Затерянный книжный - Иви Вудс

было слишком много, и вчерашнее ощущение переполняющих меня сил почти испарилось. Почему я вечно делаю два шага вперед и три назад? В прихожей я схватила куртку, сдернула с крючка новый рюкзак и замерла как вкопанная возле того места, где Шейн перелетел через перила. Я протянула руку и коснулась деревянного столбика, твердого и прохладного. Попыталась глубоко дышать животом, как рекомендовала какой-то инструктор по йоге с «Ютуба» (кажется, это помогало при тревоге). Посчитала про себя: раз… два… три…

Дом тихо скрипнул, и я на мгновение закрыла глаза. Перед глазами возникла картинка: колыбель, которую мягко раскачивают, как на ветвях. Я вспомнила то, что сказала мадам Боуден: если ничего не боишься – значит, не живешь. До этой минуты мне не приходило в голову ассоциировать страх с чем-то хорошим, но, возможно, есть разные виды страха.

– Не попробуешь – не узнаешь.

Я открыла глаза. Она снова взялась за старое и тихо подкрадывалась ко мне, пока я не вижу.

– Что?

– Я говорю, такими темпами ты опоздаешь на автобус. Кыш!

Я не двигалась, умоляюще глядя на нее.

– А что, если у меня не получится? Вдруг все остальные умнее меня?

– Не припоминаю, чтобы ты хоть сколько-то сомневалась в своих умениях, когда начинала здесь работать. А ты, поверь, поначалу была просто ниже плинтуса.

– Спасибо. Вы очень помогли, – язвительно отозвалась я. Мадам Боуден поджала губы и тяжело вздохнула.

– Скажи-ка, та книга, которую ты читаешь на кухне, когда думаешь, что я не вижу…

– «Нормальные люди»?

– Да, она. Тебе она нравится?

Я подумала минутку. Не совсем тот вопрос, которого я ждала. Не знаю, нравилось ли мне, но я не могла оторваться. Коннелл и Марианна казались мне настоящими, я вовлеклась в их жизнь.

– Она хорошая, потому что я как будто муха на стене: вижу все, что происходит с ними, наблюдаю за их жизнью. А еще мне нравится, что Коннелл поступает в Тринити, хотя он простой парень из деревни.

– То есть ты чувствуешь близость с персонажем?

– Точно! Но Марианна бесит. Почему она позволяет людям так обращаться с собой?

– Может, она думает, что заслужила такое обращение.

Понимание накрыло меня, как тяжелая холодная волна. Даже я не могла постичь, как можно ощущать себя настолько нелюбимой, чтобы соглашаться терпеть жестокость. Читать о Марианне было неприятно, но в то же время я ощущала себя не такой одинокой. Если это могло случиться с ней, такой богатой и умной, – значит, могло вообще с кем угодно.

– Я думаю, в молодости легко спутать любовь с чем-то другим. Само название книги намекает, что мы нормализуем дурное поведение. Или полагаем, что самое главное – быть «нормальным», и поэтому скрываем все ужасное, что с нами происходит. Но кто вообще на самом деле может считаться нормальным?

– Поздравляю! Ты только что сформулировала свой первый критический отзыв на книгу. А теперь марш, и чтоб я больше не слышала этих глупостей!

Я спустилась с крыльца дома № 12 по Халф-Пенни-Лейн и оглянулась. Я все еще видела ее в окне гостиной, но отражение будто бы угасало – как всегда, когда я пыталась прочесть ее мысли, словно свет скрывает ее, а не обнажает. Как негатив фотографии. Мадам Боуден не походила ни на кого из людей, которых я знала, и, возможно, это было не так уж плохо.

Глава 33. Генри

Когда я вышел из автобуса на О’Коннел-стрит, воздух ощущался каким-то другим. Говорят, нельзя дважды войти в одну и ту же реку – может, это работает и со странами? Улицы казались оживленными, полными целеустремленных людей. Таких, как я.

Поднимаясь по ступенькам дома № 12, я улучил минутку, чтобы оправить пиджак, и сжал в руке конверт с письмом, которое распечатал. Мне не терпелось рассказать об Опалин, о Сильвии и о книге. Я постучал в дверь – настойчиво, хоть и не слишком уверенно.

– Ой!

– Ну, знаете, это вы постучали, – заметила мадам Боуден. – Но я могу закрыть дверь, и мы притворимся, что этого никогда не было.

– Нет, извините, я просто…

– Просто что?

– Я ожидал увидеть Марту, вот и все.

– Ожидали? То есть вы уехали, не сказав ни слова, но ждали, что девушка будет послушно дожидаться вас, утирая платочком слезы?

– Нет, конечно! – Я не на шутку заволновался.

– Что ж, тогда разворачивайтесь и убирайтесь туда, откуда пришли. Нам с вами не о чем больше говорить.

– Погодите! Я оставил записку, она что, так и не получила ее? – Меня охватила паника. – Марта ведь все еще живет здесь, да?..

Пожилая леди вздохнула и закатила глаза, как будто я был щенком, который испачкал ей ковер.

– Ладно. Думаю, вы можете зайти, раз уж пришли.

Она отступила на шаг, и я прошел в прихожую, все еще раздраженный… ну всем, честно сказать. Все шло совсем не так, как я планировал.

– Если хотите чаю, то, боюсь, вам придется организовать его себе самостоятельно. – Она устроилась на кремовом диване, по бокам от которого стояли вазы с цветами. – Хотя, конечно, всегда можно перейти сразу к бренди.

Она кивнула на столик с бутылками у камина, и я послушно разлил по бокалам янтарный напиток.

– Так почему вы вернулись?

– Подождите, вы знаете, кто я?

– Ой, бросьте, что толку играть в эти игры? Марта рассказывала о вас. Вы ученый, ищете тот книжный магазин. Я не была уверена, что в вас так подкупило ее, но теперь, – она поправила очки, – замечаю некое мальчишеское очарование. Ваша невеста тоже находит его привлекательным, мистер Филд?

Боже, она действительно рассказала этой женщине все.

– Интересно, мужчины вроде вас понимают, какую боль причиняют, когда врываются в чужую жизнь и так же неожиданно исчезают? Нет, вряд ли. Это умственное упражнение требует наличия некоторого… интеллекта.

Оказалось, от меня не требуется поддерживать диалог. Я просто молча наблюдал, как моего персонажа уничтожает женщина, с которой я только что познакомился, – и что самое ужасное, она была поразительно точна в своих выводах. Если не считать одного.

– Я люблю ее.

– С чего вы взяли?

– Прошу прощения?

– Что вас привлекает в Марте? То, как вы чувствуете себя рядом с ней? Она подкрепляет ваше, – она опустила глаза, – вялое эго? В этом все дело? Вам нравится, что у вас в кармане не одна, а целых две женщины? Я знаю вашу породу, мистер Филд, и позвольте заверить: моя Марта стоит десяти таких, как вы.

– Нет, я… В общем, я объяснял это в письме. Когда мы поцеловались, в тот вечер я понял, что должен порвать с Изабель, но такое нельзя сделать по телефону. Мне нужно было как можно скорее попасть в Лондон, чтобы объясниться с ней.

Я оправдывался перед незнакомым, по сути, человеком и оттого чувствовал себя очень нелепо. Но она заботилась о Марте, а значит, у нас было нечто