Холод и яд - Виктория Грач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они проскользнули в узкий просвет меж многоэтажек, выныривая из недвижимого двора на улицу. По расчищенной узкой дороге гуськом тащились за неторопливым автобусом легковушки, гуляли мамы с детьми. До Вариного дома оставался двор.
Шаги стали меньше и медленнее. Фил подопнул льдинку:
– Ну в конце концов, ты думаешь, Артемон будет рад, когда узнает, что мы тут сидим сопли-слюни-слёзы на кулак мотаем?
– Нет! – хихикнула Варя.
Артём был тем самым неисправимым оптимистом, который всегда находил светлый уголок даже в самом пасмурном дне. Самодовольная улыбка скользнула на губах Фила, но тут же растворилась в мрачном покусывании щеки. Фил вскочил на поребрик и, качнувшись на пятках, выдохнул:
– Больно это. Когда тебя – в рамки.
Это звучало очень и очень горько. Так в детстве иногда плакала Варя, когда ей должны были ставить укол.
Слова комом встали поперёк горла. Фил, стянув перчатки, сердито взъерошил волосы и с деланой беспечностью отмахнулся. Спрятав варежки в карманы, Варя коснулась тёплыми пальцами его холодных ладоней, скользнула по сбитым костяшкам и осторожно сжала его руку. Молча они побрели дальше.
До дома оставался один пешеходный. Варя равнодушно глянула на кислотно-зелёную рамку знака, на потёртые жёлто-белые полосы зебры и резко остановилась.
– Ты чего? – спросил Фил.
Варя, неопределённо качнув головой, развернулась к нему. На миг ощутила себя диснеевской принцессой: Фил смотрел на неё с улыбкой и сверкающим восхищением в глазах. Пальцы медленно, один за другим, отпустили ладонь Фила. Шаг, другой – Варя не верила, что делает это – они с Филом оказались так близко друг к другу, что дыхание замерло. Ладони скользнули по его груди, подушечки пальцев поглаживали шершавые щёки, кончик среднего пальца очертил край пластыря на брови.
Варя осторожно поцеловала Фила в холодные мягкие губы. Поцеловала не так, как вчера: быстро, стремительно, смущаясь и пробуя. Поцеловала нежно, стараясь вложить все чувства, полыхавшие в душе, в это касание.
И мир как будто замер.
По телу разлился такой жар, что захотелось сбросить одежду. Обомлевший Фил помедлил лишь секунду, а потом с силой подтянул Варю к себе за талию. Его ладонь скользнула по шапке и сжала капюшон пуховика. Фил целовался пылко, как будто забывая обо всём, судорожным дыханием опаляя кожу и ведя Варю за собой. Она поддавалась. Каждая клеточка тела её трепетала в ответ на чувства Фила.
Только вчера вечером Варя решила сделать паузу и оценить рациональность этих чувств и отношений с Филом, а сейчас стояла и целовалась с ним посреди улицы. И этот поцелуй не вспыхивал пятнами стыда под кожей и зудящим ощущением впивающихся взглядов – он разливался блаженным наслаждением. И Варя готова была продлить его на целую бесконечность.
Была особая прелесть в том, чтобы наплевать на все нормы, на мгновение забыть о существовании целого мира, прекратить равняться на несуществующий идеал и просто делать, что хочется. Варя хотела любить Фила.
Любила она его, кажется, давно, ещё раньше, чем поняла это. А сейчас захотела любить.
И это решение совершенно точно было окончательным.
Фил опять легонько прикусил её губу, и укол туповатой боли привёл Варю в себя. Она мягко отпрянула, скользнув ладонью по куртке Фила:
– Ты чего кусаешься?
– Задумался. Опять, – Фил неловко улыбнулся. – Прости. Пошли?
Варя мотнула головой: до двора рукой подать. Она дойдёт как-нибудь сама, а то опять придётся долго-долго прощаться, может, даже целоваться на глазах соседей, которые непременно упомянут о незнакомом парне при папе, и тогда их с Филом от грозы спасёт только чудо. Варя усмехнулась собственным мыслям и махнула парню рукой. Он настаивать не стал. Лишь замер у знака, засунув руки в карманы и широко улыбаясь. Варя, перейдя дорогу, обернулась и махнула Филу кончиками уже порядком озябших пальцев. Фил поднял ладонь в ответ.
Фил ещё какое-то время следил за тем, как тоненькая Варина фигурка торопливо и упрямо шагала в сторону причудливого двора, а ноги в скользких сапогах опасно разъезжались на льду. От этой странной улыбки уже сводило скулы, а он всё не мог перестать улыбаться. Наконец Варя скрылась под аркой, и Фил вздохнул. Надо было топать на остановку домой. А там снова – эхо в огромных комнатах, холодные стены, полупустой холодильник и пыльный компьютер.
Фил остановился, не успев на десяток метров отойти от пешеходного: сообразил, что через Артёмов двор вместе с Варей пройти было бы не только приятней, но и быстрее. Рассерженно сжав волосы, Фил осуждающе покачал головой и торопливо проскочил через дорогу прямо перед носом только-только начавшего тормозить грузовика. В спину послышались рассерженные гудки, но Фил лишь небрежно поправил на плече рюкзак и бодрым шагом направился к арке.
Его друзья жили в удивительном дворе. Когда Фил, живший на закрытой территории в одной из трёх пятнадцатиэтажек с консьержами в городе, впервые пришёл к Артёму в гости, то обомлел. Никак в голове не укладывалось такое колоссальное свободное пространство, с одной стороны которого распластались разноцветные пятиэтажки (жёлтые, персиковые, голубые, кирпичные), а с другой стороны высились углом светлые панельки с чистыми подъездами, тяжёлыми домофонными дверьми и ровными ступеньками. Рядом с детской площадкой, на удивление, никем не разрушенной на памяти Фила, стояла трансформаторная будка, которая ежегодно покрывалась новыми граффити-подписями.
– Эй!
Варин слабый вскрик, в котором смешались не то ужас, не то возмущение, прозвучал глухо и гулко, прокатившись по коже колючим холодком. Фил рванул к арке (только оттуда звуки могли доноситься так громко и так придушенно, только там могло случиться что-то), ноги заскользили на резком повороте.
Машин вокруг не было. В арке было мрачно, заледенело. И тихо.
Сперва Фил увидел Варю, стоящую на четвереньках и слабо подрагивающую. Рюкзак с оторванной лямкой валялся в паре метров. Ногой к себе его пододвинул какой-то худощавый пацан лет пятнадцати и вжикнул молнией.
Варя села на колени и посмотрела на Фила. Пальцы её добела вцепились в почему-то не улетевший в сторону телефон, а свободная ладонь саднила. Глаза распахнулись широко-широко и смотрели как-то пусто и безжизненно. Словно мимо него.
– А говорила, денег нет! – худощавый пацан напомнил о себе, подрагивающими руками пытаясь раздербанить Варин кошелёк.
Варя не сказала ничего (Фил успел только усомниться, могла ли она вообще говорить). Камнем под ноги грохнулся рюкзак. По кожей зазудело до разрывающего жара. Фил больше не сдерживался. Широкий
