-то исправить.

Варя дала им два часа. Папе – поужинать, остыть после работы, уладить все дела, выпить кофе и уединиться с работой в спальне-кабинете. Себе – откопать среди груды своих сумок подходящий на завтра рюкзак, поковыряться в учёбе и сердито захлопнуть её, просмотреть полсерии сериала, скептически оглядеть свои черновики и с трудом подавить в себе желание выбросить их в мусор. Вообще, появилось зудящее желание выбросить в мусорку всю эту неделю. Варя крутанулась на кресле, продолжая мучить любимую игрушку; взгляд упал на календарь, и с губ сорвался страдальческий стон. На календаре был только вторник. А Варя надеялась, что уже суббота.

Тяжело поднявшись, Варя побрела на эшафот – в родительскую спальню. Она уже чувствовала, как её будут казнить и миловать, даже несмотря на заверения папы не ругаться, если она вляпается во что-то потяжелее двойки. Сомнительно, что папа рассчитывал на проблемы такого масштаба, да притом не собственно Варины, а по-дружески разделённые с парнями. На это слово Варя наложила строгое табу: мальчики, Артём и Фил, но никаких фамилий (особенно Шаховского: у папы были натянутые отношения с Шаховским-старшим), никаких «парней» (слишком многозначное слово). Одна рука крепко прижала игрушку к животу, другая ладонь накрыла металлическую ручку и плавно провернула. Щелчок выстрелом отдался в сознании, и колени подкосились.

«Труси-ишка», – попыталась подбодрить себя Тёмкиной интонацией, и осторожно просунула лицо в кабинет. Папа сидел за рабочим столом, постоянно кликая мышкой в каких-то таблицах и перебирая бумаги.

– Па-ап, – осторожным полушёпотом окликнула его Варя.

Папа дёрнулся, поднял голову и слегка затуманенным взглядом окинул её. Болезненно помассировал переносицу: видимо, работал с документацией уже так долго, что в глазах резало. Варя виновато приподняла брови и кивнула:

– Можно тебя отвлечь?

– Чего тебе, Вар-Вар-Вар-Вара?..

Папа добродушно усмехнулся, но в полурасслабленной позе его