Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

Пошатываясь, он направился к выходу. Ястреб и Тимсах – за ним. Хлопнула входная дверь. Цабран остался один. Он смотрел на два кулька у себя на тумбочке. Момент был самый подходящий. Да и какой смысл медлить? Если у него получится во второй раз, он сможет убежать прямо сейчас.

Мальчик залпом проглотил вторую дозу. Всё повторилось: чувство мгновенного роста, «примерки» собственного тела. И вот он уже сидит на нижней ступеньке трона. На этот раз Цабран был осторожен. Головой решил не вертеть. Попробовал пошевелить мизинцем.

Левая рука лежала на статуе льва, так что он мог её видеть, скосив глаза. Усилие, ещё одно. Цабран изо всех сил направлял мысленный приказ мизинцу: дёрнись! Хоть чуть-чуть! «Наверное, это похоже на то, как человек после анестезии пытается заставить двигаться ещё ничего не чувствующие ноги», – подумал он. Тут же понял, что отвлёкся: какая анестезия?! Никаких лишних мыслей! Только мизинец! Двигайся, пожалуйста! Ну пожалуйста!

Палец чуть дёрнулся. Потом явственно приподнялся.

– Ура! – закричал Цабран, и тут же всё потемнело.

7

Старик со слугами вернулся к вечеру. С ними, протиснувшись в дверь, Волак. Ахвал принёс буглет, кусок сыра и яблоко. Положил на ступеньку рядом с Цабраном:

– Ешь.

Тело мальчика послушно принялось за еду.

– Не могу понять – ты притворяешься или по-прежнему кукла матерчатая? – гадал Волак. – Глаза стеклянные, пожалуй, такое не сыграешь. Что, не вышло? Или ты не пробовал мои кульки? Слушай, там на диване шляпа такая прикольная лежит, можно я возьму?

Старик чувствовал себя немного лучше. Тимсах и Ястреб тоже. Вскоре Ахвал вскарабкался на трон, что-то бормоча себе под нос и играясь с посохом. Через несколько минут Волак объявил:

– Отрубился! Ну давай, пробуй, ты чего сидишь-то?

Цабран внутри своей каморки заметался. Ему стало страшно. «Я так и не узнал, чего на самом деле хотел от меня Ахвал. Вдруг Волак не прав? – вдруг сообразил он. – Я не дочитал его книгу. А ведь у меня был шанс. Просидел тут, страдая фигнёй». Он вскочил. Он был уверен, что с третьим свёртком получится. Он понял как, ухватил. В момент, когда завладеваешь своим телом, надо зафиксироваться. Щёлкнуть мысленным шпингалетом. Повернуть замок. Застегнуть молнию и завязать шнурки. На этот раз выйдет.

А значит, пылающая дверь в сознание Ахвала – это в последний раз.

Может, надо выпить третью порцию мерцающей субстанции, держа книгу в руках, и тогда он унесёт воспоминания старика с собой? А вдруг выгорит?

Цабран схватил кулёк и бросился в комнату Ахвала. Книга лежала на полу, между стеллажами. Мальчик засунул её за резинку шорт. Книга привычно обожгла. Руки слегка тряслись. Цабран опрокинул содержимое кулька в рот, но немного промахнулся – потекло по подбородку, попало на футболку.

– Чёрт! – выругался он, увидев несколько капель на обложке книги.

И в этот момент всё задвигалось.

8

Цабран сглупил: не стоило пить тээм на «половине» Ахвала. Часть удачи, которую приносила субстанция, досталась ифриту. Со стеллажей посыпались книги. Цабран рванул в свою каморку, крепко захлопнув дверь в разум старика.

– Ах ты маленькая, мерзкая крыса! – заскрежетало вокруг. Цабран зажал уши, но это не помогло. – Ты думаешь, я не знаю, что ты тут шпионишь? Клянусь огнём, ты у меня поплатишься!

