Красное золото - Виталий Олейниченко

В очередной раз впавшая в легкое уныние команда стала озираться по сторонам, словно надеясь при помощи какого-либо волшебства перенестись на ту сторону. И Фортуна, повернувшаяся вчера к бойцам непонятно уж какого фронта своей самой неприглядной деталью, сегодня решила сжалиться над горемыками.

— Бивень, глянь! Туристы, гадом буду! — радостно возопил вдруг Кастет, пританцовывая от возбуждения и тыча пальцем куда-то ниже по течению.

Бивень присмотрелся — и точно, приблизительно в километре от них взгляд уловил яркие пятна явно не природного происхождения.

— Палатки, братва! — продолжал восторженно голосить отличавшийся остротой зрения Кастет, словно не походные жилища узрел, а, по меньшей мере, искрящийся самоцветами ажурный дворец из сказок Шехерезады.

— Да ну, че им тут делать-то, в натуре? Туристы, они на Канары летают, — засомневался подслеповатый Лысый, присев на камень и бережно поглаживая свои искровавленные пятки.

— Пенек ты, Лысенький, — авторитетно ответствовал ему Бивень, сам ничего не знавший, но запомнивший кое-что из того, о чем говорил ему образованный Вова. — Туристы разные бывают. Это как на зоне, туда-ее-растуда: для ментов — все осужденные, а как на деле — сам знаешь. Так что эти — тоже, только у них на Канары бабок не хватает, ну, они конкретно тут и шарятся. — И добавил после паузы, конкретизируя: — На лодках. Шеи ломают.

— Гы-гы-гы, — радостно заржал Кастет, — не, старшой, на лодках — это в парке Фадеева, а здесь на этих… как их… на байдарках, во! — победно закончил тираду бывший бравых морпех, явно гордясь своими разносторонними познаниями.

В километре от выбравшейся из тайги поисковой группы действительно располагался пестрый палаточный город. Реку в этом месте с обеих сторон сжимали невысокие скальные выступы, течение ускорялось, а в изобилии разбросанные по руслу валуны образовывали порог, фигурировавший во всех описаниях под названием «Лавочки». За многие тысячелетия в окружавших теснину скалах вода намыла причудливые горизонтальные полки, на которых действительно можно было достаточно вольготно сидеть — за них-то порог и получил свое название. Обычно с этого места стартовали группы туристов-водников, желающих пройти всю Тую. С Узловой они на нанятых специально для этой цели грузовичках проезжали часть пути и, выгрузившись, еще три-четыре дня шли сюда пешком, так как никакие проезжие дороги до этих отдаленных местностей не доходили, а ближайшим местом, где трасса примыкала вплотную к реке и даже пересекала ее по единственному на всю округу мосту, был печально знаменитый своим неистовым нравом Сурухарский каньон. После него, от моста, обычно начинали сплав туристические группы, не имевшие в достатке времени или опыта для прохождения всего сплавного маршрута.

Палаточный лагерь был не маленьким, ибо Туя являлась речкой, в узких кругах широко известной, и группы водников приезжали сюда за адреналином не только из близлежащих сибирских городов, но даже из Москвы и Питера, а пару раз и вовсе занесло каких-то иноземцев из любителей экстремальной экзотики. Фирменное снаряжение оных, включая ярко-оранжевые надувные плоты, вызывало у людей знающих лишь саркастическую усмешку, надо сказать — вполне оправданную, ибо помпезные «рафты» кичливых антиподов на порядок уступали самодельным плавсредствам бородатых отечественным пилигримов. По всем показателям. Не говоря уж о мастерстве и опыте.

Вошедших в лагерь гостей встретили безо всякой опаски. Напротив, пригласили к костру и даже угостили горячим наваристым супчиком. Познания Кастета, по правде сказать, оказались вовсе не такими глубокими, как он наивно полагал, ибо байдарки во всем городке не было ни единой — не та была река, чтобы по ней на байдарке ходить, — поэтому насытившихся и ставших от этого вполне благодушными визитеров без долгих расспросов — надо людям, так почему бы и не помочь? — переправили на левый берег на огромном ярком желто-красном катамаране с кокетливой надписью «In vina veritas» на носу правого баллона.

— Слышь, братан, не скажешь, как бы нам половчее до Петрашевского добраться? — обратился Бивень к дородному бородатому дядьке в синей хоккейной каске, сидевшему верхом на баллоне рядом с непонятной надписью.

— Легко! — ответствовал бородатый, судя по характерному выражению — москвич. — Пройдете перпендикулярно руслу километров пятнадцать, там будет ручей, он потом в Тую впадает, а там идет наискось, вот так, — дядька рукой показал, как именно, — в общем, мимо не пройдете. А от него до этого вашего Петрашевского меньше дня пути на юго-восток. Только у ручья вам лучше заночевать, а то по ночи заблудитесь. И азимут возьмите, не то налево поведет, аккурат к Нижней Туе выйдете… — и, попрощавшись, он с напарником погнал катамаран сильными гребками обратно на правый берег.

— Слышь, Бивень, че он гнал-то, в натуре? — спросил вожака Лысый, изрядно ошарашенный обстоятельной речью дядьки в каске. — Я ни в че не въехал. Куда от русла-то идти, е-мое? Преп… перд… ну, блин, не русский какой-то!

— Это, братан, значит, спиной к реке — и вперед, вперед, все время по прямой, — ответил за Бивня Кастет. Видимо, в Советской Армии его обучили не только «салабонов» гонять и, стоя на посту и заслышав лай караульной собаки, дублировать ее голосом, но так же и многим действительно полезным вещам.

— А че потом взять-то надо? — продолжал допытываться настырный «бык».

— Азимут… Не въехал? Ну, направление надо взять, понял?

— Ну, понял. Так бы и базарил, конкретно, — Лысый поскреб под мышкой и после долгого раздумья добавил: — Не, точно не русский…

К наступлению темноты братва выбралась, наконец, на поляну, через которую протекал обещанный бородатым ручей.

— Ну че, бригадир, как мыслишь: в Петрашевское это гребаное пойдем или дальше козлов этих искать будем?

Кастет, устало развалившийся на сухой мягкой хвое, подсунув под голову похудевшую сумку, вопросительно смотрел на командира, а Лысый, закуривавший мятую сырую сигарету, поднял глаза, в которых явственно читался тот же вопрос.

— Где ж их теперь найдешь, е-мое, — задумчиво ответствовал глава группы, — мы и сами-то черт знает где очутились, в натуре… Не, братва, мы уж завтра как встанем, так напрямик в эту деревню почапаем. Пусть теперь Вова сам по тайге лазит, если хочет, конкретно. А мы в баньке париться будем. А то, блин, совсем там разжирели небось за три-то дня, в натуре. Совсем, блин, мышей не ловят… А может, наши уже лохов этих и повязали…

Мы стояли на высоком — метров десять — обрыве и с тоской взирали на бурлящий под нашими ногами поток. Переплыть его со страховкой было, в принципе, можно, но вот как спуститься по строго вертикальной скале к воде? И как потом подняться на точно такие же скалы противоположного берега? Альпинистскими навыками никто из нас не обладал, даже опытные Лелек с Болеком признали себя абсолютными профанами. А если бы и обладал — что ж он, один бы дальше пошел, бросив остальных вести первобытный образ жизни в этом междуречье?