Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

На чём ты сидишь?

— Ой какой! — сказала Катя.

Они с роботом вернулись в особнячок. На крыльце дома сидел Лёва и трепал небольшую собаку. Пёс улыбался. Ани стоял в дверях, оперевшись плечом на косяк. Он улыбался спокойной улыбкой, какой Катя давно у него не видела. Когда они с роботом появились у дверей, Ани скользнул по ним взглядом и продолжил смотреть на собаку.

Катя присела на корточки рядом с Лёвой и протянула ладошку псу. Пёс лизнул её руку, Катя снова ойкнула и рассмеялась.

— Это соседский, — сказал Посланник. — Его зовут Борман.

— Вы знакомы с соседями? — удивился Ани.

— Я их знаю, — ответил робот и посмотрел на соседний дом — здание из имитации бревна с железной крышей. — Они меня — нет.

Робот свистнул собаке: в руке у него был невесть откуда взявшийся теннисный мячик. Он держал его, зажав между большим и указательным пальцем, и улыбался — точно как фокусник, который собирается превратить мячик в живого зайца.

Робот бросил мячик к дальнему кусту, растущему у штакетника, и собака убежала за ним.

— Эй! — сказала Катя.

Робот извлёк второй мячик и сказал Кате:

— Тоже хотите?

— Хочу! — Катя потянулась за мячиком.

— Тогда ловите! — сказал робот и кинул мячик в кусты.

Катя назвала робота засранцем и убежала за мячиком. Они с собакой вернулись. Лёва стал кидать мячик собаке, а Катя стала кидать сухими листьями в робота. Робот смеялся, притворно жалуясь на Катю, и закрывался руками. Катя прыгнула на него и попыталась заставить робота съесть мячик. Собака прыгала рядом.

Ани улыбался. Катя, казалось, забыла обо всём: о стрельбе, о потерянном доме, о Приюте. Было только осеннее утро, пёс, друг и робот. Ани помнил обо всём, но не спешил обрывать игру. Он напоминал себе, что можно учиться у всех, в том числе у Кати — тому, как можно забыться без таблеток. Просто самозабвенно делать то, что хочется. Кидать мяч, бежать за собакой, бежать от собаки, звать собаку, хватать Лёву, колотить робота, хохотать, кусаться и обниматься.

— Это что такое?

Ани посмотрел в направлении голоса: в калитку вошёл пожилой мужик с дриззловым лицом. Он был одет в кожаную куртку, слишком тёплую для такого утра. В руках у него был кожаный ремешок.

— Борман. Иди сюда.

— Здравствуйте, — сказала Катя.

— Иди сюда, — сказал мужик, не глядя ни на кого. — Кому сказал.

Собака неохотно подчинилась. Ани заметил, что правая задняя лапа пса — бионический протез, почти неотличимый от живой лапы. Наверное, жутко дорогой. Впрочем, те, кто живут в этом районе, наверняка не могут себе позволить ничего дешёвого. Сосед дождался, когда пёс подошёл ближе, дёрнул его за ошейник и подтащил к себе. Он прицепил поводок к ошейнику, натянул его так, что собака чуть подвисла в воздухе, и ударил пса по ушам.

— Кому сказал не лезть под калитку? — сказал мужик и ударил пса ещё раз. Звук удара был громкий и плотный, как будто кто-то с размаху бросил на пол старую картофелину.

— Ну что вы так с собакой? — сказала Катя.

Мужик посмотрел на Катю так, как будто она подняла с земли картофелину и предложила её съесть.

— Вы вчера шумели после десяти, — глухо сказал он. — Будете сегодня шуметь, вызову полицию.

Он сказал псу «Пойдём» и потащил его за собой.

— Скот паршивый, — сказала Катя. — Не мучай собаку! Посланник, скажи ему.

Мужик повернулся к Кате, изучая её немигающим взглядом глаз-щёлочек, и скривил губы, готовясь выплюнуть как-то слово.

— Полиция разб… — начал он.

Посланник возник рядом с ним — переместившись, как всегда, неслышно и молниеносно, словно телепортировался, — и сказал соседу ровным, спокойным тоном, но так, чтобы все услышали:

— Ты не вызовешь полицию.

И ударил того в зубы. Мужика согнуло, из его рта плеснула кровь, он опустился на одно колено. Посланник наклонился к нему и завершил фразу:

— А если вызовешь, я расскажу им, что ты выращиваешь в подвале. Понял, падаль?

— Х-х-ф-ф-ф, — произнёс сосед.

Робот повторил вопрос и занёс руку.

— Не надо! — сдавленно сказала Катя.

Мужик закивал и сказал неразборчиво:

— Фповял.

— Хорошо, — сказал робот.

— Собаку мы забираем, — сказала Катя.

— Не надо, — сказал робот. Он посмотрел Кате в глаза и помотал головой. Катя не стала настаивать.

— Собака остаётся у вас. Но мы будем следить, как вы с ней обращаетесь.

Сосед ничего не ответил, поднялся и ушёл, ни на кого не глядя. Катя, Лёва и Ани переглянулись. Робот вытирал руку влажной салфеткой. Катя хмуро чесала нос.

— Что ж, — сказал Ани. — Теперь к делу?

Они по очереди зашли в дом. Катя посмотрела роботу вслед и улыбнулась.

— Конечно, он один из нас, — сказал робот. — Приехал не колеблясь. Ещё — он вчера храбро отправился к вам домой, чтобы узнать, не поджидают ли вас уголовники.

Катя бросила короткий взгляд на Лёву, но тут же погрузилась обратно в изучение схемы. Лёва раскатал свой планшет по стене в полный размер и теперь на нём отображалась память робота. Немного устарелый интерфейс напомнил Кате пришкольный кружок, в котором она впервые стала заниматься настоящей робототехникой. Первые взрослые программы и первые большие роботы вместо механических щенят. Первый восторг от того, что огромная машина подчиняется твоей команде. Когда учитель выходил из класса, Катя прыгала на руки роботу и заставляла его катать себя по классу — под визги остальных. Никто больше не осмеливался нарушать запреты.

Катя вздохнула. Кажется, Ани был прав: если ты думаешь, что запреты пишутся для всех, кроме тебя, то отдуваться тоже придётся только тебе.

Она смотрела на схему и чувствовала, что в груди разрастается нехорошее, кислое чувство. Схема была похожа на карту странного города, где люди выходят с утра за булкой, а попадают в лабиринт, который приводит их в лес танцующих пиктограмм. Или на карту зарытого сокровища, которую рисовал пират, сходящий с ума от пения двадцати сирен. Поэтому сокровище было зарыто в пяти разных модулях, один из которых не установился до конца, а два были устаревшей версии и не работали (а может, и работали, так сразу не поймёшь). Схема была огромной и лоскутной, словно тот же