Цабран уже был у окна. Его тело по-прежнему бездвижно сидело на ступеньке. Волак присел напротив:

– Скучно. Дай я хоть косичку тебе заплету. Волосы отросли, как у девчонки. Нет, я лучше сделаю тебе массаж! Ты же весь небось затёк! – Он снял с головы фетровую шляпу с заломанными полями и нахлобучил её на Цабрана. – Слушай, а тебе идёт!

– Подглядываешь, выведываешь! – кричали стены.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть кулёк подействует, пусть подействует, быстрее, быстрее», – думал Цабран. Он свернулся в комок и обхватил голову.

Дверь на сторону Ахвала загорелась. Сквозь щель просунулась паучья лапа, сделанная из пламени, искр и дыма. Ещё одна сверху разламывала пылающие доски. Цабран попытался мысленно захлопнуть, потушить, запереться, но от паники и страха ничего не получалось. Он вытащил из-за пояса книгу и кинул её в пламя проёма. Щепки полетели в разные стороны, дверь развалилась, и Цабран увидел его. Паучье тело венчала человеческая голова с развороченной острыми зубами челюстью. Сбоку, как уродливые наросты – в точности как у Балама, – торчали лягушачья и кошачья головы. Всё это клубилось, искрилось и горело, меняло форму, перетекало в пламя. И орало. Дико, страшно орало.

Древнейшее обличье старика. Ваал. Вил.

Уродец проворно подбежал к окну. Цабран подумал, что паук собирается острой, как заточенная ходуля, лапищей перерезать ему горло, съёжился и закричал. Но пламенеющий монстр смотрел не на него.

Волак, всё это время разминавший плечи застывшего тела Цабрана, как раз заглянул ему в лицо:

– Ну как? Получше? Эх, жаль, нельзя тебе фломиком усы нарисовать, старикан может что-то не то подумать!

– Ну здравствуй, братец! – прошипел паук. – Клянусь огнём, я рад тебя видеть.

И тут маленький Цабран начал расти. Исчезла каморка, завалился на бок и сгинул паук, быстро, как руку в перчатку, Цабран вдел себя в своё тело. Оно снова показалось огромным, как корабль или самолёт. Мальчик мысленно застегнул воображаемые молнии, будто тело было космическим скафандром. Почувствовал, облегчённо и уверенно, что на этот раз вернулся навсегда.

– Нам хана! – закричал он своим настоящим, не воображаемым ртом (вышел пересохший шёпот). – Тикаем отсюда! Он увидел тебя моими глазами!

У Волака отпала челюсть.

– Через окно! – Пацан снял кофту и расправил крылья.

Цабрану показалось, что мимо пронеслась шаровая молния. Ястреб ухнул на подоконник позади них. У подножия трона мерзко заворочался Тимсах. Не спеша и застенчиво улыбаясь, по ступеням сошёл старик. Ахвал светился от счастья.

9

Волак посмотрел в окно. Цабран узнал этот отсутствующий взгляд. С таким выражением лица старик безмолвно общался со своими слугами. Волак звал дракона.

– Волак! Дорогой! Как я рад тебя видеть! И как вовремя! – мягко сказал старик.

Волак ударил. Длинный огненный хлыст появился у него в руке. Старик не стал уворачиваться, слуги его не двинулись. Он по-прежнему выглядел слабо и немощно, но борода, уже много дней висевшая свалянной паклей, заблестела и побелела, как прежде. Волак ударил второй раз и в отчаянии посмотрел в окно. Ястреб увеличился и загораживал теперь весь оконный проём. Он угрожающе расправил крылья.

– Братец, не переусердствуй, я ведь могу и Балама кликнуть, – миролюбиво сказал старик. – Теперь я его хозяин.

Цабран сидел не двигаясь и лихорадочно соображал. Успел ли старик понять, что он скинул с себя заклятие покорности? Раз он хвастает