На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

массажа сердца вес верхней части тела переносится на вытянутые руки. При каждом надавливании грудь пациента должна прогибаться примерно на пять сантиметров вниз, что может привести к переломам ребер, особенно у пожилых людей. Поскольку процедура быстро становится утомительной для человека, выполняющего ее, есть риск уменьшения силы сжатия, поэтому мы по возможности меняемся каждую минуту. После каждых 30 сдавливаний груди — мы считаем вслух — дважды делаем искусственное дыхание с помощью лицевой маски и мешка амбу из рюкзака экстренной помощи. Каждые две минуты мы делаем паузу, чтобы проверить жизненные показатели пациента, ведь цель в конечном счете состоит в том, чтобы помочь ему снова восстановить свое сердцебиение.

Проходит совсем немного времени, прежде чем врач, услышавший сигнал тревоги, узнает об остановке сердца. Вскоре после этого собирается вся бригада неотложной помощи, она сменяет нас и без перерыва продолжает реанимационные мероприятия. Когда я выхожу с врачом из катетерной лаборатории, мы глубоко вздыхаем. Но прежде чем мое внутреннее напряжение спадет, должно пройти время. И вот я снова толкаю каталку и на полпути между катетерной лабораторией и отделением неотложной помощи внезапно чувствую удовлетворение. Не потому, что мы спасли женщину. Я еще не знаю, чем все закончится. Но очень важно, что мои коллеги и я, когда дело дошло до этого, сделали все верно, и сработали налаженные механизмы.

В течение нескольких минут ответственность за жизнь пациента была в наших руках — и мы с ней справились. Это ли не успех?

Помощь больным и пострадавшим, облегчение боли, а иногда даже спасение жизней — по крайней мере, это звучит серьезно, кажется значимой и приносящей удовлетворение работой. При всем стрессе и проблемах ничто не сравнится с воодушевлением от чувства успеха, верно?

К сожалению, не все так просто. Сравнительно редко бригада неотложной помощи может действительно завершить дело. Обычно мы служим своего рода транзитной станцией, которую пациент покидает после постановки диагноза и первых лечебных мероприятий, и мы не знаем, каковы дальнейшие результаты. С незрелищными случаями, особенно в хирургии, дело обстоит немного иначе. Бывает, что травму полностью «залечивают» в отделении неотложной помощи, например, зашивают рваную рану, накладывают гипс на неосложненный перелом или просто наносят мазь при растяжении лодыжки. В терапевтическом отделении сложнее, так как обычно преобладают размытые клинические картины, а лечение дает результат только через некоторое время. Тем не менее, можно иногда поднять на ноги пациента, обезвоженного из-за желудочно-кишечной инфекции, с помощью нескольких инфузий, а затем отправить его домой в гораздо лучшем состоянии. Приятное чувство.

Но многие случаи затяжные, более сложные и менее понятные. В итоге пациента переводят в палату, мы теряем его или ее из виду и, вероятно, никогда не узнаем, что произошло дальше, подтвердился ли первоначальный диагноз, правильный ли курс был у первоначально выбранного лечения. Наши коллеги поговорят с пострадавшим и, возможно, с родственниками. Позаботятся о месте в палате или переводе в другую больницу. Пока одного пациента забирают санитары или транспортная служба, скорая помощь уже привозит следующего.

У кого есть время думать о том, что случилось с теми, кто был с нами несколько часов, дней или недель назад?

Наша работа — это настоящее: человек, с которым мы имеем дело прямо сейчас; а иногда — ближайшее будущее: звуковой сигнал на табло поступления или звонок из кабинета врача, сообщающий о необходимости прибытия неотложной помощи вновь.

Иногда я в шутку спрашиваю начинающих врачей: «Какую награду получают медсестры в отделении неотложной помощи в особенно удачные для нас дни? Что произойдет, если мы будем слаженно действовать как одна команда, всегда в форме и легко управляться с потоками пациентов, чтобы время ожидания не было слишком долгим?» Ответ прост: в качестве награды за хорошую работу мы получим еще больше работы. Это значит, что не бывает времени, когда мы уже позаботились обо всех пациентах и можем расслабиться. Обычно кто-то все еще ждет. И еще кто-то. А когда санитары или сотрудники триажа замечают, что у нас дела идут особенно хорошо, они говорят: «Сегодня быстро справляемся!» Значит, нам отправят еще больше медицинских расходных материалов. Чувствуем ли мы успех в этот момент?

Конечно, но не так однозначно, как хотелось бы. Чтобы понять, в чем заключается наш успех, необходимо под другим углом посмотреть на работу в отделении неотложной помощи. Если доставляют пострадавшего с очень тяжелыми травмами, его обследуют в шоковом зале, оказывают ему первую помощь и переводят в операционную, мы не знаем, выживет ли человек во время предстоящей операции. Однако для команды реаниматологов то, что операция вообще стала возможной, — уже успех.

То же относится и к менее тяжелым случаям. Даже сопровождая большинство пациентов лишь часть пути, мы можем уберечь их от опасности, облегчить боль, стабилизировать их состояние, уменьшить страхи, создать доверительную атмосферу и подсказать дальнейшие действия. Одним словом, многое можно сделать. То, что мы делаем, почти никогда не связано с окончательным успехом терапии, а в основном касается мелких аспектов, собственной роли в бригаде отделения неотложной помощи — и роли всего отделения неотложной помощи в рамках клиники. Будет успехом, если я даже в условиях нехватки времени сохраню хладнокровие в шоковом зале и тем самым внесу свой вклад в успех более сложных процессов. Если сотрудники триажа правильно распределят поступающих, сочетая опыт и интуицию, отделение неотложной помощи таким образом выполнит свою функцию «визитной карточки» клиники. Или если три машины скорой помощи прибудут в течение минуты, а мы ничего не перепутаем.

* * *

Рано утром я сижу с Патриком, хирургом-травматологом, в комнате отдыха. Как это почти всегда бывает в ночную смену, телевизор включен без звука: повторяется фильм 90-х годов с Сильвестром Сталлоне.

Мы с Патриком часто обсуждаем недостатки нашей работы. Он пожаловался на дежурство, во время которого не было времени даже сходить в туалет до трех часов утра — не говоря уже о том, чтобы лечь спать, как изначально предполагалось. А я задумался о том, как совместить трехсменную работу в клинике с обычной семейной жизнью. Мы сошлись на выводе, что после ночной смены иногда приходишь домой совершенно истощенным и не можешь уснуть из-за нарушенного биоритма, поэтому позволяешь себе расслабиться у телевизора и закинуть в себя что-то наполовину съедобное, пока