Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй ресторан прячется в темном переулке недалеко от главной пьяццы. Он упоминается в нескольких путеводителях, и говорят, что их утка с инжиром – это нечто неземное. Но столиков всего шесть, и Эмили всегда чувствует себя как на сцене, когда ест там. Жена шеф-повара приносит одну за другой тарелки с красивой едой, и приходится охать, ахать и говорить, как все изумительно. Еда, безусловно, замечательная, но в целом поход туда довольно утомляет. Когда Эмили и Пол впервые там побывали, у Эмили было болезненное ощущение, что им не выбраться живыми. Наевшись до отвала, она уже начала бояться стука высоких каблуков жены шефа, которые возвещали о прибытии нового блюда. Еда из удовольствия превратилась в пытку. Эмили вспомнились Гензель и Гретель, которых ведьма откармливала на съедение. Если подумать, было что-то леденцовое в этом зале с клубничными стенами и изогнутыми стульями в конфетную полоску. Когда Эмили и Полу все же позволили уйти, жена повара сунула им в руки пакет домашнего печенья, на случай если они проголодаются по пути домой. На салфетке остался помадный поцелуй.
Третий ресторан, «Ла Фореста»[105], пользуется популярностью у семей Монте-Альбано. Это старомодное место, все в темном дереве с позолотой; на деревянной веранде снаружи стоит парочка столиков. О нем ничего не написано в путеводителях, но Эмили слышала, что кормят там вкусно, поэтому она решает на день рождения Сиены отправиться туда. Она не думает, что нужно бронировать столик на вечер четверга. Этот ресторан тоже находится на пьяцце, напротив пиццерии, поэтому они смогут сначала насладиться маленькой пасседжатой. Она надеется, что Пэрис не будет сильно привередничать по поводу еды.
В день рождения Сиены все утро идет дождь. «Ноябрьские дожди», – объясняет Олимпия Эмили с мрачным удовольствием. Олимпия все еще приходит дважды в неделю, чтобы убрать дом, хотя ее отношения с Эмили изменились с тех пор, как нашли тела. Дело не в том, что Эмили стала ей больше нравиться (вообще, Эмили заметила, что Олимпия смотрит на нее с чем-то похожим на ненависть), а скорее в том, что она теперь не любит ее как равную себе, а не как глупую иностранку. Теперь она всегда разговаривает с Эмили по-итальянски, что часто приводит к недопониманию, но все равно выглядит жестом принятия. И хотя она по-прежнему не одобряет чайник Эмили и ее привычку оставлять грязные полотенца на биде, слова tipicamente Inglese[106] звучат гораздо реже.
Сиена открывает подарки, когда приходит домой из школы. Она сказала, что ей так больше нравится, и Эмили счастлива, увидев у нее в руках несколько пакетиков и открыток от друзей из школы. Она так же радовалась пару дней назад, когда пришла посылка, адресованная Сиене, с почерком Пола. А ведь она ему даже не напоминала. Может, фитнес-инструктор и правда оказывает на него хорошее влияние.
Пол прислал ей чек и сумочку (маленькую и модную, свидетельство вкуса новой женщины). Эмили подарила новые джинсы и браслет, Пэрис – пену для ванны («Ее не тестировали на животных»). Сиена объявляет, что довольна подарками, надевает джинсы и браслет и кидает телефон в сумку. Пока все идет хорошо.
Вдобавок ко всему прекращается дождь, когда они въезжают в Монте-Альбано. Чарли весьма счастлив остаться с Моникой, и даже Тотти выл всего пару минут (или ровно столько, сколько Моника открывала собачью еду). Эмили паркуется у городских стен, и они втроем идут по темным улочкам к пьяцце. Эмили любит зимние вечера в Италии: освещенные магазины выглядят как маленькие драгоценные камни, а мощеные улочки сверкают после дневного дождя. Итальянские магазины относятся к Рождеству более сдержанно. Несмотря на то что сейчас ноябрь, в витринах все еще можно увидеть урожайные венки, горки грецких и каштановых орехов и корзины с крошечными мандаринами. Даже в декабре, как знает Эмили, украшения будут состоять только из панеттоне[107] в ярких коробках и, конечно, вездесущих детских колыбелек.
На пьяцце в деревьях сверкают фонарики и играет какая-то группа. Сиена сжимает руку Эмили.
– Разве не чудесно, мам?
– Чудесно, – соглашается Эмили, сжимая ее руку в ответ.
Даже Пэрис соглашается, что музыка неплохая.
– Лучше, чем то, что играет Джанкарло, в любом случае.
– Синьора Робертсон и ее прекрасные дочери!
Эмили разворачивается. Возле одного из кафе сидит Рафаэль; волосы растрепаны, в ухе блестит серьга. Он в компании мужчин, из которых Эмили узнает только Тино, полицейского, который приезжал, когда они нашли тела.
– Привет, – говорит Эмили довольно нервно.
– Чем обязан Монте-Альбано такой чести? – Рафаэль выглядит весьма довольным собой. Остальные мужчины смеются, наслаждаясь, по-видимому, его умением болтать с Inglese.
– Сегодня день рождения Сиены.
– О, с днем рождения, мисс Сиена.
– Спасибо, – застенчиво отвечает Сиена.
– Сладкие шестнадцать?[108]
– Семнадцать! – Ему это так с рук не сойдет.
– Извини, семнадцать. Даже слаще. Вы собираетесь на ужин?
– Да, мы идем в «Ла Форесту».
Тино смеется и что-то произносит по-итальянски. Но Рафаэль только серьезно кивает:
– Прекрасный выбор.
– Нам пора идти, – говорит Эмили.
– Buon appetito[109].
– Спасибо.
Они уходят, и Эмили кажется, что они опять смеются. Итальянцы иногда так раздражают.
В пиццерии на противоположной стороне пьяццы полно людей. Эмили кажется, что она видит Джанкарло за одним из столиков, среди ревущей, жестикулирующей толпы. Она не знает, заметила ли Сиена. Несмотря на то что снова пошел дождь, площадь заполняется людьми, «веспами» и даже парой незаконно припаркованных машин. Пасседжата в самом разгаре. Эмили испытывает облегчение, когда они ныряют в приветливый сумрак «Ла Форесты».
Но тут происходит катастрофа. Ресторан переполнен. Видимо, в нем проходит собрание каччиатори (охотников), и все столики заняты бородатыми мужчинами, которые обсуждают ружья и снаряжение. Официант им сочувствует, но беспомощно разводит руки:
– Тысяча извинений, синьора, но что поделать?
Эмили в нерешительности стоит в дверях. Пэрис начинает бормотать что-то под нос, а Сиена, кажется, в отчаянии. Как они могут вернуться на улицу, к смеющейся толпе и сидящему в той пиццерии Джанкарло? Еще и дождь идет. Ну почему она не забронировала столик?
– Что будем делать, мам? – спрашивает Пэрис.
– Придется пойти домой, – говорит Сиена. – Прекрасный день рождения получается.
– Прости… – начинает Эмили, кажется, в миллионный раз в своей жизни.
Но тут позади раздается голос:
– Я могу помочь?
Это Рафаэль, закрыв собой дверной проем, стряхивает капли дождя с волос. Эмили начинает объяснять ему про охотников,
