Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х - Джудит Макрелл

она разучивает движения, ее школьные учителя испытали бы истинное потрясение. Она тренировалась дома, пыталась двигать своими костлявыми, как у десятилетней девочки, плечиками, притаптывать и шаркать ногами. Через несколько недель репетиций застолбила себе место у входа в театр Букера и принялась скакать и улыбаться, развлекая прохожих, бросавших ей монетки.

Жозефина была хорошенькой и умела смешить; иногда ей бросали пару монет, но она попала в среду, где существовала жесткая конкуренция. В Сент-Луисе было полно уличных артистов, танцоров, музыкантов и комиков; все надеялись, что их талант поможет им вырваться из гетто. Большинству удавалось найти работу лишь в местных барах или на туристических аттракционах – туристы платили тридцать пять центов за вечерний круиз на речном пароходике по Миссисипи с «танцами и выпивкой при луне». Но Жозефина еще в детстве отличалась завидным упорством. В доме напротив Мартинов жила семья музыкантов: мистер Джонс с гражданской женой Дайер и детьми. Они перебивались случайными заработками, играя в барах, бильярдных и на деревенских ярмарках в окрестностях Сент-Луиса. Зимой 1916/17 года Жозефина притерлась к Джонсам и помогала им носить инструменты с концерта на концерт, а взамен они учили ее играть. Дайер Джонс обладала редким музыкальным даром, с удовольствием учила Жозефину основам игры на трубе, банджо и скрипке и иногда разрешала ей петь и танцевать с группой [95]. Жозефина пыталась петь как можно громче, чтобы ее тонкий прерывистый голосок был слышен поверх галдежа посетителей бара, и топала ножками по грубым деревянным подмосткам. Это был ее первый опыт выступления перед большой аудиторией.

Жозефина прекратила общаться с Джонсами после бунтов 1917 года и последующего ужесточения порядков, но мечтать не перестала. Она смотрела на лучших артисток, выступавших в «Букере», и представляла себя на их месте. Ее кумирами были Бесси Смит, чей голос заставлял сердце обливаться кровью, и танцовщица кордебалета Мама Динкс – толпа обожала ее колченогую походку и дурацкую улыбку. Зимой 1919 года ее любимицей стала хриплоголосая певица Клара Смит, выступавшая в ярко-рыжем парике в составе труппы Боба Рассела «Дикси Степперз».

У Клары был фирменный сценический прием: выбрать самого безобразного мужчину в зале и спеть томную песню о любви, глядя ему в глаза. Но в жизни она предпочитала молоденьких девушек. Она ходила перекусить и выпить кукурузного виски в клуб, где работала Жозефина. Ее мечтательная амбициозность в сочетании с жесткостью обитательницы гетто приглянулась Кларе. Жозефине же Клара казалась удивительным гламурным созданием даже без сценического грима и голубого боа из перьев, даже когда та курила грязную трубку из кукурузного початка, с которой никогда не расставалась. Когда Клара предложила давать ей уроки пения, Жозефина была счастлива, а когда стало ясно, что от нее требуется взамен, совсем не возражала. Она уже уяснила, что за все в жизни принято расплачиваться телом; уж лучше заниматься этим с Кларой, чем с бесперспективным Уилли, рассудила она.

Клара привязалась к Жозефине и уговорила Боба Рассела взять ее в труппу на пробную роль. Это стало последней каплей в отношениях Жозефины с матерью. Кэрри, вероятно, догадывалась, что дочь и Клара – не просто коллеги, и, как многие американцы, верила, что шоу-бизнес – бездуховный мир. Кэрри в праведном гневе принялась клеймить Жозефину проституткой, но та лишь пожала плечами. Ее теперь интересовало мнение лишь одного человека – Клары, а также собственный дебют на сцене «Букера». Ей предстояло летать над подмостками в розовой тунике на страховочных ремнях – она играла роль купидона, парящего в лучах прожекторов в романтической любовной сцене.

Дебют чуть не завершился катастрофой. Жозефина взлетела, и крылья зацепились за занавес; она беспомощно повисла над сценой. Но не испугалась улюлюканья толпы и быстро смекнула, что делать. Она инстинктивно повернулась к смеющемуся залу и широко улыбнулась; насмешки прекратились, при виде ее сияющей улыбки зрители пришли в восторг. У Боба Расселла было чутье на хороших комиков; когда пришло время уезжать из Сент-Луиса, он предложил Жозефине постоянное место в труппе.

Всего через несколько недель она проделала путь от обычной статистки до артистки кордебалета. Одна из танцовщиц получила травму, Жозефина показала Расселу свой арсенал па – «чесотка», шаркающий шаг «тэк энни», вращения бедрами. Тот поразился ее потенциалу. Помимо танцевальных па, у нее имелись и другие преимущества – красивое юное тело и лучезарная улыбка. Некоторым танцовщицам кордебалета было уже далеко за тридцать, долгие годы выступлений на провинциальных сценах оставили свой отпечаток – их тела стали жилистыми, мышцы жесткими и неподатливыми. Чтобы подчеркнуть очарование новой артистки, Расселл решил представить ее под детским семейным прозвищем – Тампи. Завсегдатаи пришли в восторг от его нового приобретения.

Итак, карьера Жозефины началась, когда ей не исполнилось еще и четырнадцати, однако жизнь в театральной труппе оказалась совсем не похожей на ее фантазии. Позже она писала, что ей было тяжко оттого, что она так быстро разочаровалась в своих иллюзиях и осознала, что большинство ее коллег-артисток работали в театре лишь потому, что не хотели умереть от голода. Чернокожие труппы вроде «Дикси Степперз» могли выступать отнюдь не везде [96], а менеджеры залов – Ассоциация театральных директоров – жестоко эксплуатировали артистов и заслужили прозвище «Ассоциация театральных рабовладельцев». Гонорары были ничтожны: Жозефина отрабатывала четыре спектакля в день и получала всего десять долларов в неделю. Платить за жилье и стол приходилось самой. Ужасные условия труда и проживания никого в ассоциации не беспокоили. Во многих городах, не говоря уж о городках, было трудно найти меблированные комнаты, куда пускали бы черных, а в тех, что имелись, условия были настолько убогими, что многие предпочитали спать в зале ожидания на железнодорожном вокзале. Артисты часто болели: в театре не было никаких удобств – ни туалетов, ни водопровода, – царила страшная антисанитария. Жозефина вспоминала, что в зале «ужасно воняло» едой, которую зрители приносили с собой и ели во время представления, – «вчерашними свиными отбивными, пирожками с фруктами и кукурузой, арахисом – шелуху кидали прямо на сцену».

Будни гастролирующей артистки были нелегки, но Жозефина знавала и хуже; к тому же Клара ее оберегала и следила, чтобы у нее всегда был ночлег. Она продолжала давать ей уроки вокала и даже пыталась уговорить ее подтянуть навыки чтения и правописания. Как бы Жозефина ни уставала, ложась по вечерам в грязную постель, как бы ни скучала по брату и сестричкам, она редко жалела, что уехала из дома. Адреналин от выступлений на сцене помогал забыть о голоде и усталости, а впереди всегда ждал новый город.

Путешествия