Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо за все, – говорит Эмили.
– Не за что. Я рад, что вам понравился вечер.
– Все было прекрасно. У Сиены получился чудесный день рождения.
– Я рад.
Следует пауза, а затем Эмили поспешно предлагает:
– Может быть, ты зайдешь к нам как-нибудь вечером на ужин?
Рафаэль делает маленький странный поклон.
– К сожалению, завтра я уезжаю в Америку.
– Завтра?
– Да. Пятое ноября. Ночь фейерверков в Англии. – И, улыбаясь своей пиратской улыбкой, поднимает руку и исчезает в ночи.
Дневник Пэрис
День рождения Сиены. Нормальный вечер. С. довольна моим подарком (и правильно, он стоил 10 евро!), и нам даже не пришлось терпеть мерзкого Джанкарло, пускающего на нее слюни. Все еще не могу поверить, что у С. хватило мужества его отшить. Она уверяет, что не скучает по нему, но не хочет об этом говорить. Я не видела, прислал ли он ей открытку. Хотя Андреа прислал.
Мы ходили на ужин. Я ненавижу рестораны (все эти жуткие люди, жующие, чавкающие, издающие отвратительные звуки), но этот был не так уж плох. Для начала там было так темно, что никого не было видно, а еще там были охотники, которые устроили такой гомон, что слышно тоже никого не было. Я поела немного риса, и мама меня не сильно доставала. Сначала нам сказали, что в ресторане нет мест, и я подумала, что мама устроит трагедию на пустом месте, но потом пришел Р. и все решил. Оказывается, владелец ресторана – его кузен или что-то в этом роде. Он потом подошел к нам и был такой скользкий. Р. довольно смешно шутил, дразня его, что ресторан старомодный, и предлагал поставить караоке и подавать бургеры. Судя по виду, кузен здорово разозлился.
Когда мы вернулись в машину, мама и Р. целую вечность стояли и разговаривали под дождем. Так тупо. Мама не разговаривает с ним, когда у нее есть возможность, а потом стоит там на холоде и треплется, треплется. Мы с Сиеной кричали ей, чтобы она поскорее залезала в машину, но она не слушала.
По дороге домой мама сказала, что бабушка с дедушкой приедут на Рождество. Черт побери.
Глава 4
Родители Эмили прибывают в аэропорт Форли двадцать третьего декабря. Эмили встречает их, печально думая о том, что самолет опаздывает, а значит, для ее матери этот отпуск уже катастрофа. Преодолимая, но все-таки катастрофа. Эмили взяла с собой Чарли (ну Чарли-то точно всех развеселит!), а девочки остались дома с инструкциями по приготовлению приветственного ужина. Так как Сиена была занята своим айфоном и выпрямлением волос, а Пэрис завершала работу над рождественским чулком Тотти, в еде она не слишком уверена. Но, по крайней мере, дом выглядит чудесно. На каждой двери висит венок из плюща, в гостиной стоит гигантская елка, а на всех возможных поверхностях – ароматические свечи. С потолка свисают еловые ветки, и она сделала настоящий тосканский рождественский торт. Определенно даже ее родители будут впечатлены.
Когда родители наконец появляются в зоне прилета, толкая аккуратные чемоданы на колесиках, Эмили понимает, что ошиблась. Конечно, их ничего не впечатлит. Как она вообще могла так подумать? Первые слова ее матери – это «Опоздали на пятьдесят пять минут и даже не предложили бесплатной чашки чая». А отца – «Мы привезли свой чай в пакетиках. Он в сумках».
– Рада вас видеть, – говорит Эмили, целуя их. – Смотрите, здесь Чарли. Правда же, он подрос?
Ее родители пессимистически изучают Чарли.
– Он не такой высокий, как Эшли, – наконец выдает мама. Эшли – младший ребенок Алана. Родители навещали Алана и Дебби в Австралии в прошлом году.
– Нет, – со злостью отвечает Эмили. – К тому же Дебби чуть ли не гигант, не так ли? Пойдемте искать машину.
Мама Эмили, Вирджиния (или Джинни), из тех женщин, для которых придумали слово «женственность». Она маленькая, изящная и обожает всем рассказывать, что покупает одежду из линейки «для миниатюрных». Эмили тоже невысокая, но рядом с мамой всегда чувствует себя грязной, неухоженной крестьянской девкой с растрепанными волосами и пятнами от еды на блузке. Одежда Джинни Робертсон всегда безупречна. Во время путешествий она заворачивает свои джемпера в косметическую бумагу, а обувь укладывает в специальные сумки. Она красит волосы в светло-русый и всегда, всегда носит каблуки. И теперь она вышагивает по дороге, мужественно перенеся то, что на багажной карусели ей поцарапали чемодан, и сетует, что Эмили все время носит джинсы.
Эмили идет впереди, чувствуя себя мужеподобной и непривлекательной рядом с матерью. Она тянет за собой абсурдно маленький чемоданчик под легкое хныканье Джинни. Чарли бежит вприпрыжку, поспевая за ними; он ни слова не сказал ни бабушке, ни дедушке.
Когда они подходят к «альфе», отец Эмили, Даг, демонстрирует ей, как правильно складывать чемоданы в багажник.
– Тебе нравится машина, пап? – спрашивает Эмили.
– «Альфа», – с сомнением тянет Даг. – Я слышал, они очень ненадежные.
– Вообще, – говорит Эмили, – это лучшая машина, которая у нас была. Это был автомобиль года. – Она всегда разговаривает с отцом на такие темы.
Даг Робертсон родился в Глазго. Он познакомился с Джинни, когда проходил обучающий курс в Гилфорде (оба работали в супермаркете: он – стажером в отделе менеджмента, она – на кассе в аптеке). Она быстро убедила его перевестись в Суррей, взять ипотеку на небольшой дом и жениться на ней. Конечно, его не нужно было долго уговаривать: Джинни была красивой девушкой восемнадцати лет, а ее знаменитая женственность была в полном расцвете. И Даг охотно перебрался из Глазго на юг. Сегодня последнее, что в нем осталось от шотландца, – это умеренное пристрастие к виски и легкая картавость.
В детстве Эмили любила проводить время с отцом. Она была его маленькой принцессой, его долгожданной дочерью после двух сыновей, и хоть она и не могла этого сформулировать, но уже тогда чувствовала, что разочаровала свою мать. «Я хотела дочь, – говорила Джинни, – чтобы заплетать ей французские косы». Но непослушные вьющиеся волосы Эмили не желали лежать в гладкой косе, и
